Тэсса на краю земли
Фрэнк не стал у нее спрашивать, не издевается ли она, а просто принялся методично углублять яму, поражаясь чужой сквернохарактерности.
– Ну и каково это – спать с инквизитором? – закурив, спросила его Камила.
Проблема была в том, что как раз спать с собой Тэсса ему категорически не позволяла. Только трахаться. От того, что после этого они расходились в разные стороны, их отношения попахивали циничной дешевизной.
– Вы как знаете, но в этом есть что-то противоестественное, – продолжала меж тем Камила, – они ведь не совсем люди. Вы знаете, что их обучение включает в себя подавление обычных человеческих эмоций? Инквизитор – это машина для убийства. Они не должны испытывать жалости, сомнений, эмпатии, грусти или страха. Тридцать лет назад человечество совершило самую страшную ошибку, возродив орден и наделив его безграничными полномочиями. Правительство говорило про всплеск преступности, говорило, что цивилизация породила чудовищ, перед которыми обычная полиция беспомощна. А в итоге мы имеем организацию, которая получила право уничтожать кого заблагорассудится. Кто-нибудь вообще считает, сколько невинных людей пострадало от инквизиторов? Посмотрите на свою ненаглядную Тэссу Тарлтон. Понесла ли она наказание за то, что учинила в Лондоне? Нет, живет в свое удовольствие, разгуливает по Нью-Ньюлину с таким видом, будто имеет право находиться здесь, а не в тюрьме. Вот вы, Фрэнк, сколько лет провели в заключении?
Фрэнк утрамбовал землю вокруг ящика, а потом кинул немного потерявшую форму лопатку на траву.
– Что или кого вы потеряли из-за инквизиции? – спросил он, отряхивая руки.
Опять щелкнула зажигалка – Камила закурила вторую сигарету.
– Имейте в виду, – бесцветно проговорила она, – что Тэсса вас уничтожит, не моргнув глазом, как только сочтет опасным. А как по мне – вы самый опасный из всех, кто живет в этой чертовой дыре. Оплату я вам оставлю на ступеньках. Всего доброго.
И она ушла в дом.
К вечеру в кармане у Фрэнка шуршало немного налички, и он почувствовал себя бодрее. Заглянув в управление, он никого там не застал – только пришпиленную к двери записку «Мы в доме Т. Тарлтон, мэра и шерифа» с поцелуйным следом яркой помады Фанни.
Фрэнк поморщился.
Он хотел лишь уточнить по поводу субсидии и земли для мастерской и не собирался снова возвращаться в дом, связанный с удушающе-болезненно-томительными воспоминаниями прошлой ночи.
Наверное, будет неловко.
Но Фрэнк решил быть рассудительным и сосредоточенным на своих делах – ничего личного – и направился к дому на скале.
Ярко сияли окна первого этажа, дверь ему открыла Фанни.
– И зачем ты стучишь? – удивилась она. – Господи, ты же весь в грязи! Сапоги хоть сними, а то по всему дому земля будет.
Фрэнк покорно стянул обувь и, чувствуя себя глупо в носках, прошел по гостиной – на диване сидел доктор Картер, его очки, немножко наперекосяк, блестели на носу. Он старался играть в шахматы с ожившим мальчиком Джеймсом, но тот уныло глазел на фигуры и даже не пытался их двигать.
На кухне обнаружился Кенни, помахавший поварешкой, – он вдохновенно колдовал над супом, весело булькавшим на плите. Волнующий аромат плыл от большой кастрюли, и Фрэнк сглотнул, припомнив, что весь день ничего не ел.
Были здесь и другие жители деревни, которых Фрэнк видел мельком или не встречал вовсе. Они заполонили и первый, и второй этажи: древний замок на скале оказался забит гостями под завязку.
– А где Тэсса? – спросил он у Фанни, которая звенела посудой, расставляя тарелки.
– На террасе, – ответила она, скорчив забавную рожицу и округлив глаза: – Созерцает!
Озадаченный, Фрэнк выглянул на террасу.
Босая, в легкой майке и коротеньких шортах, Тэсса сидела, болтая ногами, на перилах, грызла яблоко и не сводила глаз с легко летающей по большому полотну кисти.
Вокруг мольберта стояло несколько разнокалиберных ламп и садовых фонарей, тянулись в гостиную провода удлинителей. Холли, всклокоченный, в шелковом халате, сосредоточенно рисовал, не глядя на разбросанные по полу наброски.
Оранжево-желто-алые солнца с синей окантовкой расцветали на холсте.
Сейчас Холли был похож на типичного городского сумасшедшего, а его картина – на чистое безумие.
– Наркотическое зрелище, – прошептала Тэсса, не глядя на Фрэнка. Узнала его по походке? По запаху? Или благодаря каким-то другим инквизиторским способностям, вроде глаз на затылке? – Солнце за солнцем, солнце за солнцем. Они все одинаковые и разные одновременно.
– Я извиняюсь, – раздался за спиной Фрэнка густой женский голос, – а когда маэстро вернет нашу картину?
Дебора Милн стояла, склонив голову, и с любопытством выглядывала на террасу. В ее руках была коробка с печеньем.
– И когда он заберет своего пони из моего коровника? – задалась вопросом невыносимая Бренда, легко покачивающая младенца. Рядом с ней маялась и переминалась с ноги на ногу девчонка Одри.
Тэсса спрыгнула с перил и направилась к ним, разводя руками, будто собиралась прогонять гусей.
– Не будем мешать Холли, – энергично воскликнула она, – у него приступ экстремального вдохновения!
– Вдохновение там или нет, – закричала Фанни, – но поужинать он должен! Я истощенный скелет хоронить не собираюсь!
– Земля нынче мягкая, – едва слышно заметила Одри и недобро покосилась в сторону Джеймса. Тот сжался, будто под ледяным дождем, и втянул голову в плечи.
– Нет-нет, никаких больше гроз! – воскликнула Бренда встревоженно и строго посмотрела на Одри: – Подумай о моих томатах, девочка!
– У тебя званый ужин? – тихонько спросил Фрэнк у Тэссы.
Она посмотрела прямо на него – ясным, спокойным взглядом – и светло улыбнулась.
– Привет, – ответила Тэсса дружелюбно и, потянувшись на цыпочках, легко поцеловала Фрэнка в колючий подбородок. – Я бы не назвала этот вечер званым, потому что я никого не звала, все они сами заявились. Так бывает, когда жители Нью-Ньюлина обеспокоены. А где ты так перемазался?
– Почему жители Нью-Ньюлина обеспокоены?
Тэсса взяла Фрэнка за руку и подвела к окну. Сквозь не слишком чистое стекло чернело небо, а за густыми фиолетовыми облаками проглядывала кровавая луна.
– Вот почему, – сказала Тэсса. – Скоро здесь будут все, кроме отшельника Эрла и Сэммуэля Вуттона. Эту ночь жители деревни предпочтут провести под защитой шерифа.
– Ужинать! – закричала Фанни. – Тащите сюда этого чертова художника! Тэсса, только не применяй силу, доверь это Фрэнку.
– И что это за дьявольщина с луной? – спросил Фрэнк, и не думая кого-то куда-то тащить.
– Этой ночью кто-то умрет, – нараспев произнесла незнакомая ему женщина, которая совершенно неожиданно подкралась к ним ближе. Она была красива болезненной, хрупкой красотой, куталась в цветастую шаль, а ее густые рыжие волосы полыхали огнем.
– Этой ночью обязательно кто-то умрет, – резко ответила Тэсса, – как и в любую другую ночь. Но только не в Нью-Ньюлине. Хватит на сегодня предсказаний, Кимберли. Помоги лучше Деборе заварить чай.
– Дебора – скряга, – объявила Кимберли, и Фрэнк догадался, что это та самая ясновидящая, у которой все путалось в голове. – Она живет в огромном доме, а принесла самое дешевое печенье!
– А что принесла ты, Кимберли? – возмутилась Дебора Милн, все еще прижимая к себе коробку. – Помимо своих нелепых фантазий.
В эту минуту раздвижные двери террасы разъехались в стороны, и в гостиную вступил Холли.
– Почему вы мне не сказали, что уже стемнело? – обвинил он всех присутствующих довольно сердито. – Свет уже совершенно не тот! И вы видели луну? Она ненормальная! Нелепо! Совершенно нелепо!
Раздраженный, он оглядел присутствующих, и на его лице проступило изумление:
– Почему мне никто не сказал, что у нас вечеринка? Я же в халате!
– Да господи боже мой, – Тэсса бесцеремонно подтолкнула его в спину, – просто съешь тарелку супа и ступай в постель.
Она вела себя так обычно, будто прошлая ночь ничего не значила. И Фрэнк решил последовать ее примеру.
– Никогда не видел такой луны, – заметил доктор Картер и принялся убирать шахматные фигурки. – Вы как знаете, но я изрядно напуган. Все это не к добру.
Он сказал это самым что ни на есть флегматичным тоном.
Входная дверь приоткрылась, и к ним присоединилась Мэри Лу. Кудрявая пекарша принесла целый поднос с пирогами, но выглядела замкнутой. Кажется, Кенни разбил ей сердце, вспомнил Фрэнк, и теперь ей было неловко находиться рядом с ним и Фанни.
– Я написала Камиле, – сообщила она Тэссе, – но она такая упрямая! Заявила, что никакая луна, хоть красная, хоть зеленая, не заставит ее покинуть свой дом. А мне как-то не по себе стало.
– Как и всем нам, – поддакнула Бренда.
– Может, – мягко предположил доктор Картер, – это не луна, а кровоточащее сердце Одри?
Одри вспыхнула.
Джеймс подскочил на месте, потрясенно глядя на доктора.
– Я же только вам рассказал! – воскликнул он. – Я же по секрету!
– Неплохо бы тебе извиниться, сынок, – сухо порекомендовала ему невыносимая Бренда. – Негоже винить в своих бедах окружающих.
– Протестую! – немедленно проскрипел сварливый Джон. – Никакие это не беды! Воскресение – это чудо!
– Вот сами сначала умрите, – запальчиво возразил Джеймс, – а потом говорите!
– Что же, – ответил Джон спокойно, – возможно, недолго осталось.
Мальчик Артур, напуганный криком Джеймса, вцепился в штанину старика и, не мигая, уставился на юношу. Люстра над головой Джеймса покачнулась.
– Не сметь ронять мои люстры, – властно и четко приказала Тэсса и посмотрела Артуру в глаза.
– Ну-ну, – успокаивающе произнес Джон и погладил воспитанника по голове.
– Ничего не понимаю, – в наступившей тишине объявила Фанни. – Одри, детка, если тебя обидел этот юноша, то я ему…
Договорить она не успела.
У всех одновременно пискнули телефоны – новое сообщение в чате деревни.
Тэсса прочитала его и показала Фрэнку.
Отшельник Эрл Дауни информировал, что нашел на тропинке мертвое тело, если это кому-то интересно.
* * *«Пони употребляют такую же пищу, что и обычные лошади, – траву и сено. Концентрированные корма дают с осторожностью, так как маленькие лошадки быстро набирают вес. У пони может начаться аллергия на большие порции овса. Морковки нужно давать не больше двух штук в день.
Пони не едят шоколад, свежий хлеб или сахар. Эти лакомства заменяют яблоками».
Закладок в книге Джеймса «Домашний скот и его особенности» становилось все больше.
Возможно,его корова и его пони однажды подружатся.
Глава 24
Кровавая луна мало тревожила Сэммуэля Вуттона. Море, рыба, звезды – вот и все, что представляло для него хоть какой-то интерес.
Сына он давно не видел, а внучка только расстраивала: Мэри Лу, девочка, которая получила драгоценный дар дышать под водой, совершенно не желала им пользоваться. Более того – она даже не подходила к морю, а ведь сколько всего интересного могла найти на дне. Кто знает, может, даже кельтские сокровища.
Когда ей исполнилось девять, Сэм просто зашвырнул девчонку в волны. Визгу было столько, что с тех пор он плохо слышал на левое ухо и совершенно разочаровался в людях.
И нелюдимый новичок, имени которого Сэм так и не запомнил – то ли Билл, а то ли Фрэнк, – лишь укрепил это разочарование. Надежда на собственную устричную ферму погасла, едва вспыхнув.
Какой толк был от всех этих людей, которые слетались в Нью-Ньюлин, как мухи на мед, если они ничего не понимали в жизни.
Это было нелепо – однажды Сэм посадил в машину жену и сына и уехал подальше от людей, чтобы провести остаток своей жизни в тишине и покое. А теперь только посмотрите, во что превратился Нью-Ньюлин. По суше шагу ступить нельзя, чтобы с тобой кто-то не поздоровался.
Только море оставалось верным другом, молчаливым и надежным.
И меньше всего Сэм ожидал, что в эту ночь оно заговорит с ним глубоким мужским голосом.
К тому времени, когда Тэсса добралась по раскисшей земле до тропинки с неведомым трупом, она была невероятно зла. Во-первых, ее вывел из душевного равновесия Фрэнк, который твердо вознамерился пойти с ней. Для чего бы вы думали? Чтобы ее защищать!
Это звучало настолько глупо, что ей пришлось прямым текстом велеть ему оставаться в доме и приглядывать за остальными.
Во-вторых, ей, в принципе, не нравились трупы на ее территории.
– Чертов Эрл Дауни, – издалека обрушилась она на нью-ньюлинского отшельника, нервно ожидавшего у подножия холма, – в следующий раз, когда найдешь мертвеца, пиши мне в личку, а не в общий чат! Это же надо было додуматься – поставить на уши всю деревню!
– Надеюсь, – пробормотал он испуганно, – что следующего раза не будет.
– Жизнь длинна и полна опасностей, – рявкнула Тэсса и понеслась вверх по тропе, поскальзываясь на мокрой траве.
– Я с тобой не пойду, – опасливо сказал Эрл и, последовательный человек, пошлепал за ней, держась на изрядном расстоянии.
Тэсса увидела тело издалека – в красном отблеске луны оно казалось особенно зловещим.
Незнакомая молодая женщина лежала на повороте тропинки совсем рядом с высоким обрывом, под которым плескалось море. Она была в джинсах и футболке, ни рюкзака, ни сумки вокруг не было видно. Короткие волосы, некрасивое, резкое лицо, мускулы, берцы.
– Твою мать, – проговорила Тэсса, остановившись. – Как же это плохо, Эрл.
– Да понял я, – отозвался тот, – в следующий раз сообщать только тебе.
– В данном случае без разницы. Скоро здесь будет весь орден.
– Какой орден? – не понял Эрл.
– Тот самый орден, – мрачно ответила Тэсса и подошла к телу ближе, опустилась перед ним на корточки, – это инквизитор, милый мой.
– Разве их… в смысле вас, можно убить? – изумился Эрл.
– Всех можно убить, – огрызнулась она, – теоретически.
Тэсса склонилась ниже, ей не нужно было включать фонарик на телефоне, чтобы разглядеть цвет мертвого лица и кончиков пальцев, расширенные вены на шее и легкую пену на посиневших губах. Озадаченная, она осмотрела лужу морской воды, в которой лежала покойница, а потом встала и подошла к обрыву.
И как это можно утонуть в море на такой высоте? Не могли же ее принести сюда вместе с лужей?
У Тэссы было огромное искушение столкнуть труп с обрыва и сделать вид, что его никогда не существовало. Меньше всего на свете ей хотелось видеть в Нью-Ньюлине следственную команду из ордена. Но она знала, что это делу не поможет. И не только потому, что о покойнице уже знала вся деревня. А еще и потому, что убийство инквизитора – дело небывалое, и прямо сейчас весь орден поднимают по тревоге.
У действующего инквизитора прямая связь со своим куратором, и такое событие, как смерть или даже простое ранение, не останется незамеченным.
Тэсса еще помнила, каково это – никогда не чувствовать себя одинокой.
Поморщившись от отсутствия выбора, она вернулась к телу, сфотографировала его на мобильник и отправила снимок вместе с геолокацией на дежурный номер ордена.
– Иди домой, Эрл, – велела она сухо, – и успокой наших – напиши им, что покойница пришлая. А потом постарайся поспать. Скоро здесь будет шумно.
У нее уже трезвонил телефон.
– Да я теперь год не засну, – проворчал Эрл и растворился в темноте.
Тэсса вздохнула и ответила на звонок.
– Тарлтон, какого хрена? – раздался в трубке усталый голос. – У тебя вообще совести нет?
– Ну привет, Гарри, – уныло отозвалась она и села на поваленное вчерашним штормом дерево, – как ты думаешь, луна красная, потому что инквизитор умер, или инквизитор умер из-за красной луны?
Ее бывший куратор, неудачник Гарри Макмахон, не заметивший когда-то, как Тэсса сошла с ума, раздраженно фыркнул.
– Хорошо, что я больше за тебя не отвечаю, поэтому про свои лунные приливы или отливы ты Клайву расскажешь. Как они там на тебя влияют, и почему потом мертвые инквизиторы появляются, – проговорил он с неприязнью. Срыв Тэссы его здорово потрепал.
– Какая безупречная у меня репутация, – саркастически хмыкнула она, – даже жаль тебя разочаровывать.
– Кто, кроме инквизитора, может убить инквизитора? – мягко спросил Гарри.
Тэсса закатила глаза.
– Лучше расскажи мне о той, кого я нашла, – мирно попросила она.
– Ты и раньше не утруждала себя знакомством, прежде чем кого-то ухлопать…
Тэсса не стала слушать дальше и повесила трубку.
Тихо вибрировал сообщениями чат Нью-Ньюлина. Жители деревни волновались и забрасывали своего шерифа вопросами.
«Нужен дождь», – написала она в чате, не отвечая на перепуганные послания.
Некоторое время ничего не происходило, а потом первые тяжелые капли упали Тэссе на лицо.
Кровавость луны шла на убыль, и узкая полоска света в море снова серебрилась. Далеко в море одиноко покачивалась на волнах рыбацкая лодка старика Сэма, и фонарь на ней плавно поднимался и опускался.
Клайва Корригана она ненавидела всей душой.
После ночи безумия, накрывшей Лондон, именно он расследовал произошедшее.
Вытряс из Тэссы остатки души, раскладывая, как пасьянс, фотографии пострадавших.
Ожидаемо, что именно его отправили в Нью-Ньюлин, но желудок все равно скручивало от холода.
Если Тэсса правильно определяла это чувство, то Клайв, возможно, был единственным существом в этом мире, перед которым она испытывала нечто вроде страха. Что казалось особенно глупым, ведь он был самым заурядным человеком, просто с широкими полномочиями от ордена.
Тэсса ждала, когда в небе раздастся шум вертолетов, но уже светало, а было все еще тихо. Совсем они в своем ордене расслабились, лениво думала она, прислушиваясь к пению птиц.
Мертвая женщина рядом с ней медленно коченела, а от лужи морской воды уже не осталось и следа, дождь давно смыл остатки соли и теперь редко и уныло накрапывал.
Наконец послышалось урчание мотора обычного автомобиля, и Тэсса ухмыльнулась. Нью-Ньюлин никогда ее не подводил.
Телефон зазвонил – видеовызов с незнакомого номера.
Тэсса давно удалила все контакты, оставив – дань сентиментальности – только Гарри Макмахона.
На мониторе появилось разъяренное лицо Клайва. За его спиной были видны пожухлые поля, суперинтендант Западного Корнуолла Алисия Холт нервно курила, у кого-то невидимого потрескивала рация.
Тэсса молчала, разглядывая морщины вокруг глубоко посаженных глаз, искривленную линию тонкого рта – презрительный оскал. Как любой, у кого нет настоящей силы, Клайв ненавидел тех, у кого ее было с избытком.
– Тарлтон, – выплюнул он, – что это за фокусы? Почему мы не можем пробиться в вашу чертову деревню?
– Уверена, что суперинтендант Холт вам уже все объяснила, – сдержанно ответила она, – локальные аномалии. Вы же знаете, что так бывает.
Алисия, которой самой довелось побывать в Нью-Ньюлине лишь однажды, за его спиной развела руками.
Клайв давно должен был попросить Тэссу встретить их – тогда все было бы намного проще. Но он, упрямый баран, предпочел несколько часов взламывать защиту Нью-Ньюлина, а не договариваться. Тэсса представила, с какой злостью он наконец отдал приказ инквизиторам разделиться и попробовать пробиться через невидимую переменчивую границу самостоятельно.
Интересно, чья машина остановилась сейчас у подножия горы? Кого впустила деревня?
– Показывай, – отрывисто приказал Клайв.
Тэсса, стараясь держать в объективе раскисшую тропинку, а не кусты или фрагменты неба, подошла к телу. Поднесла телефон ближе, крупным планом демонстрируя лицо, шею, руки.
– Местный житель нашел ее в четверть десятого вечера, – говорила она. – Тело не трогали и не переносили. По моим предположениям, она умерла от настоящего утопления.
– Инквизитор не может утонуть, – с некоторой долей растерянности заметил Клайв.
– Предполагалось, что нет. Кто она и что здесь делала?
– Дженифер Уэзерхил, инквизитор третьего ранга, двадцать шесть лет.
Мелкая сошка, а учитывая ее возраст (инквизиторы никогда долго не служат), у Дженифер не было никакого шанса подняться по карьерной лестнице и когда-либо получить статус верховного инквизитора.
Даже отлученная от ордена и лишенная большей части своих навыков, Тэсса бы справилась с ней. Теоретически.
– Две недели назад она подала рапорт об отпуске, – продолжал Клайв, – сообщила, что чувствует эмоциональное истощение.
Вот как должны поступать ответственные сотрудники, перевела Тэсса, а не работать до последнего, утаивая недели без сна, тремор рук и нарастающее отчаяние. Если бы Тэсса поступила так же, если бы она вовремя остановилась, если бы сообщила Гарри, что с ней что-то не так…
С ней все тогда было не так.
И ее безумие вырвалось на свободу, захлестывая всех, до кого могло дотянуться.
Она помнила растерянные, полные ужаса глаза женщины, набросившейся с ножом на собственного мужа. Детский плач, крики, ярость – все это полыхало прямо внутри ее головы.
– Никто в Нью-Ньюлине не видел ее прежде, – сглотнув, проговорила Тэсса. Горло пересохло, и слова царапали губы.
Послышался влажный шум шагов, и она повернулась, пытаясь разглядеть очертания поднимающегося по тропинке человека.
Сухощавая невысокая фигура. Узкие плечи. Лохматая голова.
Почетный инквизитор Йен Гастингс давно ушел в отставку и посвятил свою жизнь обучению. Студенты обожали его.
Тэсса обожала его.
Нью-Ньюлин выбрал мудрейшего.
За спиной Йена маячили две фигуры экспертов с кофрами в руках.
– Тэсса, – Йен издалека помахал ей.
– Не вздумай меня отключить, – предупредил Клайв.
– Профессор, – она кивнула, не сдерживая улыбки.
Странно ли улыбаться над трупом коллеги?
Но Йен приблизился к Тэссе, раскинув руки для объятий. На секунду замешкавшись, она позволила его старческим рукам коснуться своих плеч и спины, ощутила мягкое похлопывание ладоней.
– Я волновался за тебя, девочка моя, – добродушно пророкотал Йен и заглянул в монитор ее телефона. – Клайв, – сухим, официальным тоном приветствовал он и нажал на «отбой».
Тэсса, усмехнувшись, вернулась на поваленное дерево, чтобы не мешать экспертам работать.
– Я там потопталась немножко, – сообщила она им.
– Зря, – меланхолично отозвался один из них.
Вспышка фотокамер разрезала молочный утренний воздух.
Йен достал из небольшого саквояжа термос.
– Кофе? – предложил он, вдохнул полной грудью и сладко потянулся. – Интересно, что во всем Корнуолле засуха, а у вас практически потоп.
– Погода у моря вообще непредсказуемая, – нейтрально проговорила Тэсса.
– А вообще хорошо тут у вас, красиво. Море, горы…
– Кладбище с зомби, – поддакнула Тэсса и взяла у него небольшой походный стаканчик с кофе.
– Я голосовал против этого проекта, – Йен сел рядом с ней и вытянул ноги. Удивительно, но его ботинки оставались идеально чистыми. – Законодатели заявили, что горе разрушает человеческую психику и кладбища утешения должны снизить преступность. Как по мне, это величайшая иллюзия. Те, кто по ночам восстает из могил, никого не способны утешить.
– А что на этот счет говорит статистика?
– Статистика – лживая сука, которую можно подогнать под любые необходимые результаты, – улыбнулся Йен. – Девочка моя, я же говорил об этом на своих лекциях. Лучше скажи мне, каково это – человеку твоего темперамента быть смотрителем кладбища?
– Смотрителем, шерифом и мэром, – поправила его Тэсса со смехом, – куда лучше, чем это кажется со стороны. Вы же помните первую заповедь инквизитора?
– Служить людям? Неужели?
– А что мне еще остается, профессор? Знаете, какой вопрос меня занимает в это туманное утро?
– Обвинят ли тебя в убийстве инквизитора?
– Кстати, – оживилась Тэсса, – если инквизиторы неподсудны, то что будет за убийство себе подобных?
– Вот и посмотрим, – Йен потрепал ее по волосам, как непослушную собачку, – создашь, так сказать, прецедент. Так какой вопрос тебя занимает?
– Способны ли инквизиторы любить? Ну, после всех экспериментов с подавлением наших эмоций – чтобы мы никого не боялись, никого не жалели, никому не симпатизировали. Вот мне и интересно – отличаемся ли мы хоть чем-нибудь от безмозглых зомби?
– Да вы тут философы, – восхитился Йен.
Мертвого инквизитора Дженифер Уэзерхил положили в мешок и увезли из деревни. Профессор Йен Гастингс объявил, что предпочитает сначала позавтракать, а только потом будет допрашивать Эрла Дауни.
– Позавтракать? – задумалась Тэсса, уверенная в том, что Мэри Лу еще не открыла свою пекарню. – Ну в таком случае пойдемте со мной, познакомитесь со всем зоопарком сразу.
В алом шелковом халате Холли Лонгли стоял на лужайке перед домом и поил молоком пикси, захвативших его смешной электромобиль.
– Почему босиком? – спросила Тэсса, почтительно поддерживая Йена под локоть.