Вернись!

Вернись!
Таня Стар

Главное вовремя вернуться, чтобы не было слишком поздно. Это история о жизни семейной пары. Что же может стать препятствием на их пути? Вы узнаете, как их преодолевают герои рассказа, если окунётесь в неизведанный мир их бытия, и о казусах, которые поджидают, когда не знаешь, что творишь. Рассказ участвует в конкурсе – Книготерапия, малая проза. Обложка создана Татьяной Левченей из описания желаемой картинки при помощи генератора изображени lexica.art.

Таня Стар

Вернись!

Дневник я вела с четырнадцати лет. Откровения, записанные в него, отражали мою сущность. Рассуждая о жизни и её закономерности, я открыла в себе удивительный внутренний мир. Самокопание и самоанализ помогли разобраться в собственном характере и желаниях. Исповедуясь, я перекладывала на бумажные плечи переживания, тем самым облегчая душевные муки. Перенося страхи на чистый лист, я стирала из памяти тяжёлые мысли. Ручка и тетрадь избавляли от груза экспрессивных эмоций. Перечитывая прошлые события, я видела, как видоизменялось моё отношение к людям.

Возвращаясь к написанному, я научилась оценивать ситуации через призму времени, что помогало уравновешенно принимать решения, будто сторонний наблюдатель. С годами потребность делиться суждениями с дневником вошла в привычку. Бумага всё стерпит и сохранит, не распустит сплетен, не отомстит хозяину мыслей. Написанные в минуты отчаяния строки приводили в равновесие чувства.

*

Сегодня я наконец-то сконцентрировалась и решила, что здесь, – на кухне, вдохновенно изложу Адаму то, о чём долго намеревалась сказать при встрече. Напишу письмо, опишу свои эмоции и мысли о нашей жизни. Может быть я прочту его вслух или дам ему почитать. Решать буду при встрече с ним и обязательно подожду ответ.

Вдохновение выстроило мысли в ряд, и они, как солдаты, были готовы лечь каллиграфическим почерком на белый лист, чтобы рассказать о наболевшем. Методично излагая на бумаге правильные мысли, я обдумывала каждое слово, чтобы попасть в десятку:

«…Знаешь Ад, я ведь любила тебя. Люблю! И буду любить!..»

Короткая пауза от набежавших мыслей закончилась и, перечитав начало, я продолжила писать.

«Любила наивно по-детски, любила безоглядно не за что, а вопреки и несмотря на… Знал ли ты? Конечно, знал! Верил ли ты? Наверное, да! А может быть разуверился, и поэтому оставил меня?

Помнишь ли ты тот майский вечер, когда благоухали черёмуха и сирень, цвели сады и каштаны, выскочили бутоны на клумбах… и нашу встречу? Я её не забуду!

Ты неожиданно приехал, подарил трогательный букет ландышей, коробку шоколадных конфет и бутылку отличного десертного вина. Я тебя не ждала, а ты впервые приехал в мой родительский дом.

Вечер был прохладным, и я вышла к тебе в шортах, – смешная, утонув в папиных туфлях на босу ногу и в ветровке с его плеча до колен. Когда цветут сады, всегда студёно, природа так задумала. Когда я хотела укрыться от холода и согреться, то любила нацепить папину одежду, в которой чувствовала себя, как в броне, – защищённой от жизненных передряг. Встретила я тебя одетая по-домашнему и жутко смутилась, а ты и не заметил, что я не подготовлена к свиданию.

Ты жарко смотрел мне в глаза. Седьмое чувство подсказало, что ты приехал утонуть в них и дать мне заглянуть в твои карие радужки. Казалось, что кроме меня, тебя в этом мире никто не волнует.

Помню старую твою кожанку и тепло рук… Когда ты не находил ответы на вопросы, то доставал связку ключей с болтающимся на ней комичным лицом мужика. Ты смешил меня потешной игрушкой на брелоке. Сдавливая пальцами ему щёки, он уморительно выпучивал глаза, точно копируя твоё мимишное удивление. От смеха у меня сводило живот и появлялись колики. Я никогда так беззаботно и искренне не смеялась, а так хотелось…

Ты, так часто потешал меня этим несимпатичным парнем на брелоке, что я свыклась с его присутствием в нашей жизни. Где он сейчас? Я посмеялась бы вновь.

Мы стали взрослые и нам разрешалось всё. Должно быть и вино было выдержанное, и цветы источали густой аромат, и конфеты горькие, иначе мы не опьянели бы так быстро.

Тот вечер был окутан тайной, я до сих пор ощущаю некую сказочность. Густой и прохладный весенний туман, пропитанный вкусом мускатного вина и кофейного шоколада, пьянил наши горячие сердца, дурманил сладкой ванилью, хмелил майским мёдом на губах. Я помню каждую минуту и даже секунды… те чувства… твой родной запах… неудержимый смех.

В те времена я не задумываясь отдавала себя, словно так и надо. Проводила бессонные ночи с очередной порцией кофе с мыслями о тебе. Где ты?.. Как ты?.. Жизненные устои, мораль и принципы я отпустила, лишь бы быть с тобой. Любить тебя, забыв о родителях, о друзьях, о себе, – это несказанное счастье.

Ты приручил меня, и я сроднилась с тобой, как зависимый свыкается с дозой. Ты моя доза. Ты ушёл, забрав полноту счастья, без тебя его нет в моей жизни. Ты бросил меня, оставив без дозы. Ты не представляешь до чего довела меня жизнь без тебя. Мне паршиво от этой чёртовой зависимости. Жизнь разлетелось вдребезги, – не собрать! У меня дрожат руки и тело… мысли стёрлись в порошок… даже имя твоё причиняло боль порождая безумие! Ад! Да, Ад! Ты настоящий мой Ад!

Открыв глаза в забытьи, я не вижу мира, вокруг белым-бело. Ты не со мной, – ты далеко. Вернись! Дай мне дозу любви, а я успокоюсь и унесусь в нирвану. Если не придёшь, меня снова будет ломать… Однажды я решу, что умерла, так и не дождавшись тебя.

Может стоит ради тебя, очередной дозы, рискнуть жизнью? Душа улетит и наступит конец и покой… Я устала звать тебя до хрипоты, срываться по пустякам, прислушиваться к шороху у дверей и грезить, что ты вернулся.

Чувства нежности и злости будут бороться во мне, пока ты не вымолишь прощения, проговорив: «Глупенькая моя, прости! Я знаю, – тебе больно от того, что оставил одну. Можешь ли ты простить?.. Забыть обиды и несусветные ошибки. Я знаю, что не прав. Хочу быть рядом. Мне не жить без тебя!»

И я рискну!

Точно умру, если ты не вернёшься! Я задыхаюсь от ярости, растратив последние силы вдали от тебя… Мне ничего не помогло. Мне только ты нужен! Я так решила.»

Письмо разбередило гнездо рваных чувств, расцарапало душу, и она снова кровоточила, где-то в сокровенном углу. Не унять эту боль. Осерчав, что раскисла и позволила вернуться прежней хвори, я смахнула пальцем слёзы, которые мешали писать. Падая на лист, они покрывали строчки письма.

«Смешно, но мне не хватает даже ссор с тобой. Поверь, мне плевать! Пусть они будут в нашей жизни, я хотя бы ощущала себя живой. Сердце страдало бы, но билось. А если любовь исчезнет из нашей жизни, то страдания и боль станут сильнее.

Подумай и вернись! Забери нас к себе. Кричи на меня. Уходи, но возвращайся. Целуй. Не целуй. Делай, что пожелаешь, но только не отпускай меня, – будь рядом. Хоть секунду дай ощутить, что я живу! Ты моя жизнь! Без тебя меня ждёт смерть!»

Стукнув с силой ладонью о стол, я заставила боль перекочевать из души в руку. Не увидев рядом нож, я задела его лезвие.

– Чёрт подери! – порез закровоточил.

Кровь измазала исписанный лист, присоединилась к пятнам от слёз и растеклась по бумаге. Попавшейся салфеткой я накрыла рассечённую рану на ладони и, зажав кулаком, промокнула алую струйку. Замерев, я с неким любопытством наблюдала, как слои окрашиваются красным цветом. Лист в кумачовых пятнах ввёл меня в ступор. Раскатистый звонок вывел из коматоза. Я вздрогнула. Бросив послание, выскочила из-за стола и, подняв трубку, тайно надеялась, что звонит Адам.

– Кто? – затаив дыхание, спросила я.

– Раиса, – это Варя.

У меня от её голоса исчезла надежда услышать мужа, искра чаяний угасла в реке разочарований. Мной овладело чувство, словно я поднялась на эшафот и остались считанные минуты моей земной жизни, а может лишь секунды или мгновения и крайне мало сил… Я оторопела в ожидании плохих вестей. Холодный пот покрыл спину. И страшная мысль прилетела, словно упала с потолка, и я порезалась о её осколки… Что случилось?.. Помолчала в ожидании ответа.

Варвара – моя давняя приятельница, – жена Сергея, хорошего друга Адама. Как я забыла о ней, о них, будто кто-то стёр их из памяти? Я не привыкла сплетничать априори, но когда мы собирались семьями, то отлично проводили время. «Боже! Как же я могла забыть?» – стучались в голове бесконечные как, и спросила натянуто вежливо:

– Привет! Очень вовремя… – сердце удвоено колотилось.

– У тебя всё хорошо? – её голос не дрожал, был мягок, как всегда.

Неискреннюю радость Варвара отметила сразу. Голос мой её насторожил, и она повторила вопрос. А я никак не включалась в беседу. Увлечённая написанием исповеди, я действительно не хотела говорить.

– Нормально, – всё, что я смогла выдавить из себя.

– Я звоню не потому, что мне хочется поболтать о пустяках. Ты же знаешь, что я люблю общаться с глазу на глаз и телефонные сплетни мне ни к чему, – она, как всегда, была прямолинейна и за это я её любила.

– Дорогая, как я рада тебя слышать! Рада безмерно… Может ты моё спасение? Как давно мы общались.

– Я хочу сообщить, что Адам живёт у нас на даче под предлогом, что ему нужна тишина для работы над проектом его мечты. А дома мешают дети. Это правда?

Я замешкалась и молчала, а она продолжала излагать:

– Я пару раз предлагала Адаму встретиться семьями, но он уклонился, и я почуяла что-то неладное. Ты не приезжала. И дети – тоже. Я заподозрила, что вы в ссоре, и хочу убедиться в правильности прогноза.

– Да… Да, это так! Господи, спасибо, что ты позвонила и сообщила где он. Для меня это очень важно. Я хочу с ним встретиться, но не знала, где искать. Он ушёл и ничего не сказал. Я не стала рассказывать приятельнице о нас с Адамом. Зачем лишний раз трепать языком. Вдруг всё наладится. Никто из друзей не должен узнать, что между нами пробежала кошка.

– Жаль, что так случилось. Нужно же было в первую очередь позвонить мне. Ты не забыла, что мой Серёга твоему Адаму лучший друг!

Я задержалась и протяжно ответила:

– Забыла!