Память гарпии

Орфин сел на колени.

– Прости! Я… не знаю, что произошло! Я не хотел так!

– Я тебя спасаю, а ты не можешь мне минимально довериться! Вот, что произошло. Ты нарушил общий полет. Повезло еще, что здесь эти обломки!

– Я ведь не знал! Теперь я смогу!..

– Нет, – глухо отрезал Алтай.

Орфин подскочил.

– Ты не можешь меня тут бросить! Там хотя бы был целый остров – а здесь? Дай мне шанс!

– Мне очень жаль.

В голосе звучали горечь и приговор.

– Пожалуйста!

Алтай оттолкнулся, подняв волну колючего снега. Орфин вскочил ему вслед, но высокая фигура уже утонула в черноте.

– Стой! Нет!

Прыжки кочевника прочерчивали мрак широкими дугами. Он перескакивал с одного каменистого обломка на другой, взбираясь по ним словно по лестнице.

Сколько ни вглядывался, Орфин больше не видел проводника. Стоя на краю земли, он в оцепенении смотрел вдаль, на россыпь астероидов. Можно подумать, что мир наверху медленно крошился и по кусочкам оседал в бездну. К горлу подступил истерический смех.

«Я умер, – подумал Орфин, не в силах шелохнуться. – И навсегда останусь здесь».

От горького отчаяния хотелось молиться, но некому.

– Хотя бы ответь на вопросы! – крикнул он как можно громче. – Алтай!

Тишина. Что еще оставалось? Что еще…

Ближайший остров висел метрах в двадцати. Орфин сфокусировал внимание на нём. Алтай ведь прыгает как-то. Ловит потоки ветра. Он сказал, что многие так могут. Вспомнилось щекочущее чувство невесомости, возникшее в первый миг полета.

Пустота внизу зияла бесконечностью, и желудок едва не выворачивался от долгого взгляда туда.

Один-единственный шанс. Но это лучше, чем ничего. Лучше, чем гнить здесь и медленно сходить с ума.

Орфин глубоко вдохнул тяжелый сухой воздух, глядя на ребристый контур далекого острова. Нужно поймать ритм ветра. Это должно быть похоже на музыку. Словно петь с кем-то в унисон. Вдох – вперед, выдох – назад. Он прикрыл глаза и стал раскачиваться с носков на пятки. Оседлать бурю, как речную волну, и плыть, слившись всем телом с током воды. Холодный ветер студил кожу. Его порывы никак не входили в резонанс с дыханием Орфина, с его ожиданиями, но по телу бежал жар, и с каждой секундой крепла решимость к прыжку.

– Ты что вздумал, идиот!

Орфин резко распахнул глаза. На острове, куда он хотел добраться, стоял Алтай – мешковатый силуэт с посохом.

– Не пытайся, – бросил он через пропасть. – Ты не полетишь: ты не бродяга. Задавай свои вопросы, – добавил он.

Орфин медленно выдохнул. Ему удалось немного успокоиться, и теперь холодный рассудок включился в игру. «Он вернулся. Значит, ему совестно меня оставлять. И если он поможет незначительно – ответами – то следующим шагом проще будет упросить его забрать меня отсюда».

Алтай истолковал его молчание по-своему.

– Для начала успокойся, – покровительственно велел он. – Не транжирь мнему. Ты сам себя сжигаешь.

– Что?..

– Ты состоишь из воспоминаний, и прямо сейчас впустую их тратишь. Лучше сядь и дыши медленнее.

Садиться Орфин не стал, но дыхание унял. Вопросов в голове роилось слишком много.

– За что я здесь? – спросил он наконец.

– Откуда мне знать? – кочевник покачал головой. – Думаешь, после смерти наступает великая справедливость?

– Разве это не ад?

Алтай пожал одним плечом.

– Ад в глазах смотрящего, – он взял вескую паузу. – Не знаю. Мы зовем этот мир Пургой. От «Пургаториум» – Чистилище. Но это не более чем красивые слова. Никто не спускался к нам с небес и не поднимался из пучины, чтоб пояснить, что к чему. Просто некоторые люди после смерти попадают сюда.

– Так ты тоже был живым человеком?

– Конечно, – он помолчал, ожидая новых вопросов, но Орфин не спешил. И Алтай сам спросил: – Ты был верующим?

– Нет. Но я бы скорее поверил в дьявола, чем в бога.

– Мрачно… Расскажи о себе, – велел он. – Кем ты был?

«Отлично, – подумал Орфин с опасливой надеждой. – Он ведь не бросит человека с историей?»

Он коротко рассказал о своей профессии. Говорил без лжи, но держал в голове основную задачу – расположить к себе Алтая и спастись с этого обломка. Но пока он рассказывал, что-то переклинило в голове, и чувство вины захватило контроль над речью. Так часто бывало. Можно придумать сколь угодно разумный план, а потом прогореть на собственных непредсказуемых эмоциях.

– Была одна клиентка… И я, видимо, давал ей очень плохие советы. В итоге она умерла. Я и не знал, что она настолько мне дорога, пока не… Но я не хотел становиться заложником прошлого, как отец. Я стер ее фотографии, выбросил подарки, чтоб меня не окружал ее образ! Но она возникла сама. Я видел ее в зеркалах, в незнакомцах. Дошло до того, что она являлась просто из воздуха – как призрак или галлюцинация. А теперь, здесь – я слышал ее голос в том вихре, она звала меня. Это… была она?

– Нет, это миражи. Ураган праха.

– Так значит, – Орфин вдруг воспрял духом, – я еще смогу ее здесь встретить? Раз мы оба мертвы.

– Я бы лишний раз не надеялся.

Орфин медленно опустил взгляд на гравий под ногами. Ах, да. Он ведь застрял на этом клочке суши, и шансы выбраться таяли на глазах. Как еще убеждать кочевника, он не знал. Осталось только надеяться, что тому не чужда жажда наживы.

– Я буду в огромном долгу перед тобой. Алтай, пожалуйста, не бросай меня здесь. Я заплачу, чем скажешь.

– Дело не в том, – ответил бродяга после паузы. – Если ты не доверяешь мне, далеко мы не улетим.

– Но как?.. Я ничего про тебя не знаю. Кто ты? Куда летишь? Почему спас меня?