Добро пожаловать в Некропсион II

– Только поэтому?

– Ну, для нас это не удивительно, но в вашей стране тот, кто отказался прививаться – идиот априори. А идиоты болеют чаще других и, как правило, с осложнениями. А идеальные граждане, как правило, глупы и податливы любой пропаганде.

– Но я ведь и в правду отказался… – человек потер лоб, пытаясь понять – не придумал ли он это себе.

– Все мы совершаем ошибки, но не Эннга, которая сами привила и вас и детей. Перестраховалась из-за любви и подставила всю миссию.

– Постойте, Лермонт! Детей? Меня? Как?

– Поставки медикаментов у нас для агентов происходят регулярно, – самодовольно ответил Лермонт, мягко беря за руку человека и поворачивая его к столу, отводя от ряда контейнеров. – А вас они привила, кажется, когда вы приболели года четыре назад. Вам кажется, по легенде спину продуло.

– Зачем вам все эти подробности? Неужели я настолько интересный человек?

– Информация – продукт дорогой, и чем ее больше, тем больше у вас шансов встать богаче. Любые ключевые и рискованные события – это наши риски и о них мы знаем все. А в частности я – прилежный встречающий, я готовился.

Два человека остановились у стола, на котором стояли тарелки с дорогими продуктами и явными деликатесами. Голодный гость лишь мельком оценил стол и уже решил, что и тут им пытаются манипулировать.

– Присаживайтесь, вы давно не ели – вам это сейчас совсем не повредит.

– Хотите меня задобрить? Улитки, дорогие фрукты, игра, вырезка мясная – показываете, как вы щедры? – горько улыбнулся человек, презирая свой организм за жажду этой подачки. – Думаете, я буду восхищен этим столом и поверю в лучшую жизнь и всем это расскажу? Да вы даже мою жену и ту всю жизнь контролируете! Могли бы на мне и сэкономить!

– Собственно, это и не дорого, – Лермонт подошел и взял с круглой чащи спелый манго, оглядел его и со вкусом надкусил. – Фрукты все выращиваются на нашей земле, и пока они не наводняют наш рынок, на экспорт они не допускаются, так что они недороги, их много, а после присоединения Южной провинции, их стало еще больше. Улитки – на территории города, где мы с вами находимся, открыто двенадцать заводов по переработки, семь из которых занимаются переработкой органики. Три из них используют улиток для тонкой очистки. Они идут дюжиной по цене одной, так что и тут вы не угадали… Кстати! Раз уж мы коснулись темы экономики – как вы думаете, какая у нас тут процентная ставка по кредитованию? Это же не далекая от вас тема?

– Десять процентов? – немного подозрительно, предположил человек.

– Десять у нас было двадцать лет назад, когда экономике требовались большие деньги. Сейчас у нас кредитование на четырех процентах. Мы не используем увеличенную ставку для искусственного охлаждения потребительской способности. В отличие от вашей страны, мы помогаем людям жить лучше, а не наоборот. Вы кстати должны бы знать, что ваша инфляция уже пару лет как отрицательная, но цены у вас продолжали расти. Отчего так?

– Кражи, я полагаю, – человек сел на предложенное ему ранее место и неохотно подтянул к себе тарелку с куском томленого мяса и россыпи различных овощей.

– Фактически, виноваты не кражи, а дырявое правосудие. В вашей стране, слишком сильная круговая порука и власть денег…

– А у вас не так? – перебил он Лермонта. – У вас деньги не правят? Не регулируют общество и его способности? Власть не пьянит умы людей? Не дает преференции при определенных действиях? Ваши политики или ваш великий император не купаются в роскоши и не срут в золотые унитазы? Вы мне это хотите сказать?!

– Я хочу вам сказать, чтобы вы ели, молча, а лучше сразу все поняли, но еще рано. Так что буду отвечать по пунктам, – Лермонт выдвинул стул и сам сел за стол, в метре от человека. – Вы только начните есть… Так. Правят ли у нас деньги… Нет – не правят, у нас вся власть у правителя, он и заказывает бал. Регулируют ли финансы рынок и общество – конечно, регулируют, как и должно. Тот, кто работает мало, тот и имеет меньше – разделение слоев как есть. Но при этом, они не являются ключевым фактором. Вы всю жизнь прожили в вашей двухкомнатной квартире, жили на зарплату и чужого не брали – скажите, вы средний класс?

– Да, я представитель среднего класса, – не стал отрицать человек. – И за это я был благодарен своей стране.

– А что должно было бы произойти, чтобы вы вышил в высший класс? Эннга должна была бы работать? Ваш оклад должен бы увеличиться втрое? Или если бы вы купили себе квартиру с пятью комнатами?

– Думаю, оклада бы хватило… втрое, – задумавшись, ответил человек.

– А что мешало вам его увеличить? Законы? Практика? Внутренний мир? Религия?

– В смысле?! – данные вопросы прозвучали как пощечина. – Вы хотите сказать, что я мало работал?

– Нет, я говорю, что вы вполне могли работать больше. Вопрос не в уменьшении, а в «не реализации». И если у Эннги была работа без остановок, то у вас работа заканчивалась к вечеру, когда вы приходили домой, и даже ее, вы могли бы делать больше и быстрее.

– Вы странно налаживаете мосты между нами…

– Ну, на мой взгляд, правда и честность, продукты не менее ценные, чем информация, так что я сейчас с вами делюсь настоящим богатством. Вы прекрасно работали, но могли бы достичь большего. Брать работу на дом, найти вторую работу, пахать на выходных и сверхурочно. С вашим талантом аудита, вы смогли бы еще года четыре назад зарабатывать раза в четыре больше, выйти в высший класс и не переживать из-за этого. Но вы не стали, – Лермонтр поднял руку не позволяя перебить себя. – Не надо оправдываться, это факт, а как я уже сказал – чего не сучилось, того никогда и не было. Причина того, что вы в среднем классе не в том, что у вас оклад небольшой, а в том, что вы сами себя ограничивали. Вы имели жилье, вам было хорошо и сытно дома – так куда и зачем стремиться? Ну не суть. Ваш следующий вопрос…

– Стойте! Все не так!

– Себе не врите, – осаживая и едва ли не унижая, холодно и мягко произнес Лермонт. – Я не тот, кто будет это слушать. Объясните все Эннге, когда и, если ее увидите. Вы спросили, дает ли у нас власть преференции – да, дает и много, но в отличие от вашей страны, у нас власть еще и дает в нагрузку и ответственность. Резонансный случай – ваш депутат от правящей партии, дважды судимый, кстати, убил троих людей. Что с ним случилось?

– О ком вы?

– Если вам нужна фамилия, то я посмотрю, но если вы о конкретном случае, то…

– Я понял о ком вы… Он отстранен от должности и против него идёт уголовное дело, насколько я знаю. Справедливость все равно его нагонит.

– Ну, вообще он у нас… если интересно. Мы его пару недель назад на границе с Гаргантией взяли – много запросов на него было, да и нам нужны были свежие сведения из первых рук, а горяченький депутат, это очень свежо. А то, что у вас по телевидению показывали – ну надо же и вам сказки показать, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Свобода – это рабство, а вы и не знали.

– Это вранье! И вы мне мозги пудрите!

– А зачем? – Лермонт упер локоть в стол и уложил на ладонь свою лысую голову. – Где ж я тут выигрываю? Какой мотив? Мой профит в чем?

– Зубы мне заговаривать, наверно. Я не знаю!

– И я не знаю… вот дилемма… Ну да не суть. К чему я все это рассказываю: Такая ситуация, возможно только у вас… у нас это было бы невозможно в принципе, еще на старте.

– Хотите сказать, что его бы осудили сразу?

– Нет! – Лермонт отмахнулся. – У нас просто не бывает дважды судимых! Зачем человеку с рецидивом еще раз давать шанс? Мы же не вы – у нас бюджет на тюрьмы не сбрасывает деньги как на дорогие курорты.

– Серьезно? – скептически спросил человек.

– Да, – собеседник спокойно кивнул. – Бюджет идет на медицину, образование, инфраструктуру и поддержку граждан… ну вам не понять. А вот тюрьмы обеспечивают себя сами – никто не любит нахлебников. Видите ли, у нас тюрьмы, это средство, чтобы отработать свою вину, исправиться, а у вас это курорт для отморозков. Украл, выпил, в тюрьму – романтика. Мы этого, извинит, не понимаем.

– Да мы, если честно, тоже… – человек посмотрел в свою уже пустую тарелку. – Вы все это говорите, а я не верю, что так бывает.

– Почему?

– Все это сказки. Нет таких людей, кто не сунул бы себе чего в карман. Нет тех, кто не захочет обмануть и не взять чужое. Да и деньги в нашем мире решают почти все. В это я верю, так как это истина.

– А я верю, что Эннга вас любит и не за ваши деньги, – легко ответил лысый встречающий. – Ваши дети здоровы, благодаря инвестициям в медицину, они тоже вас любят не за деньги. Вы здесь, потому что вы «узелок», а не потому что у вас власть или уж простите за повторения – деньги. А те, кто при захвате кричал «Я вам заплачу!» – скорее всего уже переработаны на удобрения или прикорм… Те же кто на нашей земле сунет что-то в карман, посетит наши тюрьмы и обязательно перевоспитается, потому что второго шанса у него на это уже не будет. А те, кто хорошо работает – получит столько, сколько заслуживает и кредитом меньше или больше. Вот во что верю Я.

– Фантастика…

– Невероятная для вас, правда, – не согласился Лермонт. – Поймите, то что у вас показывали про нашу страну лишь мерзости, не наша вина, а тщательная работа вашего СМИ. Они не покажут наших детских садов, так как они лучше ваших санаториев. Вам не показывают, как наша медицина бесплатно лечит безнадежно больных, а все лекарства необходимые для здоровья – приносят на дом бесплатно, и горе тому, кто это не сделает вовремя. Вы не видели, как у нас открывали завод по производству нано-трубок, так как он у нас уже третий, а у вас нет и одного. Зато вам покажут, как у нас казнят тех, кто хотел кого-то убить, но даже не успел этого сделать. Вам скажут, что мы караем невиновного, а мы думаем иначе. Вам легко продемонстрируют, как мы уничтожаем людей, укравших сущие копейки. Вам говорят, что наш интернет ограничен, но умалчивают, что только на вход. Вам говорят, что цены на еду у нас выросли на пять процентов и молчат, что относительно индексации, они по факту подешевели на шесть. Слишком многое искажается, хотя прямо вам никто и не врет, ведь и среди вашего общества есть умные люди.

– И все они сидят в верхах?

– Далеко не все, – не согласился Лермонт, покачав головой. – У вас много тех, кто намеренно не высовывается. Среди ваших граждан есть и те, кто живет несколько разных жизней. А есть и те, кто вовремя собрал вещи, взял родных и близких и побежал к нам. Не это ли показатель ума?

– Предательство скорее.

– Кого же они предали? – усмехнулся Лермонт. – Страну, где за пенсию отвечает пирамида, с которой деньги ссыпаются на карманы высоких господ? А вы считали сколько у вас там вообще в валюте? Вижу, что нет. А мы считали, и пришли к выводу, что если бы оттуда не вынимали больше половины, то ваши пенсионеры все жили бы лучше Вас. Пенсию сложно получать, если до нее не дожить, а средства, выплачиваемые вами всю жизнь, просто спишут как «невостребованные». То же касается и иных сборов – тратить на граждан? Какой вздор! О чем вы вообще!