Йага

Денёк, когда он снова наведался в чащу, выдался погожий. Самое то, чтобы по ельничку прогуляться. Солнце ярко прощально сияло сквозь облезлые ветки, даже мошкара какая-то сновала, точно невдомёк ей, что вот-вот снег выпадет. Сухие травы шуршали под ногами, так и тянуло прилечь да понежиться, вдыхая их пряный дух, а там и ко сну можно готовиться. Рьян помотал головой: не его это желание! Он Срединный лес с самого детства не любил, а уж в траве кататься и вовсе никогда не думал. Проклятье росло… Не ровен час, от того, кем молодец родился, и вовсе ничего не останется…

С такими невесёлыми думами и зашёл он во двор. Показалось, что в чёрных глазницах коровьих черепов мелькнул огонёк, царапнул внимательным пытливым взглядом. Показалось. Наверное.

– Избушка, впусти, сделай милость! – привычно обратился он к слепой стене хаты.

В ответ раздался задорный смех.

– Не впускай, не впускай! Мне матушка велела пришлых молодцев в хату не приглашать! – В окошко выглянула Йага. Она подперла ладонью подбородок и хитро подмигнула. – Поэтому так говори. Чего пришёл?

Рьян залюбовался. В рамке почерневших от времени резных наличников, под медовыми солнечными лучами, в ярком красном сарафане сидела истинная дочь леса. На подоконник она поставила корзинку с мухоморами и принялась чистить их маленьким ножичком, дескать, я тут делом занята. Ловкие пальцы споро убирали листья, обрезали корешки, скидывали слизней, где попадались. Горячие пальцы – Рьян то хорошо помнил.

– Да вот… Два слова молвить зашёл.

Слова давались нелегко. Не привык северянин спасибо говорить, как не привык и к тому, что ему помогали за просто так.

– Что же?

Вот же колдовка! Ещё допытывается! Рыжий процедил:

– Я когда за водицей ходил…

– Купаться-то? – не преминула поддеть его ведьма.

– Не купаться. Чуть не потоп я. Там… нечисть была.

– И что же?

Говорила девка вроде от сердца, а глаза поблёскивали хитро: сама же всё знаешь, что мучаешь?!

– Ну и сожрала бы, кабы ты меня прежде в печь не сунула! – рявкнул бедняга.

– А-а-а-а. Ну да, сожрала бы. Я ж тебя от нелюдьев и перепекла. Так сказать-то что?

Сказать хотелось много чего, да всё не для девкиных ушей. А она ещё и издевалась, ресницами хлопала! Что же, поклоны бить ей теперь? Пока Рьян думал, ведьма подвязала волосы шнурком, чтоб не мешали, открыла уши.

– А это у тебя что?

В ушах покачивались два птичьих черепа.

Йага не на шутку смутилась.

– Это… серьги.

– Это ж черепа!

– Ага, вороньи. В лесу нашла и… – Девка запнулась. А как не запнёшься, когда на тебя глядят ошалело и рот разевают. Она неуверенно докончила: – Думала, как у тебя будут.

Молодец с трудом отвёл взгляд от белеющих костей. Ведьма она и есть ведьма. Ну черепа. Подумаешь! У всякого народа свои украшения. Зато теперича ясно, как спасибо сказать да не унизиться при этом!

Он подпрыгнул, цепляясь кончиками пальцев за подоконник, легко подтянулся и сел в оконном проёме. Йага потеснилась, но не отпрянула.

– Вот что, – сказал рыжий, – собирайся-ка ты да пойдём на торг.

– Куда?

– На торг. Нормальные серьги тебе купим.

И вот теперь-то ведьма отстранилась. Рассеянно коснулась своего чудного украшения, потупилась.

– Не могу.

– Отчего же? Подарок тебе будет. Разве вам с бабкой подарков за колдовско не приносят?

– Приносят, – едва слышно прошептала она. – То-то и оно. Сами приносят…

– Так вам, бабам, не угодишь! Принесу, скажешь, не то…

Рьян сам себя оборвал. Йага надулась, отошла от окошка, отвернулась, перебирая пучки сухих травок, развешанные на стенах. И так плечи её опустились, так вся ладная фигурка занемела, что и до мужика дойдёт.

– Ты никогда не была в селении?

Йага спрятала лицо в ладонях: не то стыдилась, не то горевала. Рьян хотел было подойти утешить, но не решился.

– Матушка не велит, – тихонько призналась девка.

– Так ты что у неё, взаперти?

– Нет! – Вскочила, горячо замахала. – Нет! Матушка ничего мне не воспрещает! Просто… просит. От людей беды одни…

– Не от людей, а от баб, – поправил молодец. – И что же ты, ни разу её наказ не нарушала?

– Нет, что ты! Я в роще бываю. Часто. На охотников смотрю. И девки по весне ходят песни петь, а я из зарослей подпеваю!

Рьян пальцами зачесал назад волосы, едва не выдрав их от досады. Вот же связался! Теперь просто откупиться от ведьмы не получится. Не бросишь же эту дурёху у бабки под понёвой!

– И что, до старости тут сидеть будешь?

Лохматая нитка не выдержала, оборвалась. В руках у Йаги остался пучок сухой крапивы.

– Матушка любит меня. Беспокоится. Как её расстроить?

– А как тебя расстраивать, так можно? Неужто тебе по сердцу без людей, без подружек в глуши?!

– Есть у меня подружки… Белки, жабы, зайцы…

– Угу, подружки есть, а ума нет. Собирайся, говорю. Хоть раз поглядишь, как люди живут. Ничего твоя старуха не дознается.

Ведьма замахнулась на него крапивой.