Искатель

Трей заглатывает молоко, морщится и ставит кружку на стол, будто тяпнул стопку.

– Лады, – развеселившись, говорит Кел. – За дело. Погоди.

Отправляется в спальню, возвращается со старой клетчатой рубашкой, кидает ее Трею.

– На.

Трей ловит, смотрит на нее непонимающе.

– Зачем?

– Придешь домой весь в краске – мама не обрадуется.

– Она не заметит.

– А если заметит, узнает, что ты не был в школе.

– Ей плевать.

– Решай сам, – говорит Кел. Принимается отколупывать отверткой крышку от банки с грунтовкой.

Трей разглядывает рубаху, крутит ее в руках так и сяк. Затем надевает. Повертывается к Келу, вскидывает руки и лыбится: манжеты болтаются, полы доходят до колен, а по ширине поместилось бы три Трея.

– Хорошо смотришься, – говорит Кел, улыбаясь в ответ. – Подай вон те.

Показывает на лотки для краски и валики в углу. Купил он два комплекта; достались дешево, да и Кел решил, что даже если малой перестанет приходить, все равно пригодятся. Трей явно впервые видит такие приспособления. Рассматривает их и вперяет в Кела вопросительный взгляд, хмурится.

– Смотри, – говорит Кел. Наливает грунтовку, макает в нее валик, отжимает избыток жидкости о насечки, затем быстро прокатывает валиком по стене. – Понял?

Трей кивает и повторяет за ним точь-в-точь, даже отряхивает валик, как показали, под небольшим углом, чтобы не капало.

– Хорошо, – говорит Кел. – Помногу не набирай. Сделаем в несколько слоев – слишком густо не надо. Я начну отсюда и пойду по верху, а ты по низу вот оттуда. На середине встретимся.

Теперь уже вместе им работается легко, они знают ритмы друг друга и как не путаться друг у друга под ногами. Дождь редеет. С небесной вышины доносятся крики гусей, птицы строятся наизготовку перед дальней дорогой; далеко внизу, в траве под окном, прыгают и бросаются на червей мелкие птички. Минут через двадцать работы Трей произносит совершенно ни с того ни с сего:

– У меня брат пропал.

Келу удается замереть лишь на долю секунды, прежде чем его валик вновь приходит в движение. По самому тону Трея он бы понял, даже если б не расслышал слов: Трей здесь поэтому.

– Да? – говорит Кел. – Когда?

– В марте. – Трей все еще катает валиком по стенке, прилежно, на Кела не смотрит. – Двадцать первого.

– Так, – произносит Кел. – Сколько ему?

– Девятнадцать. Звать Брендан.

Кел прощупывает путь, на цыпочках.

– А полиция что?

– Им не говорили.

– Как так?

– Мамка не захотела. Сказала, что он уехал, что он уже вырос и ему можно.

– Но ты так не считаешь.

Трей прекращает грунтовать, наконец смотрит на Кела, и на лице у пацана чудовищное, туго скрученное горе. Долго качает головой.

– Так что же, по-твоему, случилось?

Трей говорит, понизив голос:

– Я думаю, забрали его.

– Похитили типа?

Кивок.

– Так, – осторожно выговаривает Кел. – Есть догадки – кто?

Трей сейчас каждой своей клеточкой сосредоточен на Келе. Говорит:

– Вы б могли выяснить.

Миг тишины.

– Малой, – бережно говорит Кел, – скорее всего, мамка твоя права. Из того, что все говорят мне, люди в основном уезжают отсюда, как только вырастают.

– Он бы мне сказал.

– Твой брат еще подросток. Они вот такую тупую херню устраивают. Я знаю, это больно, если вы крепко дружили, но рано или поздно он подрастет и поймет, что говенно поступил. И тогда выйдет с тобой на связь.

Упрямый подбородок каменеет.

– Он не сбежал.

– Есть причины для такой уверенности?

– Точно знаю. Не сбежал он.

– Если ты о нем беспокоишься, – говорит Кел, – тебе надо в полицию. Понимаю, что мама не хочет, но ты и сам можешь. Принять заявление от несовершеннолетнего они имеют право. Заставить твоего брата вернуться домой, пока он сам не будет готов, им никак, но повозиться, чтоб ты из головы мог выбросить, – вполне.

Трей смотрит на него так, будто не верит, что кто-то настолько недалекий все еще дышит.

– Что? – уточняет Кел.