Выше уровня снега. 22 зимние истории, которые согревают

Ласково улыбнувшись официанту Диме, которого Женя уже давно считала своим приятелем, она сделала заказ. Дима шутливо поклонился ей в ответ и, блеснув хитрым взглядом, убежал на кухню.

– Ты что, ему глазки строишь? – возмутился Игорь, провожая официанта колючим враждебный взглядом.

– Что? Нет! – Женя рассмеялась от неожиданности. Вот уж с кем она точно не собиралась флиртовать, так это с Димой.

– А он тебе явно строит, ты вообще видела его взгляд? – Игорь не унимался. Он бросил меню на стол, так ничего и не выбрав.

Через пару минут вернулся Дима, величественно поставив перед Женей пузатую чашку кофе с шапкой взбитых сливок, посыпанных шоколадной крошкой.

– Наш лучший кофе для нашей лучшей гостьи, – пафосно произнес Дима. Женя, подыгрывая, театрально всплеснула руками и с искренней признательностью его поблагодарила.

– Нет, ты серьезно с ним флиртуешь? – Стоило официанту уйти, как Игорь резко наклонился к Жене, пристально глядя на нее таким злым взглядом, что та невольно отшатнулась.

– Да что за глупости? Мы хорошие знакомые, просто мило общаемся… – Женя попыталась объяснить ситуацию, но замерла. Откуда в ее голосе этот извиняющийся тон? Почему вдруг чувствует себя виноватой за общение с приятелем? Она выпрямила спину, отодвигая кофе подальше. – А почему я должна оправдываться? Ты меня отчитываешь?

– Мне просто не нравится, когда девушка при мне заигрывает с другим парнем.

– Я не… – Женя осеклась, – я не думаю, что мне стоит здесь находиться.

Она резким движением поднялась со стула, едва не уронив его и шагнула в сторону вешалки за пальто, но Игорь крепко схватил ее за запястье. Больно впилась в кожу застежка браслета-компаса.

– Ты уходишь? Тебе не кажется, что ты неадекватно реагируешь? – Игорь не говорил – шипел, как готовый к атаке дикий зверь. – Женя, подумай, что ты делаешь. Я таких истерик терпеть не стану. Если сейчас уйдешь, догонять не буду.

– Надеюсь на это, – выпалила Женя, выдергивая руку из его ладони. Браслет соскочил с запястья и звонко упал на кафельный пол. Женя машинально подняла его и сунула в карман. Прихватив пальто, она вылетела из кафе.

Шла по тротуару, почти бежала, подставляя лицо колючему снегу. Мелькали машины и пешеходы, нарядные витрины магазинов и теплые окна ресторанов, но все сливалось в сплошное пятно. Остановилась только когда вылетела на набережную, схватившись руками за обледенелый шершавый парапет. Женя отдышалась. У воды всегда спокойнее и проще думается. Да и новогодняя иллюминация, изящно развешенная на фонарях вокруг, никого не оставила бы в плохом настроении. Подрагивающими пальцами Женя достала телефон и набрала номер Маринки.

– Не нужна мне никакая родственная душа, Марин, – без предисловий сказала она.

– Жень, ты чего? – искренне забеспокоилась подруга. – Опять со своими подозрениями? Он хороший парень, тебе просто надо к нему привыкнуть.

– Я не хочу ни к чему привыкать. Судьба может говорить мне что угодно, но я не буду с этим человеком. В мире больше семи миллиардов людей, хоть убей, я не поверю, что мне подходит только один единственный. А если и так, я лучше всю жизнь проживу одна.

– То есть ты просто так возьмешь и откажешься от своей судьбы? А как же твое желание? Кто будет тебя любить? – Марина искренне негодовала.

Женя нащупала в кармане браслет и внимательно посмотрела на него под светом фонаря. Застежка сломалась, и стрелочка, кажется, больше не крутилась. Ответ пришел в голову мгновенно. Женя расплылась в улыбке.

– Я, Марин. Я буду любить себя.

Убрав телефон, она размахнулась. Браслет, глухо булькнув, ушел под воду.

Елена Минькова

Сибирский пельмень

Звонок дребезжал без остановки. Жека нажимал на кнопку, отпускал и давил снова, пока на пороге в трусах и мятой футболке не появился хозяин квартиры.

– Ну чего трезвонишь? Пожар что ли?

– Мишаня, выручай! – выпалил Жека. – Дай ключи! Срочно надо!

– А чего собственно? – сонно моргнул Мишаня и тут же резко распахнул глаза. – С теть Катей чего?

– Не, мать в порядке. Я к Наташке смотаться хочу. В кино позову или еще куда. Вот, нашел в шкафу. – Жека распахнул пуховик, демонстрируя белоснежную рубашку и яркий галстук. – С выпускного осталось. Как? Норм?

Друг равнодушно кивнул.

– Ты машину-то дашь? – напомнил Жека.

– А. Щас, погоди.

Мишаня отступил в прихожую и начал шлепать ладонью по штанам и курткам, громоздившимся на вешалке.

– Я к ней красиво подкатить хочу! На тачке, при параде, чтоб все дела. Может вечером в город съездим. Говорят, в торговике уже елку поставили, огоньки кругом, романтика. Свожу ее, пусть пофоткается, девчонки такое любят.

– Угу. А что за Наташка-то?

– Синицына.

Мишаня резко развернулся и посмотрел на друга со смесью досады и раздражения.

– Да ты задолбал, мужик! Она ж тебя два года динамит! Ты сам-то не заколебался? – Ключи лежали на полке, Мишаня увидел их и протянул другу. – На! Только никуда с тобой Наташка не поедет. Ты же знаешь, она студентика своего ждет.

– Все! Отождалась! – сунул Жека ключи в карман. – Бросил он ее.

– Да ну? Откуда знаешь?

– Мать как раз в магазине была, когда он ей позвонил. Говорит, Наташка его такими словами послала, что ни каждый урка знает, а кольцом, что он подарил, из окна в сугроб запустила.

– О как…

– Вот я и подумал. – Жека широким жестом поправил галстук. – Подъеду. Утешу!

– А, ну давай. Ты только это, машину-то…

– Да заправлю, не боись.

Над поселком сияло редкое для декабря солнце. Утопавшие в снегу домишки выстроились вдоль дороги и нарядно поблескивали стеклами окон. Машина резво бежала по укатанной грунтовке, дворники дружно сметали снежинки, привязанная к зеркалу елочка-освежитель раскачивалась и пританцовывала. Жека выкрутил громкость магнитолы на максимум, приоткрыл окно и вместе с зимним ветром начал подпевать иностранной песне: «У-у-на-на». В конце улицы он прибавил скорость, чтобы, выскочив из-за угла, лихо развернуться под окнами Наташки.

Но он ударил по тормозам раньше, чем планировал. На парковке перед магазином, где работала девушка, стояла черная «Тойота». Жека знал чья это машина. Ее хозяин появился в поселке три года назад, построил дом, как на картинке в журнале, и стал приезжать из города на выходные. С чьей-то легкой руки его прозвали Крокодилом. Может, из-за кривых зубов, а может, из-за любви к кожаной одежде. Или за то, что он завораживал местных девушек разговорами о роскошной жизни, а потом увлекал потерявшую бдительность жертву в свой особняк.

Крокодил давно вертелся вокруг Наташи, осыпал комплиментами, приглашал покататься, а она лишь смеялась и отвечала, что обручена. Но теперь, когда жених вышел из игры, он появился снова.

Жека досадливо чертыхнулся, коря себя за нерасторопность. В кармане зажужжал телефон – звонил Мишаня.

– Ты это, – деловым тоном напомнил он, – если будешь Наташку в машине утешать, то сиденья не опускай, потом не поднимешь.

– Да погоди ты… У нее тут уже Крокодил трется.