Поколение Альфа

Глава 14 Артём

– Ой, бандитка, пошли кофе попьём в соседнем кафе, – говорю Вики после тренировки.

Она улыбается – чуть заметно, краешком губ, но мне хватает. Эти мимолетные улыбки за последнее время стали для меня чем‑то вроде редких солнечных бликов в пасмурный день.

– Я с вами, – врывается Данил. Прицепился, довольный придурок, что наконец‑то увидел Вики в клубе. Ведь она сейчас так редко тут бывает. А после вчерашнего я её вообще не ожидал увидеть. Вообще!

В кафе предновогоднее настроение: гирлянды мерцают мягким светом, пахнет корицей и свежеиспечённым печеньем. Уютно и не многолюдно – то, что нужно, чтобы хоть ненадолго забыть о всех этих недоговорённостях.

Мы устраиваемся за столиком у окна. Я заказываю чёрный кофе, Вики – латте с корицей, Данил – капучино с двойной порцией сахара. Классическое трио.

– Ты почему не отвечаешь на мои смс? – с претензией в голосе спрашивает Данил, заставив Вики поперхнуться кофе.

– Ты, дебил?! Я же написала тебе – отвали! – резко бросает она ему, сверкнув глазами. Холодный взгляд из‑подлобья, сжатые губы – в этот момент она особенно хороша.

Мне понравился её ответ. Я бы, наверное, ответил ещё резче. Едва сдерживаю улыбку, восхищаясь её прямотой.

Но руки всё равно сжимаются в кулаки. Я смотрю на этих двоих и пытаюсь понять: что между ними? Ничего? Или всё‑таки что‑то есть?

Пью кофе. Горячий, горький – как мои мысли.

– Артём, что планируешь на новогодние праздники? Как Новый год проведёшь? – спрашивает меня Вики. Голос ровный, но в глазах – живой интерес. Или мне только кажется?

– Даже не знаю… Нужно встретиться с семьёй, решить кое‑какие дела, – начинаю я, но Данил перебивает:

– С девушкой своей, конечно!

И тут уже Я чуть не подавился кофе. Буквально.

Нависла тишина. Тяжёлая, звенящая.

Вики молчит…

Я молчу…

Чувствую, как её взгляд сверлит меня миллионами вопросов. Но пусть уж она думает, что у меня действительно есть девушка. Чем давать лишний раз повод… для чего? Для разговоров? Для надежд? Для разочарований?

– Я ещё не решил, – пытаюсь что‑то сказать в этом молчании.

Данил как будто специально оценивает происходящее, наслаждаясь эффектом. Вики, я уверен, хотела его придушить. И меня за компанию. И мою ненастоящую девушку. И вообще всех, кто попадётся под руку.

– Что? – шепчет наконец она. – Ну, естественно… Конечно…

С грохотом ставит чашку на столик и вылетает пулей в дверь.

Твою мать.

Смотрю, как Данил выбегает за ней. Хочу бежать следом, но понимаю: я буду лишний. Совсем лишний.

Ох уж, эти дети…

Ну вот и посидели спокойно, попили кофе, называется

Сижу, глядя на остывающий кофе. В голове – хаос. В груди – тяжесть, от которой не избавиться ни одним глотком горького напитка.

За окном падает снег. Крупные хлопья, неторопливые, безразличные к моим внутренним бурям. Они ложатся на асфальт, на витрины, на чьи‑то плечи – и тают. Как мои слова, которые я не сказал. Как моменты, которые я упустил.

Допиваю кофе. Встаю. Выхожу.

На улице холодно. Но мне кажется, что холод этот – внутри меня.

Иду по заснеженному тротуару, засунув руки в карманы. Мысли крутятся вокруг одного: почему меня так задело её резкое «конечно»? Почему это прозвучало как приговор? Как будто она уже всё решила за меня – и за себя.

Вспоминаю её взгляд перед тем, как она выскочила из кафе. Не гнев, нет. Что‑то другое. Обида? Разочарование? Или просто усталость от всего этого фарса?

Телефон в кармане вибрирует. Сообщение от Данила: «Ты ей реально нравишься. Но она в это ни за что не признается. Разбирайся сам».

Почему он так всегда честен, резок и …прав?!

Почему это поколение такое прямолинейное?! Почему им так легко это даётся?!

Сжимаю телефон в руке.

Конечно, разбираться самому.

Как всегда.

Заворачиваю за угол и останавливаюсь. В витрине магазина – моё отражение. Уставший парень в тёмном пальто, с тенью недосыпа под глазами. Кто он? Тот, кто боится признаться в своих чувствах? Или тот, кто просто не знает, как это сделать?

До Нового года осталось несколько дней. А у меня ощущение, что я застрял где‑то между прошлым и будущим. Между «надо» и «хочу». Между тем, что есть, и тем, чего боюсь потерять.

Снегопад усиливается. Хлопья снега оседают на плечах, на темных волосах. Я закрываю глаза на секунду, вдыхая морозный воздух.

Надо что‑то решать. Прямо сейчас.

Глава 15 Вики

Я несусь по улице, не разбирая дороги. Снег забивается в ботинки, ветер хлещет по лицу, но я даже не чувствую холода. Внутри всё горит.

«С девушкой своей, конечно!»

Эти слова Данила звучат в голове назойливым эхом. Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Боль отрезвляет – хоть немного.

Зачем он это сказал? Зачем Артём не опроверг? Почему просто сидел и молчал, глядя на меня своими невозможными глазами?

Забегаю в маленький сквер, прислоняюсь к стволу старой липы. Дышу тяжело, прерывисто. Вокруг – ни души. Только снег падает, бесшумно и равнодушно.

Вспоминаю его лицо в тот момент. Спокойное. Слишком спокойное. Будто ему действительно есть с кем встречать Новый год. Будто всё это – мои глупые фантазии.

Достаю телефон. Пальцы дрожат:

Открываю его Instagram, лихорадочно листаю посты и отметки. Первое фото с друзьями, но какая‑то девушкой прижимается к его груди, так странно, и это бьёт по нервам.

Закрываю глаза. Может я всё придумала.

Но почему тогда так больно?

Надо просто спросить прямо! У него!

Отхожу от дерева, делаю несколько шагов. Снег хрустит под ногами. Вдалеке – огни города, шум машин, чья‑то весёлая болтовня. Жизнь идёт своим чередом, а я застряла в этом снежном коконе, где есть только мои мысли и этот невыносимый холод внутри.

Из‑за угла выныривает Данил. Запыхавшийся, с раскрасневшимися щеками.

– Вики, стой! – хватает меня за рукав. – Ты чего убежала?

– Отстань, – вырываю руку. – Ты всё испортил.

– Да что я испортил? – он искренне недоумевает. – Я просто сказал то, что все и так знают.

– Ничего ты не знаешь! – срываюсь на крик. – И не лезь, пожалуйста. Ведь я так хочу тебе сейчас врезать!

Он хмурится, но не отступает:

– Слушай, я, может, и придурок, но вижу, что между вами что‑то есть. Почему ты не спросишь его прямо?

– Потому что не хочу слышать ответ, – шепчу, отворачиваясь.

Данил молчит пару секунд, потом тихо говорит:

– Знаешь, что самое глупое в этой ситуации? Ты боишься спросить, он боится сказать. А в итоге страдают все.

Хочу возразить, но слова застревают в горле. Потому что он прав.

Чёрт возьми, он абсолютно прав.

– Подумай об этом, – добавляет он и делает шаг назад. – Я пойду.

Смотрю, как он уходит, растворяясь в снежной пелене. Остаюсь одна.

Время будто замедляется. Каждая снежинка, падающая на ладонь, кажется крошечным напоминанием: «Решайся. Сейчас».

Глава 16 Вики

Я позвонила Кристи – просто чтобы выплакаться. Она, как всегда, тут же переключила разговор на себя: оказывается, у неё «история» с каким‑то видеографом. Влюбилась по уши, потом поругалась из‑за ерунды – теперь не знает, «то ли простить, то ли послать». Я слушала, кивала в трубку и чувствовала, как комок в горле потихоньку рассасывается.

Хоть кому‑то сейчас хуже, чем мне.

Потом набрала маму. Но на этот раз молчала – просто слушала лекцию про завтрашний концерт. Про то, что «должна выступить идеально». Её голос звучал так уверенно, будто она уже видела меня на большой сцене. Я кивала, не произнося ни слова. Новогоднюю ночь, кстати, мы проведём вместе – дома, под её бдительным оком и списком дел на январь.

– Ну ты даёшь. Ладно, держись.Алиса ответила сразу. Я вывалила на неё весь свой гнев про «козла Артёма». Она хмыкнула: – Если он тебя так бесит – зачем вообще о нём думать? – Потому что… – я запнулась, глядя на упакованную коробку с подарком для Артёма. – Потому что… подарок я ему всё равно отправлю! Она рассмеялась:

…

Свет софитов бьёт в глаза, заставляя прищуриться. Полный зал. Сердце стучит в такт музыке, от волнения ладони становятся влажными.

На мне – балетное искрящееся платье, каждая ниточка которого переливается в свете прожекторов. Диадема холодно касается лба, а пуанты будто продолжают жить своей жизнью – чуть поскрипывают, напоминая о сотнях часов репетиций. Мы стоим с девочками за кулисами, нервно переглядываемся. Кто‑то сжимает руку соседки, кто‑то беззвучно повторяет последовательность движений.

Раздаётся музыка – и мы выходим, словно парящие феи. Движения отточены до автоматизма, но внутри – вихрь.

Мы пархаем, как бабочки. Зал замирает. А потом – восторженные аплодисменты, волна звука, от которой дрожит пол.

Я ищу в первом ряду маму. Только она. И она счастлива. Это видно по её глазам, по сдержанной улыбке, по тому, как она вытирает уголок глаза. Она гордится. А я… я просто дышу.

Я киваю, улыбаюсь, но мысли где‑то далеко. Где‑то там, где чёрный джип и парень, который не отвечает на сообщения.После концерта она обнимает меня крепко‑крепко, так, что хрустят кости: – Ты была прекрасна. Просто прекрасна.

До того момента, когда всё может измениться, – несколько шагов.До Нового года – три дня.

…

Я достаю телефон, открываю чат с Артёмом. Пальцы замирают над клавиатурой, будто боятся нажать на экран. Что написать? Как начать?

Набираю:

«Нам нужно поговорить».

Тишина…И, не раздумывая больше, нажимаю «отправить».

«БЕСИШЬ!!!»«Козёл!» – отправляю тут же привычное нам обоим сообщение. Тишина…

Экран остаётся пустым. Телефон в руке кажется тяжёлым, будто набрался всей моей обиды.

…

Мы с мамой выходим из здания школы‑театра балета. Вечерний воздух прохладный, свежий, с лёгким запахом хрустящего снега. Она что‑то говорит про планы на завтра, я слушаю вполуха, глядя в телефон.

И вдруг —

Он.

Его чёрный джип припаркован у обочины, фары приглушённо мерцают в сумерках. Артём стоит рядом, в руках – букет белых лилий, их нежные лепестки кажутся почти прозрачными в свете уличных фонарей.

Что происходит?! Ущипните меня! Это точно тот самый Артём, которому я только что писала гневные смс?!

– Здравствуйте, Марина Александровна. Сегодня видел в ваших соцсетях концерт вашей дочери. Поздравляю, она великолепна! – и протягивает мне цветы.Он делает шаг навстречу, и я замечаю, как меняется его лицо: лёгкая улыбка, но глаза – серьёзные, будто он долго решался на этот шаг.

МНЕ!

Я замираю. В голове – хаос. Его взгляд задерживается на моём лице дольше, чем нужно, будто он пытается прочесть мои мысли.

– О, Артём! Как твоя мама? Она часто у меня бывала на консультациях. Ты знаком с моей младшенькой? – удивлённо смотрит на нас двоих, передавая цветы мне.Мама улыбается, берёт букет, нюхает:

– Да, знаком. И очень хорошо, – улыбается он, но в этой улыбке – что‑то новое, будто он бросает мне незримый вызов.

«Улыбаешься ещё?!» – стиснув зубы, стою, держу букет, молчу. Стебли лилий холодные, но мои пальцы будто онемели. «Вики, молчи. При маме не зубатимся». Сама себя пытаюсь обуздать, но внутри всё кипит.

Он везёт нас домой. Я сижу на заднем сиденье с букетом и телефоном в руках, зыркаю в зеркало заднего вида. Ловлю его взгляды – короткие, будто случайные, но каждый будто оставляет след на коже. Боже, какие у него красивые глаза… В полумраке машины они кажутся почти чёрными, но я помню их настоящий цвет – как тёмный шоколад.

Тут же набираю сообщение ему:

«Что за фигня?»«Что это значит?»

– Всё нормально, разберусь, – он выключает правой рукой звук на телефоне, который пищит от моих смс, не отрываясь от дороги.Он разговаривает с мамой, голос спокойный, ровный: – Я слышала, тебе родители ультиматум жёсткий поставили? – спрашивает она его.

– Это твоя Маша тебе названивает? – спрашивает мама с широкой улыбкой.

Он ловит мой гневный взгляд в зеркале – долгий, пронзительный. В нём читается и извинение, и лёгкая насмешка.

Мои пальцы судорожно стучат по экрану набирая буквы…

«Что значит „твоя“?!»«МАША?!»

– Ага, – сдаётся он, и в этом «ага» – целая история, которую я пока не могу разгадать.Он поднимает левую руку, смотрит на часы, на которых видит все эти мелькающие смс. Усталая улыбка трогает его губы, он проводит рукой по лбу, будто смахивает невидимую пелену.

Полетели сообщения – прямо с ошибками, я уже не сдерживаюсь в словах:

«УБЬЮ!»«Какая, к чёрту, блядь, Маша?!»

– Мы расстались. И вот она никак не может успокоиться, – с ухмылкой устремляет взгляд на меня через зеркало. Выдавая МОИ сообщения за реалистичную историю. В его глазах – искра, будто он ждёт моей реакции.Не спеша он добавляет:

Это правда? Я выдыхаю.

Меня отпускает гнев.

Накатывает неловкость, смешанная с облегчением.

Щеки горят, и я отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил этого предательского румянца.

…

– Что там за ультиматум у них? – спрашиваю у мамы как бы невзначай, стараясь, чтобы голос звучал ровно.Уже дома, ставя цветы в вазу, я рассматриваю их – безупречные, холодные, будто из другого мира. Пальцы скользят по гладким лепесткам.

– Ты же знаешь, что я не могу разглашать личную информацию клиентов, дочь! – мама мило смотрит на меня и на цветы, будто они – ключ к какой‑то тайне.Она поворачивается ко мне, взгляд – проницательный, будто видит больше, чем я хочу показать.

– Ну я же твоя дочь, – продолжаю настаивать.

– Но ведь ты общаешься с их сыном, так что не могу… Они, конечно, ужасно поступают с ним – из‑за того, что имеют высокий статус… но это разговор не для детского ума. Пошли чай пить с тортиком. Тебе сегодня можно, – целует меня в макушку, и этот простой жест вдруг согревает лучше любых слов.

Глава 17 Артём 31 декабря

Новый год

Проснулся кое‑как – вставать не хочется. Тело будто налито свинцом, а в груди – тяжёлая пустота. Мне плохо от одной мысли, что сегодняшний день рано или поздно закончится. Как будто вместе с ним уйдёт что‑то важное, неосязаемое, но жизненно необходимое.

В голове уже несколько дней только она. Её образ преследует меня: то всплывает внезапно, то остаётся, как послевкусие сна. Помню её лицо в свете софитов – чёткое, выписанное светом и тенью. Плавные движения, изящный поворот головы… Среди всех я видел только её. А потом, на улице, не мог налюбоваться её пухлыми щёчками, обиженным взглядом, этими надутыми губами…

Опять злится.

Но даже в гневе она прекрасна. Макияж подчеркнул её неземную красоту, волосы собраны в гладкий пучок – это сделало её старше, строже, недосягаемее. Голубые глаза, как лёд, стали ещё выразительнее из‑под длинных ресниц. Что за неземная фея?!

Звонок в дверь вырывает меня из терпких грёз. Мотаю головой, словно пытаясь сбросить наваждение, и выдыхаю.

Доставка? Что это?

На пороге – маленькая коричневая подарочная коробка, перевязанная золотой лентой. Ничего лишнего – только лаконичность и тайна.

Развязываю ленту, открываю крышку. Внутри – записка, написанная её почерком: «Я нашла твой адрес даже без GPS! С Новым годом!»

Сердце пропускает удар.

На бежевом дне коробки лежит браслет.

Провожу пальцами по нему, ощущая каждую неровность, каждый шов.

Присматриваюсь.

Три тонкие кожаные полоски вплетены в основную ленту.

Металлические звенья – матовые, стальные, без лишнего блеска. Они соединяют кожу, создают ритм: жёсткость и мягкость, сила и нежность. Представляю, как она выбирала их, как думала о каждом элементе, вкладывая в них смысл, который поймёт только тот, кто знает её так же хорошо, как я.

А в центре – дымчатый кварц. Маленький шар, испещрённый микротрещинами, похожими на звёздочки. Он не идеален – но именно это делает его особенным. Будто он хранит все наши тайны.

Я невольно улыбаюсь. Конечно, это от неё. Только она могла придумать что‑то настолько точное, настолько наше.

Чувство горечи подкатывает к горлу.

Не задумываясь, надеваю браслет на руку. Металл приятно холодит кожу. Провожу пальцем по звеньям – и вдруг замечаю гравировку. Крошечные буквы, едва различимые, спрятанные на внутренней стороне одного из звеньев: «Дыши, я рядом».

Сумасшедшая.

Точно она!

Пару дней подряд я ездил по делам к семье, решал последние вопросы, закрывал старые главы. Сегодня я наконец свободен. Этот день – мой. Но сначала нужно зайти к Алексею Владимировичу: поздравить с праздником и сообщить неприятные новости.

А вечером…

Мысль об этом вечере заставляет сердце биться чаще. Я смотрю на браслет, на игру света на матовых звеньях, на таинственный кварц.

Набираю номер, коротко объясняю ситуацию – одобрение её мамы у меня в кармане.

Вот я уже стою у её подъезда. Пальцы сами набирают сообщение: «Одевайся теплее и выходи!»

Если бы я мог продлить этот волшебный вечер…

Глава 18 Вики. Новый год

– Кристи!!! – ликую я, бесцеремонно обнимая сестру и осыпая поцелуями её щёки и макушку. Висну на этой кучерявой «мулатке»!

Сегодня утром мама вернулась из командировки – и привезла с собой Кристи. Лучший подарок на свете!

Весь день мы погружены в предновогоднюю суету: звонки, подарки, миллион дел. В какой‑то момент решаем записать рилс для её «нельзяграмма» – куда же без этого, ведь Кристи профессиональный танцевальный блогер. Вытанцовываем нелепые, смешные движения – и хохочем до слёз. Смех льётся через край, а на душе так легко и празднично!

Вечером взгляд цепляется за СМС – и я замираю в недоумении…

– Мам…

– Артём? Да, он звонил, я в курсе, – мама кивает с хитрой, многозначительной улыбкой.

«Оденься теплее», – сказал он. Но куда и зачем – тайна, покрытая мраком. Я натягиваю подарок от Кристи – роскошное шерстяное платье цвета айвори. Оно невероятно красивое: уютное, тёплое, ниже колен, с изящным разрезом. Сестра всегда знала, как подобрать вещь, которая сидит идеально, – и от этого подарок становится ещё дороже. Открытые плечи прячу в укороченную куртку с мехом.

Я всё ещё злюсь на него. Скрестив руки на груди, решительно выхожу из подъезда.

Он вскидывает бровь, явно удивлённый:

– О! Привет! Не ожидал тебя увидеть! Ты с нами?

Кристи кивает ему – обворожительная, открытая, с лучезарной улыбкой – полная моя противоположность – тут же включается в разговор, болтая с ним, словно со старым другом.

***

– Серьёзно?! Ты привёз нас на каток?

– Ага, – кивает Артём с довольной физиономией.

А я мысленно морщусь: встречать бой курантов в полночь на открытом катке, в толпе людей – так себе идея. Для меня.

До Нового года – считаные часы. Вокруг уже царит праздничное безумие: над катком вспыхивают огни, возле высокой новогодней ёлки кружат счастливые семьи с детьми. Гирлянды переливаются всеми цветами, воздух пропитан мандаринами, хвоей и предвкушением чуда. Совсем скоро – фейерверк.

– Я очень плохо катаюсь на коньках…

Кристи тут же подхватывает меня за руку:

– А если честно – вообще не умеет! – смеётся она.

«Умею!» – хочу возразить я, но слова застревают в горле: Артём берёт меня за вторую руку. Его пальцы тёплые, одновременно решительные и мягкие. Он смотрит на меня сверху вниз – высокий, широкоплечий, надёжный. На коньках держится уверенно, словно родился в них.

Пару кругов по льду – и во мне разгорается азарт. Хочется нестись на коньках так же беззаботно и уверенно, как мои близкие, которые поддерживают меня с обеих сторон. Злость и печали отступают, растворяются где‑то вдали, уступая место лёгкости и радостному волнению.

Тут внезапно подлетает какой‑то крепкий парень и рывком вырывает Кристи из нашего круга – в свои объятия. Она взвизгивает…

Я застываю в шоке, с открытым ртом наблюдая за этой картиной. Первая мысль – броситься на помощь, вступиться за сестру… Но уже в следующее мгновение вижу: она не сопротивляется. Наоборот – с радостным смехом повисает на нём, обхватив руками шею.

Страстный, откровенный поцелуй заставляет меня смутиться. Уголок рта невольно подрагивает – то ли в попытке улыбнуться, то ли в кривой гримасе неловкости.

Фиии.

Наши взгляды с Артёмом встретились в молчаливом вопросе. Мы не шевелились, так и стояли, взявшись за руки.

– Это Дима, мой парень! – радостно выпаливает Кристи, вновь оказываясь рядом с нами.

– Да я уж поняла, – бросаю взгляд на пылающее от счастья лицо парня. Он явно сдерживает бурю эмоций, но руки Кристи не отпускает – держит крепко, будто боится, что она исчезнет. – Наслышана о тебе! И предупреждаю: не смей её обижать… опять!

Парни обмениваются короткими рукопожатиями, парой дежурных фраз – вежливо, без лишнего тепла, но и без напряжения.

А я всё ещё пытаюсь уложить в голове происходящее. Дима. Парень Кристи. Прилетел из Москвы к ней последним рейсом. Вот это да!

Сестра сияет – буквально светится изнутри. Раскрасневшаяся, с глазами, полными искрящегося счастья, она держится за руку Димы так, словно он – её личный спасательный круг, единственная опора в этом вихре эмоций.

Артём, кажется, тоже слегка ошарашен, но быстро берёт себя в руки. Кивает Диме с лёгкой улыбкой:

–Рад за вас. Давно вместе?

–Пару месяцев, – отвечает Дима, не отрывая взгляда от Кристи. —Но ощущение, что всю жизнь.

Кристи прижимается к нему ближе. Я закатываю глаза, но внутри – тепло. Рада за сестру. Честно.

Артём тихонько тянет меня за руку:

–Поехали дальше?

Я киваю, хотя ноги уже начинают уставать. Коньки – это явно не моё. Но сейчас, когда вокруг столько света, музыки и смеха, даже неловкие шаги кажутся частью какого‑то волшебного танца.

Мы медленно катимся по льду, держась за руки. Артём ведёт уверенно, словно знает каждый сантиметр катка. Я же то и дело спотыкаюсь, но он тут же подхватывает, не давая упасть.

–Ты как? – спрашивает, заглядывая в глаза.

–Нормально, – улыбаюсь. —Только ноги скоро откажутся подчиняться.

Он смеётся:

–Ещё круг, и пойдём греться. Обещаю.

Я киваю, чувствуя, как внутри разливается странное, почти забытое ощущение – лёгкость. Как будто все тревоги, все «надо» и «должна» растворились в этой новогодней смеси огней и музыки.

Вдалеке вижу, как Кристи и Дима кружатся, смеются, то и дело останавливаются, чтобы поцеловаться. На секунду мне становится немного завидно – не из‑за Димы, а из‑за того, как безоговорочно они счастливы. Как легко им друг с другом.

Артём словно чувствует мой взгляд, спрашивает:

–О чём думаешь?

Я колеблюсь, но потом решаюсь:

–О том, как это – быть настолько… открытым. С кем‑то.

Он молчит несколько секунд, потом мягко говорит: