Помоги себе сам. Иронический детектив

– А ты всё ещё дома…

– Увы, да. Замешкалась что-то.

– Вот и хорошо, – неожиданно спокойно отреагировала подруга. – Мы после шести должны с Виктором поехать к одному товарищу… Так, что наша встреча откладывается по вполне объективным причинам.

– Виктор – это… – начала тему для объяснения Таня.

– Виктор Михайлов – это наш новый фотокор, – удовлетворила её любопытство Полякова.

– Понятно, – скупо и без эмоций отреагировала девушка. – О чём хотела поговорить?

– Хотела узнать, как сегодня прошла ваша с Булатовой встреча. Что ты решила?

– Решила, что берусь.

– Спасибо! – обрадовалась Ирина.

– Рано благодарить, – запротестовала Рябинина. – Спасибо скажешь, когда будут результаты, а пока я только настраиваюсь, обдумываю… Кстати, подруга моя дорогая, и твоя помощь мне может понадобится. Надеюсь не откажешь посодействовать кое в чём?

– Я, как юный пионер, всегда готова – ты же знаешь! Извини, Таня, мы должны уже выезжать – Виктор торопит. Пока.

– Пока-пока, торопыга. Будь, юный пионер!

– Буду-буду, – засмеялась в ответ Ирина и отключилась.

Итак, Ирина с новым фотокором уехала брать у очередного товарища интервью, а Татьяна отправилась на кухню кухарить. В кои-то веки она решила сварить борщ – благо в морозильнике завалялся небольшой кусок свиного мяса.

Татьяна в пылу борьбы с кухонной утварью, орудуя ножом и ложкой, намурлыкивала себе под нос какой-то полузабытый мотивчик времён её босоногого детства и чему-то улыбалась. Иногда из её горлышка вырывались отдельные слова, наподобие:

– Взлетая выше ели,

не ведая преград,

Крылатые качели

летят, летят, летят…

– «Как же давно это было, когда качели были крылаты и умели летать! Сейчас они всё больше гоняют по дорогам, и по бездорожью, или сидят в засаде и мечтают только о кружечке чего-нибудь горяченького – не важно чего: бульона ли, чая или кофе» – думала Таня, пробуя борщик.

– А ничего себе получилось! – выдала она уже вслух. – Можно даже сказать: вкусненько… Жаль только сметаны к нему нет. Лимит на продукты сегодня уже исчерпан…

Желудок принял только половину тарелки – вот что значит привычка к умеренности в еде, пусть даже вынужденная.

Свободный вечер для Татьяны – это одна маета. Она то бралась за книгу, то щёлкала пультом от телевизора, пытаясь найти что-нибудь достойное для просмотра, то вновь бралась за книгу. Смотреть, как обычно, было нечего. Слезливые мелодрамы не умиляли, а удивляли своей наивностью и притянутостью за уши, стрелялки и пыхтелки надоели своим однообразием и непроходимой тупостью, новости (пугалки и страшилки) – раздражали, вызывая отвращение и разочарование.

Как же она не любила этого настроения душевной смуты, но без этого портрет частного детектива Рябининой Татьяны был бы неполным.

Удивительно, что именно такие часы зачастую самые продуктивные и именно в это время в голове Татьяны рождались самые интересные, самые смелые решения.

После вечернего зелёного чая с правильным бутербродом, проговаривая изречения Ирины: – «Брови нависли – думы на мысли», Татьяна удобно устроилась на диван, включила телевизор на первую программу, где шла очередная говорильня, под которую уж точно не заснёшь, и начала набрасывать план действий на завтра.

1. Утро: проследить за квартирой Мальцевых – за его женой. Поговорить с директором гимназии о ней и её муже. Поговорить с коллегами.

2. Подключить Ирину – её помощь будет кстати. Журналист, желающий написать о проблемах школы и школьного образования, вызовет меньше подозрений, чем частный детектив, рыскающий по территории школы, как ищейка.

3. Вечер: постараться проникнуть в квартиру Мальцева, чтобы установить там жучок: наверняка супруги общаются по телефону.

– Хотя, посещение квартиры, пожалуй было преждевременно, – решила Татьяна, рассматривая свой график, – можно спугнуть объект. Значит нужно придумать что-то иное… Да, что тут думать? Толик Першин, моя палочка-выручалочка – это наилучший выход.

Но последить за квартирой на Лунной, видимо, придётся самой, если не появятся какие-то непредвиденные обстоятельства.

Для первого дня было достаточно. Это, как всегда, сбор и накопление информации. Татьяна надеялась на то, что, как всегда, раскачается, втянется, ухватится за ниточку, а там уж всё пойдёт само собой – главное начать, а уж результат появится. И только тогда будет понятно, каков он, а пока можно только надеяться на себя и чуть чуть на мадам Фортуну..

Когда колесо Фортуны раскручено, оно мчит подминая под себя всех зазевавшихся и не успевших увернуться. Увы, мы, глупые людишки, надеемся, что это колесо принесёт нам удачу, а ведь это коварное сооружение приносит чаще беду. Фортуна – дама не только весьма подслеповатая, но ещё и коварная, и поэтому без нашей помощи может натворить столько непредвиденного… Ведь у везения, как и у палки, есть два конца: иногда оно выпадает тебя, а иногда – твоему противнику…

Глава 5. Помоги себе сам

Восход солнца застал Татьяну уже на ногах, вполне готовую к активным и, хотелось надеяться, продуктивным действиям. Она привела себя в порядок, позавтракала, надела курточку потеплее – на улице моросило, а небо было заложено тучами, обещая ненастную и ветреную погоду на целый день.

Пробежав глазами с вечера набросанный план действий и решив, что если понадобится корректировка, она внесёт её по ходу движения, Рябинина сама себе дала команду:

– На старт… Внимание… Марш!

И добавила слова бабушки, которыми та обычно провожала её на работу:

– Ну, с Богом, детка.

Направляя машину на улицу Лунную Татьяна размышляла:

– «Странное название для общества – «Помоги себе сам», словно весь мир ослеп и оглох, забывая о том, что состоит из людей – обычных, нормальных. И, если плохо каждому отдельному человеку – плохо и ему в целом. По сути дела эта фраза стала символом, сутью изменившейся до неузнаваемости действительности: спасение утопающий – дело рук самих утопающих… А значит человек человеку – волк.

Примеров тому тьма. Дело в том, что в одиночку человек не может побороть систему складывающихся «псевдо ценностей». Вот потому Булатова пытается спастись с моей помощью, я в своё время, уйдя из прокуратуры, спасалась с помощью Кузьмина, Мальцев «спасается», ограбив доверчивых вкладчиков. Каждый из нас, людей, делает это близким, доступным ему способом. Разница в том, что не каждый из этих способов законен».

Наконец Рябинина выехала на улицу Лунную. Неспешно проезжая вдоль неё, девушка отыскала дом под номером пять, возвышающийся над прочими серой, бетонной громадой. Не любила Татьяна эти новые, одиноко стоящие дома, торчащие «как тополь на Плющихе»: ни деревца, ни кустика – ни спрятаться, ни укрыться. Вокруг голое пространство с полуразорённой песочницей в середине двора. И машины, машины, машины.

– Вот среди них и укроюсь, – решила Татьяна, – Точнее укрою машину. Самой придётся «прятаться» на площадке между этажами. К сожалению у меня нет фото Мальцевой – только словесный портрет. Придётся вычислять мадам, подключая все имеющиеся в наличии чувства, чтобы не ошибиться.

Оставив машину по пути движения, Татьяна нашла четвёртый подъезд и стала подниматься на седьмой этаж, где располагалась нужная квартира. И тут её ждало некоторое разочарование: в домах новых серий в один блок входило две-три квартиры, что весьма осложняло её работу.

– Ну, конечно, – в сердцах ворчала она, – квартиры 79, 80 и 81 за одной дверью… И тут уж никто не поможет – даже сердобольные бабушки, обычно дежурившие у подъезда, как часовые на посту и всё про всех знающие… Хотя, какие бабушки в такое время и в такую погоду? Они или ещё нежатся в своих постелях, или пьют свой утренний чай, кутаясь в тёплый халат.

Татьяна устроилась на лестничной площадке между седьмым и восьмым этажом и достала сигарету. Девушка не курила, но для дела сигареты были всегда при ней, так же, как и пустая консервная банка вместо пепельницы. Девушка, курящая на площадке, вызывала меньше подозрений, чем просто торчащая там без дела.

Вся слух и зрение – остальные чувства отключены. Это состояние напоминало Татьяне одинокую волчицу перед прыжком, заставляя улыбнутся сравнению.

– Ну, в крайнем случае – ищейка, замершая на мгновение перед тем, как получит команду «фас».

И это сравнение уже вызвало у девушки ироническую усмешку: