Девочка хулигана

Я уже сидела за партой, когда за соседнюю села Ксюша. Молчаливая и задумчивая. А где же та радость, которая у нее тогда была в голосе?

Звонок прозвенел. В класс вошел учитель.

– Good morning, students. Сегодня мы снова проходимся по временам, – англичанин вывел дату на доске.

Я прилежно сидела еще минут десять, но прямо подгорало, так хотелось узнать, чем там все закончилось. Хотя и убеждала себя, что все во благо подруги и чистое любопытство, но почему-то не очень получалось. Настроение даже немного упало.

– Виктор Васильевич, а можно гоу ту туалет? – Вова был в нашей группе.

– Нет, Владимир, пока не научитесь правильно проситься, – учитель поцокал языком, – вам осталось выучить по-английски всего два слова, и путь открыт!

– Но мне сильно ниид,– снова занудел одноклассник, мешая русские слова и иностранными.

Кажется, у учителя уши в трубочку свернулись, потому что он недовольно буркнул Вове приглушенное: «Выйди, только быстро».

Я собралась с силами и прекратила записывать про паст перфект, отложив ручку. Все равно времена у меня хорошо получаются. Все же меня это сильно волновало, и даже урок не помогает отвлечься от Соколовского предложения Ксюше. Тихонько повернулась к ней, постаравшись выдать максимальную неосведомленность. Врать у меня получалось не очень, но если сильно себя в чем-то убедить, то вполне даже ничего.

– Ксю, – тихо позвала ее. Подруга повернулась в немом вопросе. – Ты подарила ему то, что хотела? Как он отреагировал?

Она поджала губы, раздумывая над ответом. Через минуту я подумала, что она забыла обо мне, продолжая черкать в тетради. Затем подняла глаза и выдала четкое:

– Нет. Я передумала. Наверное, струсила. В следующий раз попробую.

– А… – я была совершенно растеряна, но постаралась выдать жалкую, но утешающую улыбку, – ну что ж, может, завтра.

– Может, завтра, – повторила за мной и сильнее наклонила голову над тетрадью, показывая, что разговор окончен.

И в этот момент я поймала взглядом Ксюшину коробочку печенья, которая стояла на парте у одного из друзей Сокола…

***

Ох, не люблю эти дни.

Сегодня как раз нужно идти к репетитору на тот район. Отец звонил и напомнил. Ну да, как же, он за это заплатил, в смысле я не буду ходить? Засунула учебник подмышку и прошлась по вечерней улице. Начало заката, солнце еще грело как минимум верхние половины зданий.

Во дворах резвилась ребятня, а ветерок колыхал синее платье. Не знаю, зачем я сегодня взяла карту, наверное, подумывала доехать обратно домой на такси в этот раз. А так отец не дает на поездки считая, что это лишние траты, ведь мы живем не так уж и далеко от домашнего преподавателя физики.

По пути услышала тонкий писк. Остановилась прислушавшись. Где-то среди двора этих двух пятиэтажных хрущевок кому-то плохо. Постепенно пошла на звук, который только увеличивался. В старой трубе лежала кошка в двумя котятами. Они жалобно пищали, но мама кошка не могла им ничего дать.

– Бедненькие… – ко мне подбежал один и, по-кошачьи плача, потерся об ногу. Осторожно погладила его за ушком.

– Якимовна у сына в другом городе, вот и не кормит никто, поди, – мимо меня прошла старушка, бросая взгляд на семейство котов, – это она ж их содержит на радость местных детишек. Попросила кого-то здесь за ними приглядеть, пока она в отъезде, но, как видишь, с обязанностями справлялись плохо.

– А вы не знаете, когда приедет? – Я повернулась к ней. Мысль о том, чтобы найти им хозяев отпала, ведь тогда та бабушка очень расстроится, не заметив здесь свою любимую кошку.

Бабушка задумалась, оперевшись на клюку.

– Да вроде к концу недели сынок-то привезет. Недолго этим дармоедам голодать осталось, – она покачала головой и пошла дальше к одному из подъездов.

Я пулей рванула в ближайший зоомагазин. До конца недели еще дожить надо, а котята могут и не выдержать. На те деньги на такси купила большую пачку хорошего корма и притащила ее к трубе.

– Кушайте, – высыпала часть в давно пустую миску, а часть спрятала за трубой, чтобы они все сразу не съели. А так я буду проходить до школы этим путем и подсыпать. Котята набросились на еду, радостно ворча, а их мама покорно ждала, пока они наедятся. И только потом она тоже подошла к еде, попутно потеревшись о мои ноги и мурлыча.

Взглянула на время и опешила. Да я же к репетитору опаздываю!

Она встретила меня со своим обычным недовольным выражением лица, сообщая, что деньги за мое опоздание с нее сниматься не будут. Эта женщина мне не нравилась, но папе ее порекомендовал какой-то коллега. Как по мне, она просто тянет время, пытаясь растащить все в положенные два часа. В итоге мы снова решали целый час одну задачку, а я выслушивала, какая я неудачница и неумеха. Ну что ж, не впервые. Отцу она примерно то же самое говорит, оттого у наших уроков нет конца.

И снова спасительный воздух улицы. Ветер небольшой, временной свободы, пока я иду до своего дома. Улицы уже постепенно погружались во мрак, но фонари еще не включали. Я должна вернуться до их зажигания, таковы правила. Солнце практически зашло за горизонт, обагряя небо кроваво-оранжевыми всполохами. Я поежилась и ускорила шаг, ведь мне опять придется идти пешком через мрак этого старого района.

Где-то разбилась бутылка, послышался гогот парней. Сработала сигналка. Мимо меня порой шли уставшие люди, из последних сил торопящиеся домой после работы.

Не люблю это место. Здесь слишком мрачно. Быстрее бы выйти в дорогой, хорошо освещенный район.

– Эй, малышка, чего делаешь поздно вечером одна? – Передо мной выросли два бугая в спортивках. Может, и старше меня, а может, одногодки. Из-за легкой небритости совершенно не понять, сколько им лет.

Ну вот. Когда-то это должно было случиться. Физика губит жизни, серьезно. Да и вообще учеба в целом.

– Извините, но я очень тороплюсь домой, – мой голос задрожал против воли. Снова учебник прижат ко мне, словно маленькая преграда. Видимо, я цепляюсь в него инстинктивно, как утопающий за соломинку. Просто чтобы было за что держаться.

Парни загоготали.

– А ты тихоня. Пойдешь с нами? Будет весело.

– Мне нужно домой…

– Ой, да что ты домой, да домой, – они стали медленно окружать меня. У одного в зубах я заметила окурок от сигары. – Щас к парням завалимся, шашлычку пожарим.

Дрожу, как осенний листик под напором ветра. Вот-вот сорвусь на плач. Я не хочу никуда и ни с кем. Коленки задрожали, а к горлу подкатил тошнотный ком. От паники становилось дурно.

– Отпустите меня, пожалуйста. – Теперь даже в голосе слышен плач. Его заглушила новая порция гогота. Меня потянули за рукав платья, я жалобно дернулась от них, и он затрещал. Парень отпустил его, и я упала на землю, подняв немного пыли.

– Вставай давай, пойдем тусить, – один из них попытался меня поудобнее перехватить, но я задергалась и заскулила, – не то, пока дотащим, ты всего платья лишишься.

Снова смех, пробирающий душу.

– Эй, парни, чем вы там занимаетесь? – Со стороны одного из дворов сюда кто-то шел.

– Да мы ничего, – они отпустили меня и встали впереди, как бы прикрывая от взора.

Незнакомец подошел ближе, и я узнала в нем Матвея.

– Оно и видно, – он недоверчиво прищурился, – а ну, расступись.

– Да ладно тебе, Сокол, – они стушевались, – мы не трогали нейтральную. Просто позаигрывали.

– Я вам по башке сейчас позаигрываю, – голос Матвея стал жестким и грубым, – валите отсюда, пока Князю не доложил.

Они гуськом отошли от меня на достаточное расстояние, пока не сорвались на бег, скрываясь за ближайшим домом.