Хлоя. Как я умирала

– Это невозможно… Я бы тогда чувствовала что-то, хотя бы головную боль, но…, – она начала яростно срывать повязку со своей светловолосой головы… Абсолютно белую. Без единого намека на то кровавое месиво, что я видел на асфальте. – Ник, ты то точно не…

– Миссис Коул, что вы делаете! – в палату ворвались трое врачей и тут же замерли, увидев в руках моей жены кипельно-белые бинты, минуту назад красовавшиеся на ее черепе… Разбитом мать его черепе! – Лягте пожалуйста, вам нельзя вставать. Мы еще не знаем, что у вас сломано, – коренастый мужчина в очках, белый как простыня, попытался вернуть Хлою в лежачее положение. Не на ту напали…

– Да с чего ради я еще хоть на минуту останусь в этом дур-доме, – Хлоя оттолкнула его, порываясь встать. И встала.

– Миссис Коул, умоляю вас, вернитесь в койку, – врач крепко схватил мою жену за локти, пытаясь усадить.

Хлоя с психом откинула его руки, практически прорычав:

– Еще хоть раз вы дотронетесь меня, или попытаетесь вынудить хоть на десять ярдов приблизиться хотя бы к одному учреждению, связанным с вашей псевдонаукой и некомпетентными лицами, я засужу вас всех к чертям собачьим. Ник, неси мои вещи, мы уходим, – если бы мы были сейчас в дурацкой комедии, то зазвучал бы военный марш, когда она, чеканя каждый шаг, прошагала в ванную, закрыв дверь на щеколду.

Не выдержав гробового молчания и электричества, пронизавшего воздух, я выдохнул:

– Мы подпишем все бумаги и отказ от лечения, – увидев белоснежные лица медперсонала, продолжил. – Она не изменит своего решения, я с ней не первый год. Мы все прекрасно знаем, что после подписания всего, что вы нам принесете, вся ответственность ложится на нас.

Я сам поражался своим словам. Я понимал, что, возможно, отойдет шок, и я поплачусь за свое решение, поплачусь жизнью человека, которого пару часов назад потерял. И заново обрел… Я не знаю как, не знаю, как объяснить ту уверенность, что с ней действительно все хорошо. Даже больше, Хлоя будто никогда не была такой сильной и пышущей здоровьем, чем сейчас. Я чувствовал в ней эту энергию, проникающую сквозь кожу и пронизывающую практически осязаемыми линиями все вокруг. И самое удивительное, что ту же непоколебимость я чувствовал внутри себя. Забыв о том, что мгновения назад я не мог унять собственных слез…

Она всегда творила что-то невероятное со мной, с первого дня нашего знакомства умела "зарядить» мои батарейки и не переставала этого делать ни на день. Я никогда не лукавил, когда говорил, что Хлоя – самая прекрасная женщина на земле. В этой миниатюрной и хрупкой девушке с вечно выгоревшими блондинистыми волосами, как у заядлой австралийской серферши, и глазами цвета Карибского моря уживалось столько веры в себя, в людей и добро, что ни одна религия никогда бы не смогла сравниться с ней своими догмами о милосердии. И весь этот позитив и благочестие вкупе с элегантностью аристократки преспокойно уживался с характером урагана, в который она превращалась, выходя из себя. И с её неутомимой страстью, когда она, оставаясь со мной наедине, превращалась в горящую желанием дьяволицу…

Глава 6

– Ник, паспорта ведь у тебя? – я пыталась в уме перечислить все, что мы гипотетически могли забыть, собираясь в самый непродуманный и не просчитанный отпуск в нашей жизни.

– Да, и билеты тоже, – прокричал Ник из гостиной.

Можете закидать нас помидорами, но после того, как меня сбила машина и я якобы побывала "по ту сторону", мы даже толком это не обсудили. Нечего было обсуждать. Да, я ничего не помню, но я не видела никакого белого света и раскрывающихся врат. Никаких херувимов, страшного суда, пронесшихся перед глазами лучших моментов жизни. Ни-че-го. Только глубокий сон без снов. Объяснять себе, Нику и бригаде медиков кровавую лужу, растекавшуюся от моей головы, и полное отсутствие жизненных показателей желания не было никакого. Все ошибаются, люди, приборы, специалисты… А учитывая тот факт, что мы оба уже своего рода стали королями монстров с нашими мутировавшими генами с шансом один на миллиард, все самые неожиданные факторы вполне могли совпасть в один миг.

Но это не значит, что это никак на меня не повлияло. Стало предельно ясно, что нам нет смысла откладывать какие-то мечты, желания и идеи на завтра. И дело не только в том, что наша жизнь может прерваться в любой момент и ей чихать на то, что вы не планировали умирать молодым и еще многого не успели. Хотя может показаться именно так: как во все этих красивых и романтичных фильмах, когда герои, доживая последние месяцы или побывав на волосок от смерти, начинают вдруг жить на-полную, исполняя нелепый список желаний.

Мы никогда не станем родителями. От слова совсем. Я не против приемного родительства и безумно уважаю семьи, которые берут в семью малыша из приюта и любят его как своего. Но… Мне было до боли в груди обидно, что мы никогда не станем спорить – чьи у ребенка глаза, уши, в кого у него эти гадкие черты характера, способности. Не о чем спорить. Не о чем мечтать. Не к чему готовиться. И незачем себя беречь от надуманных страхов и псевдоопасных приключений…

– А ты все свои тридцать купальников в чемодан упаковала? – ехидно спросил Ник, выкидывая из холодильника все, что может испортиться за время нашей двухнедельной поездки в Чили.

– Их там всего три. Явно меньше, чем пять тонн упакованных тобой гаджетов, которые нам даже не пригодятся, съехидничала я в ответ. – Ты же не надеешься, что у нас всегда будет доступ к вай-фаю, не говоря уже об электричестве.

– Хлоя, мы об этой поездке и мечтать не могли. Я обязан запечатлеть все эмоции, что мы получим во время этих бесконечных восхождений, прыжков и что ты там еще напланировала.

– Рафтинг, ты забыл про рафтинг. Не отвертишься ты от него и надейся, – я игриво чмокнула Ника в губы, отвлекшись от попыток застегнуть свой необъятный чемодан.

– Да с чего тебя вообще эта идея посетила, ты же даже дождь не любишь, потому что одежда намокает и прилипает к телу, а ты мерзнешь как зяблик от этого, – иронично вздохнул мой муж.

– Взгляни на это по-другому – рядом с тобой постоянно будет девчонка в мокрой белой футболке, а во время ночлега тебе придется это все с меня снимать, и кто знает…

– Если ты продолжишь в том же духе, нам придется отвалить таксисту приличные чаевые за получасовое ожидание, – прорычал Ник мне в ухо, резко притянув меня к себе и схватив за задницу.

– Могу себе позволить, – я ответила на его грубость дерзким поцелуем. Люблю, когда он такой.

Николас жестко схватил меня на руки, вынуждая обхватить его ногами за спиной, и усадил на массивный обеденный стол. Я уже и забыла, когда в последний раз мы использовали его не по назначению… Дотянувшись до телефона, он быстро отправил водителю сообщение, свободной рукой залезая мне под кофту и выуживая грудь из лифчика. Ловко справившись с пряжкой его ремня, я аккуратно стянула с него джинсы вместе с трусами. В наших бесконечных попытках завести детей мы слишком сосредотачивались на цели и не всегда могли настроиться на сам процесс. Сейчас же мы были как малолетняя парочка – никакой сосредоточенности и озадаченности, только наши до предела возбужденные и разгоряченные тела.

Мы явно переоценили свои возможности – от такого грубого секса и накала страстей нас и на десять минут не хватило.

– Это путешествие уже становится одним из самых крутых в моей жизни, – просмеялся Ник вытираясь полотенцем после душа.

– То ли еще будет, – сладострастно промурлыкала я нарочито медленно надевая белье.

– Хлоя, или ты завязываешь со своими фокусами, или мы опоздаем на рейс, и я не выпущу тебя из спальни все четырнадцать дней поездки в страну твоей мечты.

– Мне и на кухне было волшебно, – просмеялась я и, увидев в его глазах разгорающиеся огоньки, продолжила. – Все, все, таксист заждался, идем.

Глава 7

– Николас, хватит рыбу вялить, что они сказали? – мое нетерпение от полного непонимания, что там лопочут наши потенциальные гиды на испанском диалекте, не слабо выводило меня из себя.

– Они говорят, что мы выбрали не самый лучший сезон для сплава – сезон дождей только закончился, река полноводна и пороги, которые в подходящий сезон хоть и опасны, но хорошо видны, сейчас превратились… как это правильно сказать… в мясорубку или вроде того, – озадаченно перевел мне Ник.

Откуда мой муж так блестяще владеет испанским? Очень долго он рассказывал мне сказки про няню-мексиканку, но при продаже его квартиры, которой он совершенно не хотел заниматься, я нашла коробку с его фотографиями времен разгульной жизни в колледже… Кто вообще печатает фотографии в наше то время? Ну так няня оказалась как минимум лет на двадцать моложе положенных и явно питала слабость к высоким мощным голубоглазым красавчикам, коим являлся мой благоверный. Так я узнала о большой любви моего Николаса и Марьян, кончившейся тем, что ей наскучила его обходительность и она переключилась на его друга – самопровозглашенного Казанову и красавчика темнокожего Майка. Спустя годы друзья закопали топор войны, а "няня" исчезла из жизни их обоих навсегда. Поначалу я, конечно, злилась, что он сразу не рассказал мне правду, какое-то время даже боялась, что горячая красотка Марьян с волосами цвета воронова крыла может снова всплыть на горизонте и пробудить студенческую любовь, но ведь каждый имеет право на прошлое. Мы не можем его изменить и не должны шарахаться от призраков былого… Важно лишь то, что в итоге нас связало что-то гораздо большое, чем когда-либо было у нас обоих.

– И ты надеешься, что я откажусь от этой затеи, пролетев тысячи миль? – я не была намерена отступать.

– Хлоя, ты меня вообще слушала? Это о-п-а-с-н-о, – Ник отчитывал меня как школьницу.

– Да брось, они ходят по этим порогам всю свою жизнь и знают их лучше, чем свору своих детей. Я уверенна, что им даже глаза завяжи – они найдут дорогу даже в самом бурном потоке, – ставлю сотню на то, что, если бы сейчас создатели кота из "Шрека" увидели бы мои глаза, они бы заплатили любые деньги, чтобы сделать меня его прототипом.

– Ааааа, черт подери, я женился на самой безумной женщине на всем белом свете, – вздохнул Ник и начал что-то бурно обсуждать с чилийцами. – Они хотят еще двести баксов сверху за риск.

– Пффффф, всего-то? Пусть пакуют чемоданы, – с задором выкрикнула я.

Так началось наше невероятное приключение. Потрясающая природа, утопающая в зелени, отвесные скалы, поражающие своей бирюзой воды реки Бейкер… Если вообще возможно испытать эстетический оргазм – то это был он. Наши гиды действительно знали реку как свои пять пальцев, пороги мы проходили на раз-два. В последнюю ночь нашего сплава, наевшись до отвала свежепойманной рыбой, название которой запоминать мне было просто лень, мы задержались у костра, пока чилийцы отправились спать. Кажется, я никогда не видела такого звездного неба… Я чувствовала себя так, будто мы одни во Вселенной, будто все эти звезды, шум реки, пение неведомых ночных птиц – все это только для нас двоих. В такие моменты, я будто чувствовала себя частью этого мира – не было и толики страха, что, укладываясь спать, я наткнусь на кого-то ползущего и пресмыкающегося, да даже если бы пума, действительно обитающая в этих краях, залезла к нам на ночлег – я была бы ей рада и приняла как котенка. Мы – часть этой природы и никогда не имели права называть себя венцом творения. Все эти горы, реки, нетронутые человеком леса, умопомрачительное небо… Вселяли в меня веру в лучшее будущее для каждой твари, даже с какой-то насмешкой намекали на нашу малую значимость для мира на нашем коротком веку…

– Спасибо тебе, – Ник приобнял меня, ежась от ночной прохлады.

– Что?

– Просто спасибо. Ты настояла на этом нелепом рафтинге, когда я был на сто процентов готов сдать назад… И я об этом бы пожалел, я уверен. Лишившись всех этих благ цивилизации, отказавшись на три дня от сухой одежды и свежесваренного латте, я будто обрел наконец зрение, увидел эту нетронутую, величественную природу, почувствовал себя ее частью. Частью воды, по которой мы плывем, частью воздуха, которым мы дышим, частью острых как бритвы скал, угрожающих нам всю дорогу. Надеюсь, это место сохранят в том виде, что есть сейчас, и однажды мы сможем приехать сюда с нашими…, – он вдруг резко замолчал.

– Детьми. Ты хотел сказать детьми, – вздохнула я.

– Прости, – Ник виновато отвернулся.

– Родной, даже если бы мы могли…, – говорить об этом мне и самой было трудно, но я продолжила. – Даже если бы мы могли… и сильно ускорились, мы бы не смогли поделиться с ними этим – на реке собираются построить цепь гидроэлектростанций, что, конечно, поможет экономике страны… Но вероятнее всего убьет экосистему и уничтожит ландшафт, – увидев круглые глаза мужа я, уже с задором, прошептала. – Ты же знаешь, что я не просто так не хотела отступать, у нас с тобой впереди вся жизнь, но сюда мы действительно могли не успеть.

– Я люблю тебя, Хлоя, – Ник ласково чмокнул меня в ухо. – Идем спать, из неразборчивой речи наших гидов я уловил, что заключительный день нашего сплава будет самым тяжелым, силы нам понадобятся.

Я вздохнула и игриво добавила:

– Ну что ж, раз завтра мы снова вернемся в объятия цивилизации… Я хочу успеть почувствовать себя Амазонкой… Дикой и безудержной Амазонкой, – подмигнув ему и быстро стянув с себя верхнюю часть одежды, я отправилась в палатку.

– Господи, женщина, ты меня погубишь, – отбросив кружку с давно остывшим чаем Ник отправился следом за мной, по дороге расстегивая молнию на толстовке.