Современная сказка

Глава 1.

А началось всё с простого слова "привет"…

Непонятно, с какого перепугу я решила опять туда зайти, давно же не заходила. Вот зачем? Чтоб опять душу травить? Чтоб опять были одни и те же слова от анонимов, которые окажутся парнями? И чтоб опять было написано "ваш собеседник прервал диалог", когда после слов "пошлая" или "скинешь что-нибудь" ты ответишь "нет"?

Вот зачем, а? Как дура. Ведь и так чаша полна негативными воспоминаниями. И чего я добьюсь? То же самое ведь будет. Люди не меняются. Точнее, меняются, но не в положительную сторону. И это так странно осознавать, особенно когда пишет ребёнок, который скрывается под анонимом, лет так одиннадцати-двенадцати, и тоже хочет завести разговор о пошлости или просит скинуть нюдс… Причём не только мальчики, но и девочки это просят. Куда катится этот мир! Либо это просто у меня в голове такие устои, которые стары для нашего мира. Сейчас же говорят, что пошлость – это неплохо, пошлость – это нормально, естественно. Хотя взрослых ещё как-то можно понять, но от детей это слышать ой как неестественно!

Ну ладно. Была не была. Вдруг я себя накручиваю?

– «М».

– «Д».

Хм, вот так и сразу парень. И что же?

– «Пошлая?»

– «Нет».

Ну и зачем полезла?

– «Ваш собеседник прервал диалог».

Замечательно. Я удивлена? Нет, конечно! А на что я надеялась? Ладно, ладно. Попытка номер два.

– «М».

– «Д».

– «Ты пошлая?»

Да чёрт бы вас побрал! Да, конечно, прям самая пошлая, самая наипошлейшая на свете!! Я только о пошлости и думаю днями и ночами, жить без неё не могу! Я зависима от неё!

Сама закончу диалог.

Смотрю перед собой в стенку. На душе так плохо, так гадко. А чего я ожидала, о чём думала? Ведь понимала, куда лезу, понимала, что благодаря анонимности чата все говорят и делают всё, что им захочется. Ладно.

Ладно.

Попробую в последний раз. Как говорится, Бог любит Троицу, но если сейчас опять попадётся пошляк, то я к чертям собачьим удалю этот чат и больше ни в жисть туда не залезу.

– «Привет. М. А ты?»

Ха, мне сказали "привет", удивительно. Посмотрим, что дальше будет. Тоже побуду вежливой:

– «Привет. Д».

– «Что здесь делаешь?» – спросил аноним.

– «Да так, ищу того, с кем можно просто поговорить. Сразу говорю, если спросишь, "пошлая" ли, то можешь сразу уходить, потому что нет».

Вот так вот. Сразу быка за рога надо взять. И он конечно же сейчас завершит диалог.

– «Хорошо, я не буду спрашивать. Дай угадаю: тебя достали уже с этим вопросом, да?»

Чего?!

Я просто сижу и смотрю в экран ноутбука, но как будто смотрю сквозь. Он не будет спрашивать? Серьёзно? Блин… Может… Может это и правда шанс просто поговорить с человеком? Хотя чего я обольщаюсь! Сейчас не сказал, но потом-то явно что-нибудь из той же оперы будет.

– «Эй, ты тут?» – поинтересовался аноним.

Блин!

– «Да, тут. Угадал, очень сильно надоели», – согласилась я с ним.

– «Понимаю. Мне сейчас подряд раз десять, наверное, девчонки попадались и нюдсы просили скинуть. Без "здрасьте" и "до свиданья"», – он подхватил разговор дальше.

– «Да? Кошмар! А сам почему здесь сидишь?»

– «Да я только недавно сюда зашёл. Друзья сказали, что тут бывает прям очень и очень интересно».

– «Хм. Это они тебе про женские фотографии в стиле "ню"?» – спросила я.

– «Угу, в точку. Поначалу действительно показалось интересно, но потом наскучило. Всё однообразное».

– «То есть?»

– «Нууу… все под копирку, ботоксные, качаные-перекачаные во всех местах одинаковые куклы Барби, с большими… в общем, со всем большим».

– «Ммм, понятно».

– «Я понял, тебе неприятно. Извини. Не хотел обидеть», – он быстро написал в ответ.

Что-то тут явно не так. Ну не может парень вот так вот сам себя перебить, когда тема про женские тела, переформулировать мысль, чтоб не звучало лишнего, да мало того, извиниться за то, что начал про это говорить. Что тут нечисто, где-то явно есть подвох, я уверена. Ну не накручиваю же я себя? Это с ним что-то не то.

– «Эй, ты обиделась? Я не хотел тебя обижать», – позвал снова аноним.

Ну вот, опять задумалась и не ответила.

– «Не, я не обиделась, просто задумалась», – поспешила ответить ему.

– «О чём? Извини, что я это сказал, просто, знаешь, после всего, что я здесь увидел, услышал, прочитал и понял, очень захотелось, чтоб попался какой-нибудь нормальный человек, с которым можно поговорить, кто-нибудь адекватный… ну, и оно само пошло, начал тебе выговариваться».

– «Да так, просто. Я не ожидала, что мне тоже кто-то адекватный попадётся для разговора. Понимаю, обычно ведь незнакомым людям, а особенно в таком формате, когда ещё и не видишь собеседника, спокойнее выговориться, чем другу».

– «Вот да! Блин! Как хорошо, что ты мне попалась!»

– «Ха, не могу не согласиться с тобой», – у меня поднялось настроение от его слов.

– «Хм».

– «Что?»

– «Ты точно не ребёнок».

– «А с чего вдруг такие выводы?»

– «Мыслишь по-взрослому, да и речь поставлена».

– «Ни одно, ни другое не может быть для тебя доказательством, что я не ребёнок».

– «Не спорю, да, – согласился он, – но всё-таки уверен, что тебе не меньше шестнадцати».

– «Ха-ха-ха, ну ты махнул, конечно. Прямо-таки в этом уверен?»

Такая забавная штука эта жизнь. Для человека может быть надо совсем чуть-чуть, чтобы он был счастлив, даже любая мелочь порадует. От нашего разговора улыбка наползла, аки у Чеширского Кота, и почему-то все сомнения по поводу этого парня ушли, и на душе стало так хорошо, будто золотое солнышко разогнало все тучки и теперь ярко сияет на лазури неба.

– «Уверен. Так сколько тебе? И ещё в одном я тоже уверен: я тебя старше».

– «Да? Прям уверен-уверен?» – почему-то так захотелось такие глупые детские фразочки-повторюшки ему сказать.

– «Да. Мне двадцать шесть».

– «Хих, и правда старше… на целых шесть лет. Как тебя зовут? Если не хочешь, не говори».

– «Я же сказал, что тебе шестнадцать минимум! Интуиция не подвела, е-е-е! – заликовал он. – Я Костя. А ты?»

Присутствует такое ощущение, что он не соврал на счёт имени. Может, тоже своё настоящее назвать? А то в последние разы постоянно называла себя Кристиной…

– «Мила».

– «Мила? Милана, получается?»

– «Неа».

– «Милена?» – Костя пытается угадать.

– «Хих, нет. Милослава. Приятно познакомиться».

– «Милослава? Очень красиво! Взаимно, рад с тобой познакомиться».

И как-то всё закрутилось-завертелось. О чём мы только не разговаривали: и о природе, о животных, об увлечениях, о любимых фильмах, книгах, песнях – просто обо всём. Правда, что-то и не рассказывалось с моей стороны или, точнее, недоговаривалось: сказала, на кого учусь, но где, что и как – не сказала, и всё в таком роде. Почему-то казалось, что Костя тоже не всю информацию говорит. Хотя на такое же ведь есть причины: не будешь же ты, даже зная, что, например, твой собеседник не найдёт тебя и не воспользуется против тебя твоей же информацией, выкладывать ему всё подчистую. Это, как минимум, глупо. Наверное, даже близкому другу можно не всё рассказывать, а тут вообще чужой человек.

Мы проболтали с ним где-то часов семь-восемь кряду, если не больше. Мне давно так хорошо и спокойно на душе не было.

Взглянув в окно, увидела, что на улице чистое тёмно-синее небо с сияющими месяцем и звёздами, а часы на столике показывают без двадцати два. Когда вообще ночь наступить успела? Вроде только что же было около семи вечера и ещё светло, а тут – темень…

– «Костя, а ты вообще видел, сколько сейчас времени?»

– «Только сейчас посмотрел… Ну и заболтались мы с тобой конечно!»

– «Это точно. Тебе же завтра, точнее, уже сегодня на работу?»

– «Ага. Вообще желательно надо было бы лечь час назад спать, но ни капли не жалею, что заболтался с тобой! Тебе тоже пора ложиться баиньки, на учёбу ведь идти».

– «На учёбу – нет, сегодня же только двадцать первое августа, а вот на работу надо. Костя, скажи, ты не будешь ли против, если мы наш диалог оставим здесь? Не обидишься?»

– «А! Перепутал с тридцать первым. Ну ты чего? Нет, конечно, не обижусь и не против, раз ты так хочешь, чтоб было. И вообще, маленькой девочке давно пора ложиться спать. Быстро в кроватку!»

– «Ой-ой-ой, это кто тут ещё маленький? – возмутилась я. – Сам такой! Тоже иди и ложись».

– «Да уже лёг. А ты?» – быстро отреагировал Костя.

– «Хах, да я и так в кровати давно, просто поменять сидячее положение на лежачее. Но поговорим потом ещё, днём или вечером, как у нас с тобой время осовободится. Доброй ночи, Костя!»

– «Всё, понял тебя. Да, как получится. Доброй ночи, Мила!»

Глава 2.

Давно я так быстро не засыпала и так рано не вставала с необычайной лёгкостью, как сегодня. В комнате было тепло, а солнышко начинало пригревать сильней, хотя уже конец августа, который обещали прохладным.

Ещё раз посмотрев в окно, за которым щебетали птички, быстро откинула одеяло и, резко спустив ноги с кровати и встав, упала ничком на пол. Перевернувшись на спину, я села и посмотрела на свои ноги, а улыбка медленно начала таять на губах.

Замечательное настроение, которое появилось от вчерашнего разговора с Костей и сохранилось даже до самого утра, также улетучилось. Ведь мало того, что за время разговора я позабыла про время, так ещё… и про ноги. От досады на себя глупую толкнула, насколько хватило сил в слабых ногах, стоявшие возле кровати костыли, а потом чуть ли не "отшвырнула" коляску, находившуюся подле стола, к стене и попросту улеглась на пол, закрыв руками глаза, и разрыдалась.

Чёртовы костыли, чёртова коляска! Я только почувствовала себя человеком! Нормальным человеком, а не инвалидом! Вот если бы тогда это не произошло…

Не знаю, сколько вот так вот на полу со слезами я пролежала, но очнулась только тогда, когда услышала в коридоре голоса Вероники Владимировны и Серёжи.

– Мила, здравствуй! – негромко произнесла Вероника Владимировна. – Ты не спишь?

Я не отозвалась. И с пола вставать не собиралась. Сил вообще не было. Я просто свернулась клубочком на боку, закрыла глаза, желая куда-нибудь провалиться, оказаться в каком-нибудь другом месте, времени, но не тут и не сейчас, не в таком состоянии. Почувствовав тёплые бегущие по щекам слёзы, ещё сильнее сжалась в клубок и зажмурилась.

– Мила, – ещё раз негромко позвала женщина, остановившись на пороге комнаты. – Мила! – воскликнула она, найдя меня на полу, а не на кровати, и моментально подбежала ко мне.

– Мила! – вскрикнул Серёжа, зашедший вслед за ней в комнату и тоже тотчас же оказавшийся подле меня. – Мила?! Ты как? Что случилось? Мила? – теребил он меня за плечо.

– Ничего! – я крикнула на них, резко подняв голову и распахнув глаза. – Ничего! Не видите что ли, что я загораю на полу?! Солнечные ванны принимаю?! Не трогайте меня! Уйдите! Уйдите! – уткнувшись лицом в ладони, снова легла на пол и разревелась пуще прежнего.

Тётя Ника с Серёжей удивлённо переглянулись, и парень, аккуратно подняв трясущуюся от слёз меня, так же аккуратно переложил на середину кровати и сел с одной стороны, а женщина села по другую сторону, поглаживая меня по растрёпанным волосам.

Вообще Вероника Владимировна очень хорошая. Она была моим лечащим врачом, пока я лежала в больнице, а Серёжа – это её помощник. И хоть лечение уже прошло, реабилитация под надзором врачей – тоже, потому что я решила осваиваться сама, Вероника Владимировна – лучший друг моих родителей и моя крёстная – присматривает за мной даже после выписки. Ну а Серый просто за ней ходит хвостиком и, как он сам говорил, "хватает где только возможно и нет новые знания в любых сферах". Любопытства, несмотря на то что человек он взрослый, ему не занимать, у него этого хоть отбавляй, даже, наверное, побольше, чем у ребёнка.

Тётя Ника не старалась меня больше позвать, а просто продолжала поглаживать, давая мне самой подуспокоиться. Это действительно мне немного помогло. Продолжая всхлипывать, вначале я повернула в её сторону голову, а потом приподнялась и прижалась к ней, уткнувшись носом в плечо.

– Мила, – ласково позвала она, – солнышко, что случилось?

– Я – никчёмный инвалид, – только и прошелестела я, зная, что она всё поймёт.

– Не говори глупостей, солнце ты моё! Что случилось? – спрашивала она. – Ну? Скажи.

– Тёть Ник, я – никчёмная, – опять повторила я, закрыла руками уши и прикрыла глаза.

– Мил, я же знаю тебя, как облупленную. И такого у тебя обычно не случается. Да, после травмы ты изменилась ещё сильнее, чем…

– Я сказала, что со мной не так! – вскрикнула я, отстраняясь, чтобы видеть тётино лицо, но сразу же, пристыдившись, прижалась к ней обратно. – Прости, – прошептала я, снова закрыв глаза. – Мне просто плохо.

– Мила, почему ты на полу оказалась? – спросил Серёжа.

Я не ответила. Молчала и просто смотрела в стенку, не видя её.

– Упала, потому что забыла.

– Что забыла?

– Что инвалид, – я поджала губы и посмотрела на Серого. – Потому что утро сегодня было просто замечательное, но, только рухнув, оно стало другим.

– А почему оно было замечательное? – прищурилась тётя Ника. – Вчера оно было даже лучше, чем сегодня, но для тебя оно было отвратительным.

Я прикусила язык. Сболтнула лишнего. А мне, хоть я и очень доверяю тёте и люблю её, как родную, почему-то немного совестно и совсем не хочется ей рассказывать про знакомство с Костей в анонимном чате. Не хватало ещё, чтоб она мне нотации про такого рода вещи, как эти чаты, читала. Человек она всё-таки, как говорится, старой закалки, и абсолютно не приветствует знакомство в интернете и общение не пойми с кем, хотя прекрасно понимает, что время не стоит на месте.

– Ну потому что сон хороший приснился, – выкрутилась я, – а мне давно очень хорошие сны не снились. А знаете, что снилось? – перевела взгляд с тёти Ники на Серёжу и обратно. – А то, что у меня с ногами всё хорошо и я гуляю по летнему лесу.

И на лице появилась грустное подобие улыбки. А я ведь и не соврала им: мне это действительно снилось, но только не сегодня, а вчера, поэтому прошедшее утро для меня и было отвратительным.

– Мил, – меня снова погладили по голове, как маленького ребёнка, – я прекрасно могу понять твои чувства, но ты же сама видишь, что результаты-то всё равно есть, хоть и маленькие.

– Хоть и маленькие… – тихо повторила я за крёстной.

– Да, но это же можно преодолеть, а, Мил? – женщина пыталась оживить, растормошить меня. – Вспомни, как ты даже банально встать на костылях не могла. А сейчас что? А сейчас ты можешь уже свободно на них ходить, хоть для тебе это пока ещё и остаётся нежелательным. Но это всё равно шаг вперёд.

Я лишь посмотрела на неё грустными глазами. Она улыбнулась и добавила:

– Вспомни, как говорили твои родители: если у тебя появилась цель, то надо следовать к ней, преодолевая все трудности и преграды на пути.

Я выдавила из себя слабую улыбку.

Помню эти слова. В первый раз мне она была сказана, когда шестилетняя я прибежала к папе со слезами, что не получается собрать макет деревянного кораблика. На что меня взяли на руки и сказали:

– Милик ты мой, не надо плакать. Я помогу, и он соберётся.

– Не соберётся! Я уже пыталась! – плакала я у папы на руках.

– Соберётся, солнышко. У тебя есть цель собрать кораблик, значит, нужно следовать к этой цели, преодолевая трудности, которые мешают его собрать. Вот увидишь, мы с тобой вмиг его соберём.

– Правда? – с надеждой взглянула я в добрые папины глаза.

– Правда, малыш, правда. Пойдём собирать, а потом покажем маме?

– Да-а-а!

И в тот день, провозившись до вечера, мы с папой, довольные, перемазанные клеем, пошли показывать маме свой чудо-кораблик.

И на разные случаи, когда у меня что-то не получалось и начинались различные проявления эмоций (проще говоря, истерика и психи), мама, или папа, или они вдвоём расспрашивали, что случилось, говорили эту фразу и после либо вместе с ними, либо самостоятельно я начинала сначала, и дело спорилось.

От воспоминаний защипало в глазах, и я вновь прижалась к тёте Нике, прошептав:

– Помню.

Они посидели у меня ещё с несколько часов, осмотрели ноги и уехали. Тётя Ника приезжает ко мне, когда у неё появляется свободный день, всё-таки она завотделения экстренной хирургии, а должность эта не хухры-мухры. Но несмотря на это, она всегда пытается выбраться ко мне хотя бы раз в неделю, а если получается, то несколько раз. А Серый, если у него совпадают по графику свободные дни с днями Вероники Владимировны, приезжает вместе с ней.

После их отъезда я решила почитать научные статьи, которые мне отправили преподаватели в конце прошлого учебного года просто для интереса. Как же я рада, что наша завкафедры да и весь преподавательский состав оказались понимающими людьми, чего не могу сказать об однокурсниках.

Завкафедры Наталья Ильинична разрешила мне перейти на заочное обучение, хотя моё направление подразумевает только очное. Мы поговорили с ней по поводу моей учёбы, потому что я хочу учиться, а в академ уходить совсем нет; сошлись на мнении об индивидуальном плане. Она сказала мне, что все наши преподаватели сами единогласно решили отправлять мне материал через неё, и даже пообещала договориться с междисциплинарниками, что меня очень приятно удивило.

И удивил меня ещё очень сильно тот факт, что преподаватели, взрослые люди, обеспокоились моей учёбой, моим здоровьем, в то время как мои однокурсники, некоторые "друзья" даже не поинтересовались, что со мной случилось и почему меня нет на парах.

Хотя нет, один человек всё же поинтересовался: подруга Лида, если, правда, её вообще теперь можно назвать подругой. Она единственная, кто мне написал, когда я лежала в больнице, и спросила, где я. На мой ответ, где именно, от неё пришла лишь одна фраза: "А, понятно". И всё. Больше она мне не писала.

Зато, сидя на удалённом обучении, я смогла полностью поразмыслить над всем и пересмотреть отношение окружающих меня людей. И сразу всё стало видно, как в зеркале.

Со многими, оказалось, была "деловая дружба": дружба за домашку и помощь на самостоятельных, лабораторных и контрольных. Те, кто относился нейтрально, так и остались нейтральными, но как будто более отчуждёнными, чем раньше.

И только преподаватели оказались неравнодушными. Особенно одна из них, про которую я думала, видя её на парах, что она сухая, жёсткая и вообще не понимающая студентов, но когда она узнала про меня, так она прям выбежала с кафедры, как мне было потом сказано, и помчалась ко мне в больницу. Помню её перепуганные глаза, когда она наконец смогла ко мне в палату попасть и начала расспрашивать, что, где, когда и как со мной случилось. В тот миг я и поняла, что она совершенно другой человек, не такой, какой считала, будучи на её лекциях и семинарах.

И сейчас, пока сижу на удалёнке, она с переодичностью пишет мне, расспрашивает. Она оказалась безумно милой, доброй и приятной женщиной, которой, как говорится, ничего человеческое не чуждо.

Изучая материал, иногда отвлекалась на рабочие звонки и не заметила, как быстро пролетело время и стал наступать вечер. Поняла, что мысли от прочтения статей уже не собираются в кучку, отложила это дело и легла, а то спина немного затекла, а то сколько я провела в сидячем положении на кровати. И почти в тот же самый момент пришло сообщение из чата. От Кости. Я сразу неосознанно стала улыбаться.

– «Мила, здравствуй. Как поживаешь? Как твои дела?»

– «Привет, Костя! Да вроде неплохо. А у тебя как дела?»

– «Да всё более менее. Знаешь, хотел тебе написать раньше, но было чувство, что ты была сильно занята».

Его слова меня сильно удивили. А ведь действительно так было.

– «Было чувство? Хм, оно тебя не подвело, я и правда была сильно занята. Вот буквально за несколько секунд до твоего сообщения освободилась».

– «О, да? Серьёзно? Интересно-интересно».

– «Это и правда интересно, хах», – вернула я ему его слова.

– «Ну, потом подумаем с тобой об этом на досуге. Как у тебя день прошёл?»

И после этого его вопроса мы с ним опять проболтали до глубокой ночи. За окном громко пели птицы, ездили машины, какая-то компания подростков включила колонку со своими молодёжными песнями, но их быстро прогнали, и всё потихоньку стало затихать, кроме ночных певцов. Такое ощущение, что они не знают устали в своих песнях.

– «Кость…» – протянула я.

– «Мм?»

– «Хих».

– «Что ты хихикаешь?»

– «Ты на время посмотри… хи-хи-хи-хи», – повернувшись набок, засмеялась, уткнувшись в подушку.

– «Нууу, бывает…» – только и написал Костя.

– «Ха-ха-ха-ха…»

– «Смешно тебе, да… ха-ха-ха», – Костя сам развеселился.

У меня живот от смеха побаливать стал. И вот опять время как-то слишком быстро прошло, куда-то утекло, убежало.

– «Пора спать, м?»

– «Неа, не надо».

– «Уверена?»

– «Ладно. Нам с тобой действительно пора обоим ложиться спать. Доброй ночи, Костя».

– «Доброй ночи, Мила».

Глава 3.

Солнышко снова ярко светило, озаряя всю комнату. Мне так нравится, что окно выходит на восточную сторону: каждое утро очень красиво себя являет рассвет, пронизывая пространство яркими красно-розовыми и оранжево-жёлтыми лучами.

Я проснулась с каким-то непонятным чувством на душе: как будто что-то недоделано. Но что? Да и сон был очень непонятный: я была на солнечной лужайке, гуляла, никого не трогала, и вдруг слышу голос, который твердил одно и то же: "Судьба. Судьба". И я проснулась. Что за судьба? Какая судьба? Это вообще про что? Не понятно. Вопросов больше, чем ответов.

Вот интересно, а что это могло всё значить? Может, во сне спрятан какой-то смысл? Мои размышления прервал телефонный звонок и понеслось: с самого раннего утра почти до позднего обеда (если такое вообще есть или если так можно говорить) я просидела на телефоне, что от этого дико гудела голова. Веки наливались свинцом, несмотря на то, что я успела выпить несколько кружек кофе. Надо просто полежать и отдохнуть от всего. Такое ощущение, будто у меня в голове сейчас пчелиный рой обустраивает свой улей.

Лишь только легла калачиком на кровать и примостилась на подушку, как мгновенно уснула. И я вновь оказалась на этой лужайке, на которой я уже была.

Услышав журчание справа от себя, отправилась в ту сторону. Пройдя совсем немного, нашла источник звука: маленький ручеёк бежал из-под камня и скрывался в высоком густом ковре луговых цветов. Я прислонилась спиной к неподалёку стоящей берёзе и смотрела на блики на воде, которые вспыхивали, как искорки, на бегущей маленькой части большой стихии. Тихое журчание весёлого ручейка успокаивало, дарило умиротворение.

Потом, через какое-то время, к воде припрыгала крольчиха со своими пушистыми детками-комочками. Я сидела не шелохнувшись, чтоб не спугнуть милых зверушек, но они как будто и не замечали моего присутствия. Лишь один раз мама-крольчиха повернула голову в мою сторону и, пошевелив длинными ушами, наклонилась обратно к воде.

Я прикрыла глаза. Такая умиротворяющая картина была вокруг, что не хотелось её ничем нарушать. Вдруг я почувствовала, как чей-то мокрый нос тычется мне в руку: это оказался лисёнок, который, видимо, тоже вышел к воде и уже успел попить. Аккуратно погладив маленького по пушистой голове, начала оглядываться: вряд ли такой малыш пришёл один на водопой…

Совсем рядом мелькнул огненно-рыжий хвост, и из-за куста появилась красавица-лиса, мама этого малыша, и села поблизости, явно приглядывая за своим дитём. А лисёнок в это время так и норовил забраться ко мне на колени, поэтому, рассмеявшись от души, убрала руку, преграждавшую ему путь. Запрыгнув, он прикрыл свою маленькую хитрую мордочку кочиком хвоста и затих. Я лишь слегка поглаживала его по голове.

Даже не знаю, сколько времени я во так просидела с лисёнком на коленях. Мама-лиса вдруг встала, тявкнула и, развернувшись, пошла от ручья, и её малыш моментально поднял мордочку, соскочил и какими-то забавными прыжками побежал догонять свою маму, мелькая среди травы и цветов своей яркой шкуркой.

И вдруг я опять услышала этот голос: "Судьба. Судьба". Я крутила головой во все стороны, пытаясь понять, откуда идёт звук, но как будто он был везде, шёл отовсюду. А голос повторял: "Судьба. Судьба". И неожиданно добавил: "Внешность. Ты права".

Чего? Какая ещё внешность? И в каком смысле я "права"? Что вообще за ерунда?!

И тут я снова проснулась. За окном уже потихоньку темнело. Взглянув на телефон, увидела сообщение из чата.