Чернокнижник

Соседка ушла. Ксаверий разогрел самовар, сам накрыл маленький столик в саду, галантно усадил за него Ларису. Ксаверий, несмотря на юный возраст, все делал рассудительно и обстоятельно, как опытный хозяин. С пирожками тети Маши молодые люди почаёвничали. Потом Ксаверий стал собираться, Лариса помогала ему. С грустью, окинув оставляемый сад, Ксаверий заботливо закрыл калитку. Лариса пошла проводить его на вокзал. Молодые люди молчали. Расставаться было очень тяжело. Уже подойдя к поезду, Ксаверий спросил.

– Лара, чтобы ни случилось, ведь ты не откажешься от меня?

– Конечно, нет, милый! Ну а что с тобой случится? Разве что полюбишь другую, какую-нибудь богачку, – Лариса обиженно надула губки.

– Не будет ни богачек, ни беднячек и вообще – никого, малышка. Клянусь! – Ксаверий порывисто обнял девушку, но целовать не стал.

– Я буду ждать тебя, Ксавушка.

– А я – тебя.

Ксаверий Варфоломеевич Синклер сел в поезд, он взглянул в окно на Ларису. Девушка стояла, растерянная и грустная, теребя белокурую косу. Волна необъяснимой печали, похожей на предчувствие, обдала сердце молодого человека. Поезд тронулся, Лариса все стояла на перроне, грустно смотря вслед стремительно удаляющемуся составу. Синклер тоже смотрел в окно, он видел, как поезд неумолимо отдаляет от него его возлюбленную. Наконец, ее образ совсем исчез в дали. Юноша упрямо сжал губы, подавляя невольно набежавшие слезы.

– Мы дождемся друг друга, Лара, – прошептал он. – Так должно быть, так будет.

– Будет, будет, будет, – быстро стучали колеса поезда.

Глава 2. Планы

Пять лет учебы промчались неимоверно быстро. Ксаверий и Лариса гуляли по тенистым аллеям Петергофского парка. На белоснежных скамеечках сидели семьи с детьми.

– Дочь мы назовем Лена, она будет прекрасной, как Елена Троянская, – мечтательно проговорила Лариса, – а сына, – девушка задумалась, – ну, можно, Александр, в честь Александра Македонского.

– Или Сергей, в честь Сергея Боткина. А дочку – Маргарита. Маргарет Энн Балкли была первой женщиной-хирургом.

– Хорошие имена, – кивнула Лариса, – А, может, Елизавета и Петр?

– Да, это отлично. – Ксаверий остановился. – А, давай, наших детей будут звать Катя и Анатолий, в честь моей мамы и твоего папы. Ты не против?

– Ну, конечно же, нет, Ксавушка.

Девушка нежно обняла Ксаверия. И вновь, как это всегда происходило, когда она дотрагивалась до него, Лариса ощутила напряжение во всем теле молодого человека.

– Я очень тебя люблю, Лара, – прошептал он, обнимая девушку в ответ. – Но пока нельзя. Мы не имеем права на близкие отношения. У нас должна быть настоящая семья, самая лучшая, чтобы наши дети ни в чем не нуждались. А сейчас мы можем предложить им слишком мало. Ты – съемную комнату, а я – каморку в общежитии. Мой дом в деревне – не то, что подойдет детям. Я не хочу, чтобы наши сын и дочь росли в таких условиях.

– Но ты же жил в нем.

– У меня не было выбора. Я внук репрессированных. Моих дедушку и бабушку реабилитировали совсем недавно.

– Можно жить у меня.

– Там твои родители и сестра. Мы не должны обременять родных. И к тому же у нас нет денег. Скоро последний экзамен. Мой научный руководитель, Николай Николаевич Вяземский, высоко ценит мои исследования, – Ксаверий смущено улыбнулся, – узнав, что я совершенно стеснен в средствах, предложил мне отличную работу. Правда, мне придется для этого уехать на год…

– Я поеду с тобой! – воскликнула Лариса. – Не хочу тебя больше отпускать, я и так проплакала весь тот год, когда ты уехал. Хорошо, что ты писал мне письма, а то я бы не выдержала и, честное слово, все бросила бы и прибежала к тебе.

– Красавица моя, – Ксаверий осторожно взял невесту за руку. – Все твои письма я бережно храню. Каждое из них для меня было, как праздник. Мы, словно и не разлучались. Но взять тебя с собой я не могу. Там, куда я поеду, тяжело девушкам…

– Ксава, я не трусиха и не лентяйка! – возмущенно воскликнула Лариса. – Я во всем тебе буду помогать! Если ты волнуешься о моей учебе, то я могу взять академический отпуск.

– Нет, Лара, прости, – Ксаверий стал строгим и серьезным. – Там опасно.

– Разлюбил! – ахнула Лариса, она отпрянула от Ксаверия. – А мне ведь бабушка нагадала, что нам не быть вместе. Я так и думала, что ты себе в городе другую найдешь.

Лариса заплакала.

– Нет-нет, милая, что ты. Как ты могла подумать такое? Разлюбил! Да скорее небо треснет, чем я разлюблю тебя. Ты же для меня – всё, мир целый.

– Тогда почему ты не желаешь брать меня с собой? Мы можем пожениться, или я так с тобой поеду. Штамп в паспорте для меня не имеет значения. Я не тороплю тебя. Я все понимаю.

– Лара, я мечтаю вступить с тобой в брак, по-настоящему, со штампом в паспорте, с веселой свадьбой, с первой брачной ночью. Как это было у моих родителей, у бабушки и дедушки, как у всех в нашем роду. Именно поэтому я и еду туда. Я заработаю нам на свадьбу, на новый дом, на новую жизнь. За эту работу очень хорошо платят. Я вступил в организацию «Врачи без границ», наша группа едет в одну африканскую страну, там бои, там болезни. Много раненных и больных. Очень тяжелые условия. Но именно эта работа даст мне опыт, знания, практику и деньги. Это очень хорошая, очень благородная деятельность.

Лара, заливаясь слезами, обняла Ксаверия.

– Не уезжай, Ксавушка, – с отчаянием проговорила она, – я умру от беспокойства за тебя. Как я буду жить, зная, что ты там, среди солдат, среди всяких бандитов, всяких уродов? Да пусть они все куда-нибудь провалятся!

– Лара, не говори так. Там страдают люди, им нужна помощь.

– А мне не нужна помощь?

– Нет, ты сильная и умная. И в глубине души, я знаю, ты понимаешь меня.

– Понимаю, Ксавушка. Ты действительно такой. За моим котенком в колодец лазил. А потом выхаживал его. С бабой Дуней всю ночь ее любимую козу по лесу искал. И ведь нашел! Баба Дуня до сих пор всем рассказывает, как вы по бурелому, среди волков и медведей, пробирались.

– Да не было никаких волков, – улыбнулся Ксаверий. – Баба Дуня преувеличивает.

– Но она их слышала.

– Вой был, но это еще не волки. Мы с факелом шли, и они все разбежались. А козочка ее, Ромашка, нашлась. Она за густой травкой в лес потянулась, так и отбилась от стада. А потом темно стало, волки зашумели, вот козочка и совсем напугалась. В самую глушь забрела. Баба Дуня хороший факел сделала, смолистый, ароматный, яркий. У нас фонарик тоже был, но треск и запах огня лучше волков отгоняют. Еще нам путь луна освещала. Ну а найти приметы козы – совсем простое дело, – Ксаверий вновь засмеялся. – Кустики обглоданные, трава, копытцами примятая, и еще следы определенные, биологические, их уж ни с чем не спутаешь.

– А сколько людей ты в нашей деревне вылечил! Мужа тети Маши – от ревматизма. Ваське ногу спас. Он из армии хромой вернулся, нога гнила. В госпитале ему сказали, что ампутировать придется. Но он отказался. Домой вернулся умирать, а ты своими травами ему ногу заживил.

– Да там ничего особенного не было, запущенный случай просто. Не стали деревенским парнем заниматься.

– А ты занялся, и Васька теперь конем скачет, на двух своих ногах. А Оленька, дочка Нины? Оля какие-то кусты нашла и от любопытства стала есть с них ягоды. А потом чуть не умерла. Ты ребенка с того света вытащил.

– Это белена была. Сложное, конечно, отравление, но решаемое. Родители ко мне вовремя обратились.

– И откуда ты все знаешь, Ксавушка? – Лариса с восторгом смотрела на жениха.

– Отец научил.

– А он, правда, был колдун? – осторожно спросила Лариса.

Ксаверий стал мрачным.

– Не хочу об этом. Чепуха все это. Глупости.

– Но так все в деревне говорят.