Ключ от стального сердца

– А ты хочешь, чтобы он был такой, как раньше?

– Никто из нас уже не такой, как раньше. Это не значит, что лучше. Я вот только не понимаю, что за дружба навек с Димкой. Абсурд.

– Вот и спроси у своего Винни-Пуха, вы вроде как тоже друзья.

Ника еще дулась. Я же посмотрела по сторонам. Марченко не пришел. Мои сообщения в вотсап остались непрочитанными. Занят? Болеет? Стало тревожно. Вероника тем временем продолжала смаковать ситуацию.

– Нет, но он капец какой красавчик.

– Дима? Он милаха.

– Да какой Дима?! Я о Буряте. Эти его скулы, глазки монгольские. Влюбиться, что ли?

– Не дай бог, – передернулась я.

И скосила взгляд. Да, что-то азиатское в чертах Макса присутствовало по-прежнему. Это у него от мамы или от папы? От отца, кажется. Подумала и сама себя отругала: зачем вообще это семейство вспоминать? Чем дальше я от них держаться буду, тем лучше. Мало мне от всех Ковалевых в седьмом классе досталось?

Солнце тем временем продолжало движение по небосводу. Тени от деревьев сдвинулись, и начало припекать. А мне было вдвойне хуже: меня жег взгляд Макса.

Лилия Артемьевна тем временем говорила и говорила. Я слушала ее с легким удивлением. Неужели никто не чувствует, как она перед директрисой лебезит? Все ее слова повторяет, даже интонацию копирует. И гонит одно и то же, словно мы идиоты. А народ вокруг уже начал обливаться потом.

Так. Я, похоже, стала слишком мнительной – все еще горячо между лопатками. Самовнушение. И солнце. Зачем Максу на меня смотреть? Он, наверное, и забыл обо мне давно. Разочарован, зуб даю. Думал, по соседству студентки поселились, легкая добыча. А это какая-то Ефимова, прах под ногами.

Я обернулась и встретилась глазами с Бурятом. И все, ступор. Рассеянно скользнуть взглядом не вышло, я залипла в этом зрительном контакте – и Макс хищно мне улыбнулся. Я ответила… удивленной улыбкой. Изобразила что-то вроде: «Это вы мне? О! А! Так это был ты, Ковалев! Кто бы мог подумать!» Даже глазами похлопала.

Отвернулась, досадуя. И все-таки это очень некстати. Мне сейчас нужно думать о том, как нас по классам распределят, а не мериться с Ковалевым шириной оскала.

Лилия Артемьевна наконец закончила свою речь, все с облегчением выдохнули. Не успела я решить, к кому лучше подойти насчет распределения, перед глазами возникла рука. Мужская. Немного волосатая и… крупная, развернутая ко мне запястьем, на котором болтались какие-то ремешки. Такой удавить – раз плюнуть. Я непроизвольно шарахнулась и уперлась спиной во что-то мягкое. Покосилась через плечо… и выше… выше. Надо мной возвышался Ковалев.

– Чего ждешь? Кусай, разрешаю, – мягко произнес он.

– Чего?

– У тебя проблемы с визуальной памятью. Может, со вкусовой все в порядке? Узнаешь, чья рука.

Рядом заржал и противным голоском запричитал Тимохин:

– О, уже тискаются! Вы бы хоть куда-нибудь в уголок задвинулись, стыдобища-то какая! Срам!