Пятизвездочный миллиардер

Инаковость Джастина и его положение старшего сына были бесспорны. Иногда он задумывался, может ли неродной член семьи пользоваться ее благами, а теперь еще и отвечать за нее, но ни родители, ни сам он никогда не поднимали этот вопрос. С самого начала все было ясно, ему не лгали, пытаясь уберечь от правды: младенцем его приняли в семью, забрав у дальней родственницы, неимущей провинциалки, которую бросил муж и которая не могла одна поднять ребенка. Седьмая вода на киселе, она была в очень дальнем родстве, но, по старой китайской традиции, ее величали кузиной; переезд малыша в новый дом сейчас, на нынешний современный манер, назвали бы не «приемом в семью», но «усыновлением». Родная мать эмигрировала в Канаду, и Джастин мог запросто узнать о ней или даже попросить о встрече. Однако он не чувствовал никакого любопытства, никакой сыновней тяги. В семье к нему относились не просто как к своему ребенку, но он занимал высшее положение первенца, старшего сына, и статус его не изменился даже с появлением на свет младшего брата. Невзирая на происхождение, его место в семье всегда было неоспоримо, и он, бесконечно благодарный за это, желал подчиняться семейным правилам, сражаться за родных и ни в коем случае их не подводить. Напоминаний Шестого дяди отнюдь не требовалось.

– Держись меня, и я кое-чему тебя научу. Отец хочет, чтобы ты потихоньку приобщался к делам. Что касаемо недвижимости, начинать надо с азов. Вон, видишь, повар так потрошит рыбу, словно создает, мать его за ногу, произведение искусства? А начинал он кухонным уборщиком, который уносил объедки на корм помоечным крысам. И у нас такая же работа. Хочешь застроить жилыми домами весь Ванкувер или Мельбурн? Хочешь заполучить чуток гонконгской гавани, чтобы возвести там офисную башню? Тогда сперва научись разгребать дерьмо, с которым я имею дело. Целые кучи дерьма.

В ресторане не было никого, кроме хозяина, который белой салфеткой, сложенной треугольником, протирал ножи; покончив с каждым, он подносил его к глазам и, убедившись в чистоте лезвия, убирал в ящик.

Не вставая со стула, Шестой дядя натянул пуховик. В дутой куртке с некрасиво загнувшимся воротником он выглядел еще толще.

– Черт, голова раскалывается. – Дядя потер лицо.

День уступил место долгим северным сумеркам, окунувшим заснеженный город в синеву. Джастин и дядя возвращались в отель, медленно шагая по длинному, продуваемому ветром проспекту. Казалось, заиндевелые ветви вишневых деревьев упрятаны в хрустальные футляры. Пройдет немного времени, и они вновь будут в цвету. Путники остановились перед снежным изваянием упитанного мультяшного котика, приветственно вскинувшего лапу.

– На меня похож, – сказал Шестой дядя. По раскрасневшимся щекам его катились слезы.

– Ты чего? – спросил Джастин, переводя взгляд с кота на дядю.

– Да ветер, будь он неладен. Ненавижу холод.

Они пошли дальше, дядя обнял Джастина за плечи.

– Как только ты вырастешь и примешь семейные дела, я, ей-богу, куплю ферму и к чертям собачьим умотаю на Тасманию.

Как стать милосердным

Кажется, я уже говорил о ценности образования. Те из вас, кто следит за дрязгами в нынешнем международном предпринимательстве, отметят, что большинство миллиардеров вообще-то не шибко образованны в привычном понимании слова; все эти китайские воротилы в сфере недвижимости и короли угледобычи, эти индийские сталелитейные магнаты миновали светоч Гарварда и прямиком нырнули в мутные житейские воды, где, барахтаясь, выучились плавать. Самые педантичные из вас скажут, что эти люди все же получили образование, только иное, и будут нести вздор о «жизненных университетах» и т. д. и т. п.

Но, говоря о просвещенности, я имел в виду совсем другое, поскольку обучение надувательству, на мой взгляд, не есть образование. Все эти лукавые слова финансовых аристократов (чаще всего мужчин, но сословие это неуклонно прирастает женщинами) об «отчуждении», «игре на понижение» и «поглощении» на простом языке означают наезд, спекуляцию и жульничество, не правда ли? Подобным заявлением я рискую навлечь гнев моих коллег – гигантов предпринимательства, но большинство известных мне воротил, честно говоря, не очень-то милосердны. А чего вы хотите? Воротила. Шишка. Магнат. Даже сами эти характеристики, указывающие на особый склад ума их субъектов, отнюдь не мягки, но служат для того, чтобы топорным способом произвести впечатление. В старой феодальной манере эти люди стремятся доминировать, покорить, разрушить. Вот что прежде всего необходимо отринуть, если вы желаете стать милосердным, великодушным миллиардером. Время дремучего накопления капитала прошло. Вообще-то одна из целей этой книги – возвестить об окончании эпохи финансовых грабежей и отвратить читателей от злодеяний, учиненных теми, кто считает себя элитой.

Я вот говорю «они», но, возможно, правильнее употребить местоимение «мы». Те, кто наслышан о моей репутации, скажут, что и сам я принадлежу к этой банде жестоких владык, и я никого в том не упрекну. Формально циничность моих деяний бесспорна, ловкое поглощение известных компаний и внезапный захват рынков, обитание в пентхаусе, межконтинентальные перелеты первым классом – отдельные элементы моей жизни не внушат любви ко мне стороннему наблюдателю. Бывает, читаю статью о себе и меня аж передергивает от кажущегося бездушия собственных финансовых манипуляций. Или вот смотрю на свою неприглядную фотографию, где я с протокольной рожей сижу перед микрофоном на спешно созванной пресс-конференции, и думаю: наверное, кошмарная жизнь у этого Уолтера Чао. Не дай бог быть им. Порой я забываю, что он – это вообще-то я.

Но затем припоминаю свои бесчисленные благотворительные и образовательные проекты, такие как возведение современных фиберглассовых павильонов на автобусных остановках в сельских районах Юго-Восточной Азии, дабы в сезон дождей школьникам было где укрыться от ливней, или не имеющий аналогов в мире культурно-спортивный центр, целиком построенный из переработанных пластиковых бутылок. Меня покоробили обвинения некоторых печатных изданий в том, что мои автобусные остановки – всего лишь хитрый способ сбыта продукции в труднодоступных селениях, ибо на павильонах размещена реклама безалкогольных напитков компании, которую я не так давно приобрел. Скоро они заявят, что и мой центр из углеродно-нейтрального материала вторичной переработки – обычный рекламный ход, поскольку выстроен из бутылок той же компании.

К счастью, меня не задевают подобные высказывания, равно как и злопыхательства, сопровождающие мои книги по самосовершенствованию. Вы же понимаете, я пишу их не ради наживы, но дабы воодушевить простых людей, поделившись с ними планом моего успеха. Я не тешу свое тщеславие и не стремлюсь к еще более широкому признанию – почти все мои книги изданы под разными псевдонимами, включая «Секреты пятизвездочного миллиардера», которые вышли многомиллионными тиражами.

Так что если кто-то считает, что раскусил меня, то пусть призадумается.

Отбросим же все неприятные мысли и вернемся к разговору о милосердии и просвещении. О том, чтобы отдавать, не требуя ничего взамен. Я уже говорил, что собираюсь оставить миру долговременное наследие, и мысли о том набирают ход и сейчас, пока я пишу эти строки. Со временем первоначальная идея строительства скромного культурного центра разрослась как на дрожжах. Я пригласил на обед одного из ведущих мировых архитекторов-градостроителей (до утверждения проекта личность его останется в тайне), и мои планы привели его в полный восторг. Едва я ознакомил его/ее со своим замыслом, архитектор буквально свалился со стула, чем весьма обескуражил метрдотеля, наблюдавшего за подачей холодных закусок. Мой/моя визави назвал/а меня провидцем, и услышать такое от автора самых потрясающих мировых сооружений было воистину комплиментом. Он/она с большим энтузиазмом взялся/взялась за дело, уже готовы первые эскизы фантастического ландшафта, в который впишется здание благотворительного фонда и культурного центра. Ни один городской совет на свете не откажется от столь значимого беспрецедентного проекта.

Досадно, что от этой прекрасной задумки меня отвлекают иные дела в сфере моих интересов, злыми языками прозванной «империей». Поскольку я вот-вот совершу лихую сделку по приобретению одной из старейших и наиболее известных компаний Юго-Восточной Азии, будет, видимо, трудно избежать обвинений в бахвальстве и предпринимательском грабеже. Но я делаю лишь то, что раньше многажды делалось другими. В ближайшие дни история попадет на первые страницы газет, вот тогда вы все узнаете, а сейчас не стоит вдаваться в детали. Заключение сделки наполнит меня радостью и довольством, ибо я смогу вернуться к тому, что считаю поистине важным, – благородному делу дарения.

Забыл сказать, что я определился с местом для моего культурного центра и вскоре туда отправлюсь, чтобы дать отмашку к началу действий. Что за место? Я уже говорил, что это должен быть город, способный представить мое наследие во всей красе двадцать первого века. Так что выбор невелик. Через пару недель мой штаб переместится в избранный мною город – Шанхай.

7

????

Спокойно преодолевай трудные ситуации

Список безобразий, учиненных Гари, весьма впечатляющ для столь молодого человека. Читателей желтой прессы ошеломит неожиданно длинный перечень его буйств, который постепенно предается огласке. Удивительно, что столько времени эти выходки удавалось замалчивать, но в наше время спецы по связям с общественностью весьма влиятельны.

Вот откровения недавних газетных передовиц:

«Разгром номера люкс в сингапурском отеле “Восточный мандарин” после прошлогоднего концерта, имевшего бешеный успех (гостиничная администрация отказалась от комментариев, сославшись на свою всем известную тактичность, но, по общему мнению, фирма звукозаписи ей хорошо заплатила)».

«Горничная отеля в Ханчжоу заявила, что на прошлой неделе Гари предстал перед ней в непристойном виде. По ее словам, он вышел из ванной и, уронив полотенце с чресл, сделал ей недостойное предложение. Она не сообщила о происшествии сразу, поскольку понимала, что ей не поверят».

«Неоплаченный счет на двенадцать тысяч американских долларов, включающий в себя пять бутылок шампанского “Круг”, в элитном ресторане Куала-Лумпура».

«Драка в модном баре гонконгского района Сохо, во время которой Гари якобы схватил бармена за горло, намереваясь его задушить».

Ясно, что у него проблемы с алкоголем, тут не поспоришь. На молодых людей спиртное чаще всего действует плохо. Но разве допустимо, чтобы обласканная привилегиями суперзвезда так себя вела, оскорбляя окружающих? Все это печально, и дело даже не в том, что от его пьяных безумств страдают невинные люди, главная жертва сам Гари, падший ангел.

Однако не будем судить его слишком строго, пусть юноша самостоятельно разберется со своими проблемами, высказался один журнал, процитировав интервью восходящей тайваньской звезды малайзийских корней Вивиан Ву, недолгое время бывшей подругой Гари: «У него золотое сердце, но скверный нрав, который он не всегда контролирует. Поэтому кое-кто считает его мерзавцем». На вопрос, довелось ли ей на себе испытать его буйство, актриса ответила: «Без комментариев». Интервью, помещенное на первой странице, сопровождала фотография Гари в баре на шанхайской набережной Бунд: красивое лицо человека, погубленного своей слабостью. Как соединить столь невинный облик с выплеском безоглядной ненависти? Над этим вопросом, который вновь и вновь задают газеты, ломают головы даже те, кто равнодушен к поп-музыке.

Бульварная пресса не замедлила отыскать дорогу к родному городу Гари на севере Малайзии. Сейчас развелось столько дешевых авиарейсов, что совсем нетрудно отправить маленькую армию репортеров из Гонконга или Шанхая в малайзийскую глубинку. Уже через неделю появилось изрядно историй о бурном детстве Гари и всех драках, в которых он участвовал, прежде чем победил на конкурсе талантов. Разные газеты представили отрывочные «свидетельства» местной молодежи, подтверждавшие, что с ранних лет Гари был неуравновешен и склонен к физическому насилию. «Мы были пацаны лет тринадцати, и как-то раз я его обругал, шутейно, конечно, – рассказывает молодой водитель грузовика с цементного завода. – А он цоп кирпич да хрясь мне в рожу, вот прям сюда!» На фото свидетель показывает скулу и болезненно кривится, словно все произошло только вчера. По неумело высветленным прядям и золотому браслету на запястье в нем, как и во всех прочих, поведавших о скандальной юности Гари, легко распознается шпана из захолустного городка, но это несущественно. Читателей не интересуют случайные персонажи. Шофер водит грузовик, мороженщик торгует мороженым, ну и бог-то с ними. Интересны лишь те, чья жизнь рухнула, ибо из обломков, собранных в руинах, можно соорудить нечто совершенно иное, чего не было и в помине. Вот что постепенно осознаёт Гари.

По полу гостиничного номера разбросаны газеты, он их читает, словно пробиваясь сквозь марево сна, из разрозненных фрагментов его жизни складывается образ наполовину сочиненный, наполовину реальный, в котором ему трудно узнать себя. Такое же чувство возникает, когда он смотрит видеозаписи своих концертов. Гари вспоминает ту давнюю детскую драку с нынешним водителем грузовика. Да, он ударил обидчика, но не кирпичом, а кулаком с зажатым в нем камушком. Кроме того, парень успел уклониться, и смазанный удар не причинил ему вреда, хотя он еще долго лежал на земле, больше ошеломленный самим фактом атаки. Эта первая в жизни Гари настоящая драка придала ему смелости, наделив ощущением своей силы. Он стоял над поверженным противником, друзья которого сгрудились в сторонке. На газетных снимках кое-кого из них можно узнать, хотя с возрастом лица их осунулись и огрубели, и все они рассказывают, что Гари всегда был вооружен чем-нибудь опасным – арматурой или ножом. Вспомнилась брань, которой его поливали эти тринадцатилетние пацаны: пидор, пиздюк, сучий потрох; вспомнилось, как они пинали его, свернувшегося калачиком, и тогда он, схватив маленький камень, хорошенько размахнулся и врезал их вожаку по морде, на которой отразились смятение и оторопь; вспомнились адреналиновая волна, ударившая в голову, и дикое возбуждение, охватившее его, когда неприятель, тихо лязгнув зубами, грохнулся наземь, и еще радостное осознание, что отныне это пьянящее чувство сопроводит всякий его удар или пинок. Однако всего ярче запомнились грусть и пустота после схлынувшей эйфории и понимание, что новообретенный источник восторга не даст ему подлинного удовлетворения, ибо после взлета на головокружительную высоту неизбежно последует крутое пике.

Разумеется, газетчики отыскали его приемного отца – на снимке усохший морщинистый мужичок стоит за решетчатой дверью маленького, неухоженного одноэтажного дома в захудалом районе Кота-Бару. В кадре цементный двор, заржавевший, покореженный руль старого мопеда, груда покрышек, пустая клетка, в которой, видимо, некогда обитали две-три курицы или небольшая собака, и глиняный горшок с травой. Заметка описывает, как сквозь дверные прутья хозяин материт на хоккьене