Меченый. Познавший любовь

Глава 5.

Прошло несколько месяцев. В доме Талика Марковича все шло по накатанной колее. Сергей аккуратно появлялся после работы, проводил час-другой с Яшей, читая ему сказки и играя в тихие игры под неусыпным, но все более спокойным взором тестя. Талик Маркович окончательно уверовал в свою победу. Зять был ручным, покорным, почти тенью. Он усердно работал в логистической фирме, которую «пытался» удержать на плаву после «внезапного отъезда родителей на длительный отдых». Для Талика это было мелкой суетой, не стоящей внимания. То, что происходило за пределами его империи, было ему неведомо и не нужно.

Владимир Григорьевич и его супруга, Елена Юрьевна, действительно уехали. Официально – в гости к брату Владимира, в далекий сибирский поселок, под предлогом помощи с обустройством дома и «чтобы подышать настоящим воздухом». Елена Юрьевна беспокоилась за Сергея и Яшу, но муж сумел ее убедить, что мальчику нужна стабильность после потери матери и переезда к деду, а Сергею – время прийти в себя после потери жены, и что их присутствие только нервирует всех. Они уехали, оставив Сергею не только фирму, но и свое молчаливое, полное тревоги благословение. Как только их самолет исчез в небе, последние цепи сдержанности пали.

В сотне километров от города, в глухом лесу стоял полуразрушенный хутор. Сергей, действуя через цепочку подставных лиц и фирм-однодневок, давненько выкупил его за бесценок. Место было идеальным: удаленность, непроходимые леса, единственная грунтовая дорога, которую легко было контролировать. Именно здесь, среди вековых сосен, елей и ветров, начала подниматься новая крепость. Сначала это были просто отремонтированные бараки. Затем по периметру выросла высокая стена с колючей проволокой и камерами наблюдения. В центре хутора началось строительство основательного, утилитарного здания из камня и бронестекла – не дворец, а командный пункт, казарма и арсенал. Здесь был свой генератор, спутниковая связь, хранилище провизии и подземный бункер. Это был не дом, это был опорный пункт.

Сюда, под покровом ночи и по строго охраняемым маршрутам, начали стягиваться люди. Те самые «бывшие», чьи контакты передал Владимир Григорьевич. Не молодые искатели приключений, а мужчины со спокойными глазами и военной выправкой. Бывшие десантники, разведчики, спецназовцы. Люди, знавшие цену порядку и дисциплине. Каждый стоил целого отряда. Их лидером стал Сергей. Но не Сергей Акимов, успешный бизнесмен и смиренный зять. Здесь он был «Меченым». Его шрам на щеке стал своим знаком, своей эмблемой. Он никогда не появлялся без черной маски-балаклавы перед новыми людьми, пока не убеждался в их абсолютной лояльности. Его голос, обычно ровный и спокойный, здесь обрел стальные, режущие интонации. Он не кричал. Он отдавал приказы тихо, и они выполнялись беспрекословно и мгновенно. «Меченый» лично участвовал во всем. С утра до поздней ночи его жизнь состояла из адского графика:

Утро-День: Сергей Акимов. Он приходил в офис логистической фирмы. Теперь это был не просто бизнес, а фасад, источник легальных финансов и идеальная легенда. Он проводил встречи, подписывал контракты, разговаривал с клиентами. Все видели подавленного, но держащегося молодого человека, который пытается спасти дело отца.

Вечер: Сергей-отец и зять. Он приезжал в особняк Коружа. Надевал маску покорности. Играл с Яшей, чья любовь была единственным настоящим светом в этой мрачной игре. Он терпел снисходительные похлопывания по плечу от Талика Марковича, который все чаще заговаривал о том, что «Сереже не мешало бы переехать поближе, в гостевой флигель». Сергей вежливо отнекивался, ссылаясь на работу.

Ночь: Меченый. Как только его машина отъезжала от ворот особняка Коружа, он прямиком направлялся на хутор. Здесь его ждала вторая жизнь. Он сбрасывал дорогой костюм, облачался в камуфляж и начинал тренировки. Рукопашный бой с инструкторами, бывшими мастерами спорта. Стрельба на своем, отлично оборудованном тире. Тактическое планирование с бывшими офицерами. Он гонял свое тело до седьмого пота, превращая его из тела бизнесмена в тело бойца. Его команда делала то же самое.

Клан вооружался. Оружие было старым, но ухоженным и смертоносным – наследие 90-х, надежно спрятанное и сохраненное «бывшими». Автоматы, снайперские винтовки, гранаты. Ничего лишнего, только практичная и проверенная экипировка.

И по криминальным окраинам города, а затем и региона, поползли слухи. Сначала шепотом, потом все громче. Легенды.

– Говорят, появился новый игрок. Меченый.

– Он не из наших. Не из старых. Пришел из ниоткуда.

– Собирает бывших военных. Не бандитов, а солдат. Дисциплина у них – железная.

– Готовится к большой войне. К переделу власти. Старые авторитеты, типа Коружа, ему на зубок.

– Никто не знает его в лицо. Говорят, он призрак. Появляется и исчезает.

Сергей внимательно отслеживал эти слухи. Он их и порождал, через доверенных людей. Они были частью его стратегии – стратегии психологического давления. Пусть Талик Маркович пока не знает, кто стоит за этим именем, но пусть чувствует, как почва уходит у него из-под ног. Пусть нервничает.

Однажды ночью, стоя на строящейся стене своего хутора-крепости, Сергей смотрел на темный лес. В руке он сжимал детскую машинку, которую Яша вручил ему сегодня вечером «на сохранение». Он был тремя людьми в одном теле: порядочным бизнесменом, смиренным зятем и грозным Меченым. Но в глубине души он был лишь одним – отцом, который шел на войну за будущее своего сына. И его империя, его армия, его легенда – все это было лишь инструментами в этой войне. Скоро, очень скоро маске Меченого предстояло явить свое настоящее лицо. И Талик Маркович с ужасом узнает в нем того самого «сломленного» зятя.

Глава 6.

Прошло еще несколько месяцев. Зима сменилась весной, но в отношениях между зятем и тестем царил вечный ледяной покров. План Талика Марковича по «окончательной ассимиляции» Сергея давал сбой за сбоем.

Идея переселить его в гостевой флигель, где можно было бы изолировать и обезвредить без лишних свидетелей, провалилась вчистую. Сергей отказывался с вежливой, но железной непоколебимостью.

– Спасибо за заботу, Талик Маркович, но пока рано, – говорил он, глядя тестю прямо в глаза. – Бизнес отца требует полной отдачи. Ночью часто приходят срочные документы, звонки от зарубежных партнеров. Неудобно будет тревожить покой дома.

Коруж ворчал что-то про «чрезмерную ответственность» и «неразумность», но открыто давить не решался. Майя была мертва, но ее завещание, о котором он все еще не знал, висело над ним незримым Дамокловым мечом. Резкая расправа с зятем могла вызвать ненужные вопросы. Да и бизнес, доставшийся от отца Сергею, должен был расти, а уж потом и его он приберет к рукам.

Но настоящим холодным душем для Талика стало появление охраны. Однажды вечером, когда Сергей приехал к Яше, за его внедорожником остановился темный внедорожник. Из него вышли двое мужчин в строгих костюмах. Они не пошли в дом, остались снаружи, заняв позиции так, чтобы контролировать и вход, и подъездную аллею. Их осанка, взгляд, отсутствие суеты – все кричало о высочайшем профессионализме. Это были не рядовые «братки», а что-то совсем иное. Талик Маркович, наблюдавший из окна кабинета, почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вызвал одного из своих головорезов.

– Кто это? – прошипел он.

– Не знаем, шеф. Новые лица. Не из наших кругов. Профессионалы.

Это был удар ниже пояса. Откуда у этого забитого зятя, этого «офисного планктона», взялись деньги и связи, чтобы нанять такую охрану? Фирма отца? Сомнительно. Акимов был крепким орешком, но никогда не опускался до найма бойцов такого уровня. Талик нахмурился. Значит, зять был не так прост, как казалось. Он что-то замышлял.

С этого вечера Талик почувствовал, что контроль ускользает. Его зять стал неуязвим. Физически – благодаря охране. Юридически – он отец Яши и мог его через юристов забрать в свой дом. Оставалось одно поле боя – психологическое, и Талик перешел в наступление. Как-то раз, наблюдая, как Сергей играет с Яшей в саду, он подошел к ним, изобразив отеческую заботливость.

– Сережа, гляжу я на тебя, – начал он, присаживаясь на скамейку рядом. – Молодой, здоровый мужик. Силы в тебе – через край. А жизнь-то проходит. Негоже мужчине одному оставаться. Молодая кровь не должна остывать в одинокой постели.

Сергей, не прекращая качать Яшу на качелях, лишь бросил на тестя короткий, ничего не выражающий взгляд. Он прекрасно понимал истинный смысл этих слов. Новая жена, подобранная Таликом, стала бы его соглядатаем, его сторожем в постели. Рождение нового ребенка от новой жены размыло бы права Якова как единственного наследника, ослабив позиции Сергея. Это была изощренная, ядовитая ловушка, приправленная ложной заботой.

Яша, почувствовав напряжение, перестал смеяться и прижался к отцу. Сергей поднял сына на руки, будто ища в нем защиту от этого разговора.

– Я понимаю вашу заботу, Талик Маркович, – сказал он голосом, в котором не дрогнула ни одна струна. – И я вам благодарен. Но сейчас все мои мысли и силы отданы двум вещам: Яше и бизнесу отца. Мне нужно укрепить фирму, вернуть ей стабильность. Это дело чести. Как только встану на ноги, приведу все в порядок… тогда, возможно, и подумаю о личной жизни.

Это был идеальный ответ. Вежливый, благодарный, но абсолютно непрошибаемый. Он апеллировал к «чести» и «долгу» – понятиям, которые даже Талик Маркович, циник до мозга костей, не мог публично оспорить. Коруж замер с фальшивой улыбкой на лице. Он видел, что его удар пришелся в пустоту. Зять был не просто осторожен. Он был готов к этой атаке. Он выстроил глухую оборону.

– Ну, смотри… дело твое, – пробурчал он, поднимаясь. – Я как отец совет дал.

Он ушел, чувствуя, как ярость закипает у него внутри. Его зять оказался крепким орешком. Он не ломался, не сгибался. Он гнулся, как стальная пружина, и Талик с ужасом начинал понимать, что однажды эта пружина распрямится.

В это же время до Талика стали доходить слухи о каком-то новом игроке по кличке «Меченый», который скупает оружие и собирает бывших военных. Талик отмахнулся от этой информации – в его мире всегда были выскочки. Его главной проблемой пока оставался строптивый зять, а не какой-то мифический «Меченый» где-то на окраинах. А Сергей, все еще держа на руках сына, смотрел вслед удаляющейся фигуре тестя. Уголок его рта дрогнул в едва заметной усмешке. Пусть старик ломает голову над его охраной. Пусть пока не связывает его с легендами о «Меченом». Чем дольше Талик будет пребывать в неведении, тем сокрушительнее будет удар, когда маска упадет.

Глава 7.

Свинцовые тучи низко нависли над городом, предвещая первый весенний шторм. Воздух был тяжелым и напряженным, словно сама природа ждала развязки. Колонна из четырех темных внедорожников без опознавательных знаков резко остановилась у подъезда штаб-квартиры холдинга Коружа – монолитного стеклянного небоскреба, символа его власти.

Из центральной машины вышел Сергей. На нем был не привычный деловой костюм, а строгий черный пиджак и брюки, под которыми угадывалась бронезащита. Его лицо было непроницаемо, а шрам на щеке казался белее на фоне загорелой кожи. За ним, как тени, вышли четверо его людей. Они не суетились, не кричали, не угрожали. Их молчаливая, синхронная профессиональная уверенность была красноречивее любых угроз.

Охранники на входе, ветераны коружевской «бригады», инстинктивно потянулись к оружию, но замерли под ледяными взглядами людей Сергея. Эти взгляды говорили сами за себя:

«Попробуй. Сделай первый шаг».

– Господин Акимов к Талику Марковичу, – ровным голосом произнес один из сопровождающих, даже не глядя на растерянных охранников.

Их пропустили. Группа Сергея двинулась по мраморному холлу, ее шаг отдавался гулким эхом. Сотрудники замирали у мониторов, чувствуя, как в воздухе меняется давление. Это был не визит зятя. Это был целенаправленный, спланированный штурм. Они без стука вошли в кабинет Талика Марковича. Тот сидел за своим массивным дубовым столом, разговаривая по телефону. Увидев Сергея и его свиту, он на мгновение остолбенел, но мгновенно взял себя в руки. Его лицо исказилось гримасой гнева и недоверия.

– Сережа? Что это значит? – его голос прозвучал как удар хлыста. – У меня совещание. Или ты забыл, что здесь нужно стучать?

Сергей не ответил. Он медленно подошел к столу, его глаза холодно и безразлично скользнули по роскошному убранству кабинета – трофеям чужой жизни. Он достал из внутреннего кармана пиджака не конверт, а плотную папку. Без лишних слов, одним точным движением, он положил ее перед Таликом Марковичем, прямо на разложенные финансовые отчеты.

– Прочтите, – произнес Сергей. Его голос был тихим, но он прозвучал в гробовой тишине кабинета громче любого крика.

Талик Маркович с подозрением взглянул на папку, затем на Сергея. Он откинулся на спинку кресла, пытаясь сохранить маску превосходства, но его пальцы нервно постукивали по ручкам кресла. Он открыл папку и начал читать.

Сначала его лицо выражало лишь легкое раздражение. Затем брови поползли вверх. Глаза, эти маленькие, пронзительные буравчики, расширились. Кровь начала отливать от его лица, сменяясь сероватой, восковой бледностью. Он перечитывал одни и те же строки снова и снова, словно не веря написанному. Это было завещание Майи. И дарственная на землю. Документы были заверены, аутентичны и не оставляли места для сомнений.

Тишина в кабинете стала оглушительной. Слышно было только, как за окном накрапывает начинающийся дождь и как учащенно задышал Талик Маркович. Казалось, вот-вот случится взрыв. Вот-вот он сорвется на крик, прикажет охране вышвырнуть наглеца, разорвет эти бумаги. Но взрыв не последовал.

Талик Маркович медленно поднял на Сергея взгляд. И в его глазах Сергей увидел не ярость, а нечто иное. Холодный, расчетливый, животный ужас, мгновенно спрятанный под маской отеческой обиды. Он был старой лисой, и он понял все. Понял, что его переиграли. Понял, что дочь нанесла ему удар в спину. Понял, что зять, этот «пешка», «донор», держит в руках легальный и беспроигрышный козырь.

И тогда Талик Маркович улыбнулся. Это была жуткая, неестественная улыбка, больше похожая на оскал. Он мягко, почти ласково, покачал головой.

– Сережа… Сереженька… – его голос стал тихим, проникновенным, полным фальшивой грусти. – И зачем же так? Зачем весь этот театр? Эти… молодчики? – он кивком указал на охрану. – Ты что, думал, я стану препятствовать воле моей же любимой доченьки? Маечки моей… – он с наиграным чувством провел рукой по строке с подписью Майи. – Если такова ее воля… ее последняя воля… то конечно. Мы ведь семья. Надо было просто прийти и сказать. По-семейному.

Сергей не дрогнул. Он ожидал этой игры. Ожидал, что старик попытается вывернуть ситуацию в свою пользу, сохранив лицо и попытавшись взять под контроль уже новый расклад сил.

– Семья, – ровно, без единой нотки эмоции, повторил Сергей. Он сделал паузу, давая этим словам повиснуть в воздухе. – Именно поэтому я и пришел по-семейному. Чтобы не привлекать лишнего внимания, судов и журналистов. Чтобы сохранить лицо… семьи Коруж.

Он произнес эту фамилию с легким, едва уловимым акцентом, давая понять, что для него она теперь ничего не значит. – И поскольку мы семья, – продолжил Сергей, – то и решим все по-семейному. И быстро. Чтобы Яша не нервничал. Я ожидаю, что сегодня, к шести часам вечера, вы лично привезете нашего с Майей сына в наш дом. Тот, где мы жили. Он должен жить со своим отцом. И вы сможете в любое время его навещать.

Талик Маркович медленно кивнул, его улыбка застыла маской. В глазах бушевала ярость, но разум уже просчитывал новые ходы. Открытое противостояние сейчас было смерти подобно. Этот щенок обзавелся не только бумажкой, но и зубами.

– Конечно, внучек должен быть дома, – сипло произнес он.

– И второе, – голос Сергея снова стал стальным. – С понедельника я вхожу в совет директоров холдинга. Как законный управляющий 20% активов и представитель интересов моего сына, Якова. Я буду курировать логистическое направление. Думаю, мой опыт будет полезен.

Это был уже не удар ниже пояса, это был разящий удар мечом по самой основе его империи. Пустить волка в овчарню.

На лбу Талика Марковича выступили капельки пота. Он сглотнул, его горловой камень затрясся.

– В совет… директоров… – он с трудом выговорил эти слова. – Сережа, там сложные процессы, ты не сразу вникнешь…

– Я быстро учусь, – парировал Сергей, и в его глазах на мгновение вспыхнул тот самый хищный огонек, который когда-то сводил с ума девушек в баре «Эрмит». – И у меня есть хорошие учителя. Вы же всегда говорили – семья должна держаться вместе. Так вот, с понедельника наша семья будет вместе… и в совете директоров. Это воля Майи. И закон.

Он больше не стал ждать ответа. Он развернулся и пошел к выходу. Его люди, ни на секунду не спуская глаз с Талика Марковича и его охранников, организованно последовали за ним.

Дверь закрылась. Талик Маркович продолжал сидеть, уставившись в пустоту. Затем его рука дрогнула, схватила тяжелую хрустальную пепельницу со стола и со всей силы швырнула ее в стену. Прозрачные осколки разлетелись по всему кабинету, словно слезы ярости.

Он проиграл раунд. Его дочь, его кровь, его любимая Маечка, нанесла ему страшный удар. А тот, кого он считал ничтожеством, оказался достойным противником.

Сергей вышел из здания. Дождь уже хлестал по асфальту, смывая пыль и старую грязь. Он сел в машину, и только тогда позволил себе глубоко выдохнуть. Первая битва была выиграна. Но он не обольщался. Он видел в глазах старика не сломленность, а звериную, холодную решимость бороться до конца. Теперь война перемещалась в новую плоскость – в совет директоров, в офисы, в юридические тонкости. И он, Меченый, был готов к этой войне. Он забрал сына. Теперь предстояло забрать все остальное.

Глава 8.

Тишина в кабинете после ухода Сергея была оглушительной. Ее нарушал лишь частый дождь, хлеставший в огромное панорамное окно, да тяжелое, с присвистом, дыхание Талика Марковича. Он сидел, вцепившись пальцами в ручки кресла. Пепельница, разбитая о стену, лежала осколками, как символ разлетевшейся вдребезги старой, привычной жизни.

Бешенство, горячее и слепое, кипело в нем, подступая к горлу едкой желчью. Он, Талик Маркович, «авторитет», «уважаемый человек», годами выстраивавший свою империю, только что был унижен и поставлен на колени в своем же кабинете. И сделал это тот, кого он считал мокрым мальчишкой, пешкой, «донором». Зять. Муж его покойной дочери.

«Скотина… Щенок… Гадина…» – слова крутились в голове, не находя выхода. Он привык к относительному спокойствию на склоне лет. К тому, что его слово – закон, а воля исполняется безоговорочно. Он готовился к роли деда-патриарха, который в тепле и достатке будет воспитывать наследника, а не вступать в изматывающую войну с собственным зятем.

Мысль о том, что у Сергея хватило наглости и смекалки на такой ход, казалась невероятной. «Блефует, – с яростью подумал Талик. – Играет на опережение. Напускает страху. Нашел каких-то бывших военных через отца, набрался наглости после этих бумаг Майи».

Но даже этот «блеф» был опасен. Те бумаги, что он принес… Завещание Майи. Это был мастерский удар, удар в спину от родной крови. Талик сжал веки, пытаясь прогнать образ дочери. Она всегда была его слабостью, его единственной любовью. И эта любовь в итоге его и подвела. Она вооружила против него того, кого он презирал.

Но Талик Маркович не был бы собой, если бы позволил ярости затмить разум. Ярость нужно было обуздать, направить в конструктивное русло. Он медленно выдохнул, заставив мышцы спины и плеч расслабиться. Он прожил долгую и опасную жизнь, и не раз бывал в ситуациях, когда казалось, что все потеряно. Ключ был в информации. «Сначала разберусь с этим щенком, – мысленно строил он план. – Верну себе контроль над Яшей и этими акциями. Нужно понять, насколько он серьезен».