Лекарь-недоучка для Генерала Тьмы

Двор раскинулся перед нами, как сцена из чужой жизни: ухоженные клумбы, мраморные статуи, дорожки, выложенные узорчатой плиткой. Я шла, не глядя по сторонам, только вперед к парадному входу с резными дверями, за которыми скрывалась надежда.

Мы почти достигли цели, когда раздался окрик:

– Стоять!

Двое слуг, те самые, что с утра стояли у ворот, бросились к нам. Их шаги гулко отдавались по каменной мостовой, а лица искажала ярость.

Нас схватили грубо, без слов. Я попыталась вырваться, но хватка была железной. Лекса вскрикнула, ее пальцы судорожно вцепились в мою руку.

– Пустите! – крикнула я, но голос утонул в шуме.

Нас буквально волокли к воротам, я спотыкалась на ровном месте, платье цеплялось за неровности камня, а в глазах темнело от бессильной ярости. Лекса всхлипывала, стараясь не отставать, но ее сил явно не хватало.

И тогда раздался голос, знакомый, но звучавший сейчас как‑то иначе:

– Остановитесь! Отпустите их!

Дигори выбежал из боковой аллеи, его плащ развевался за спиной, а лицо было бледным от волнения. Он бросился к нам, расталкивая слуг.

– Дигори… – выдохнула я, и в этом шепоте смешались облегчение и горечь.

Он не ответил сразу. Резким движением отстранил слуг, встал между нами и ними. Его голос, когда он заговорил, звучал твердо, почти холодно:

– Я сказал – отпустите. Это мои гости.

Слуги замерли, переглянулись, но не осмелились возразить. Руки, державшие нас, разжались.

Лекса тут же прижалась ко мне, дрожа всем телом. Я обняла ее, чувствуя, как ее сердце бьется в унисон с моим.

Дигори подошел ближе. В его глазах читалась смесь вины и тревоги, будто он сам не знал, как поступить дальше.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он тихо, но я уловила напряжение в его голосе.

Я подняла голову, глядя ему прямо в глаза:

– Ты обещал помочь. Мы пришли за помощью.

Тишина повисла между нами, тяжелая, колючая, полная невысказанных слов. Где‑то вдали, за стенами поместья, шумел город, но здесь, в этом дворе, время будто остановилось.

Дигори медленно кивнул, словно принимая нелегкое решение.

– Извини, не могу пригласить тебя в дом. Подожди тут, никуда не уходи, – бросил Дигори, и в его голосе сквозила неловкость, почти стыд. – Я сейчас вернусь.

Он развернулся и быстрым шагом направился к парадным дверям. Его фигура, прежде такая уверенная, сейчас казалась какой‑то сгорбленной, словно невидимая тяжесть навалилась на плечи. Двери бесшумно распахнулись, поглотив его, а я осталась стоять на выложенной плиткой дорожке.

Время тянулось невыносимо медленно. Каждая секунда растягивалась в вечность. Я сжимала руку Лексы, стараясь не показывать, как дрожат мои пальцы. Она молчала, но я чувствовала ее вопрошающий, тревожный взгляд.

Слуги держались поодаль, но их присутствие давило. Я ловила на себе их взгляды – колючие, презрительные, будто мы были грязными пятнами на идеально вычищенной поверхности этого поместья. Один из них что‑то шепнул другому, и оба хмыкнули, но подойти не решились.

Когда ожидание стало почти невыносимым и я уже начала мысленно прокладывать путь к выходу, двери снова распахнулись.

Дигори появился на пороге. В руках он держал увесистый кошелек и потрепанную сумку. Лицо его было бледным, а в глазах читалась смесь вины и беспомощности.

– Здесь деньги, – он протянул кошелек. Металл глухо звякнул, ударившись о мою ладонь. – А тут твои вещи, которые мне удалось спасти во время конфискации вашего поместья, – сумка была тяжелой, словно наполненная не одеждой, а осколками прошлого. – Прости. Это все, чем я могу помочь.

Я уставилась на эти предметы в своих руках, будто они могли объяснить то, что не решался сказать он. В горле встал ком, но я сглотнула его, заставляя себя поднять глаза.

– Но… – голос дрогнул, и я замолчала. Что сказать? Где обещания? Где клятвы? Где хоть капля той уверенности, с которой он уверял, что вытащит нас?

– Родители расторгли помолвку сразу же после вашего ареста, – Дигори виновато опустил взгляд, избегая моего. – Они уже подыскали мне другую партию.

Тишина. Только шелест листьев где‑то вдали и глухое биение моего сердца.

– Хорошо, – ответила я, собрав всю волю в кулак. Голос звучал ровно, хотя внутри все кричало. – Спасибо и на этом.

Я крепче сжала кошелек и сумку. Лекса потянула меня за рукав, но я не обернулась. Просто шагнула вперед, прочь от этого дома, от его обещаний, от иллюзий.