Отдай мне дочь

– А мы его спасли. Он такой беззащитный был, глазки такие грустные! – продолжала Анечка. В словах – неподдельная детская искренность, без единой нотки фальши. Удивительно, сколько любви может вместить такое маленькое сердце! Сколько доброты и простоты.

– Я так просила мамочку оставить котенка!

– Оставили? – участливо спросила Милана, усаживаясь на стул и с ужасом понимая, что завтра Анечки уже здесь не будет.

– Не-а, соседке отдали, – в звонком голосе скользнула грусть. Малышка сунула в ее руки горячие ладошки и сжала пальцы, ища поддержки.

– Ну вот, нашли ему домик, там ему будет уютно и хорошо, не переживай.

Анюта, запрокинув голову, взглянула на нее: в глазах плескались озорство и задор. Милана прикоснулась пальцами к нежной щечке, девочка сощурилась и улыбнулась. Милая моя, ты еще не представляешь, что скоро окажешься в чужом доме, где много брошенных, несчастных детей. Что та, кого ты так любишь и называешь мамочкой оставит тебя погибать в унылых бездушных стенах. Но пока ты ни о чем не подозреваешь… У тебя еще есть один день счастливого детства.

– Принесла колье? – прервала ее мысли Ира.

Милана молча протянула ей бархатную коробочку. Как-то сестра приходила и хвасталась подарком от какого-то поклонника, посекретничали, заболтались, так и забыли о колье. Она как раз собиралась вернуть его в тот день, когда шли в кафе, но убежала, а потом было не до этого.

– Чай будешь?

– Нет, спасибо. Мне пора.

Ирина пожала плечами и отвернулась. Зашуршала страницами какой-то книги. Ее поглотило что-то более важное, серьезное, чем пустые разговоры с близкими людьми. А в окно забарабанил дождь, прибивая пыль и умывая дороги. Как жаль, что он не может смыть пыль с человеческих душ!

– Завтра в садик? – спросила Милана, уже стоя у двери. Девочка немного загрустила. Наверное, думала о своем котенке.

– Мама меня в новый садик переводит.

– Да? – удивилась, но потом дошло, о каком садике речь. Значит, так она преподнесла информацию.

– Она сказала, что там лучше и что мне очень понравится.

Выходит, действительно, все случится завтра утром. Завтра утром Аня вступит в суровую взрослую жизнь. Можно навсегда попрощаться с уютными вечерами, проведенными с Ирой и ее доченькой, совместными поездками на дачу, прогулками в лесу, походами в кинотеатр. Навсегда вычеркнуть этот отрезок жизни, поломать и выкинуть, словно его и не было никогда. Словно Ани никогда не существовало Будто она была лишь красивым платьем, которое Ирка брала в аренду. Полюбовалась, походила в нем, привыкла – и сдала обратно.

Ничего не сказав, Милана выскочила на лестничную клетку.

***

Утром Милана собиралась на работу на автомате, постоянно думая о том, что на счастливой жизни Анечки вот-вот будет поставлена точка. Кое-как приведя себя в порядок, она добрела до остановки и села в автобус. По городским улицам несся май – яркий, жизнерадостный, звонкий. В такую пору хотелось оживать, петь, наполняться энергией, дарить радость ближним… Но на сердце было тяжело. Мысль о том, что сейчас бросают беззащитного ребенка, выкорчевывают его из своей жизни, как ненужный сорняк, больно уколола ее.

«Я не могу пустить все на самотек!» – решила Милана и, позвонив начальнице, сослалась на плохое самочувствие. Она действовала спонтанно, отключив разум и слушая только сердце. Неважно, что ее могут лишить премии или уволить. Это все мелочи, маленькие неприятности. Гораздо хуже то, что еще один ребенок может оказаться никому не нужным, брошенным, преданным, лишиться веры в людей и не перенести жестокий удар от человека, которого искренне любит!

Она бежала изо всех сил, задыхаясь, глотая слезы. Ирку и Аню увидела, когда они уже садились в салон такси. К счастью, рядом стояло еще одно, пустое. Упросив водителя следовать за нужной машиной, Милана все-таки успела. Умудрилась проскочить внутрь здания. Попыталась их разыскать.

– Мамочка, ты точно вернешься? – донеслось из-за двери одной из комнат. Сердце екнуло, остановилось. Она прислонилась к стене, не находя в себе решимости толкнуть дверь и встретиться с ними лицом к лицу.

Ира раздраженно бросила:

– Аня, теперь это твой новый дом. Ты будешь жить здесь. Мамочка не придет!

Она выскочила из комнаты, не заметив Милану. Девочка бросилась следом за ней, пыталась ухватить, плакала, умоляла не оставлять ее здесь, но Ира оставалась непреклонной.

– Пойми, так будет лучше! – отчеканила она твердо и, не оборачиваясь, вышла на улицу, а Анечку схватила какая-то женщина.

– Пойдем, пойдем, – бормотала она, но малышка вырывалась, смотрела на дверь широко открытыми глазами, в которых блестели слезы. Наконец заметив Милану, она кинулась к ней.

– Тетя Мила, тетя Мила! Почему мамочка ушла? Скажите, что я буду хорошей!

Она плакала, не в силах сказать еще хоть что-то. Милана прижимала Анечку к себе и дрожащей ладонью гладила по волосам. Женщина смотрела на нее удивленно и подозрительно, но молчала.

– Не плачь, солнышко мое. Я… я буду к тебе приходить…

Это несчастное заплаканное личико еще долго стояло перед глазами, не давая Милане уснуть. Она ходила из комнаты в комнату, из угла в угол, не находя покоя, не зная, как лучше сделать, как помочь Анюте пережить предательство. Как она там сейчас? Спит ли в новой холодной кроватке или смотрит в окошко и плачет вместе с дождем? Что за мысли бродят в ее маленькой головке? Утешается ли она тем, что Милана будет к ней приходить, что она все-таки нужна кому-то?

Хотелось верить, что девочку эта мысль поддерживает. Но рана, конечно, глубокая, так просто не заживет. Да и заживет ли?

– Чего не спишь?

Щелкнул выключатель, и Милана поморщилась от яркого света. Только сейчас осознала, что сидит за столом, положив локти на скатерть, и безучастно смотрит в окно, на озаренный огнями спящий город.

– Три часа ночи.

Повернула голову и взглянула на мужа: темные волосы чуть взъерошились, в сонных глазах отражалось беспокойство. Можно было не отвечать на его вопрос, все и так поймет по лицу, но она буркнула:

– Переживаю.

Казалось, они так мало вместе – всего три года, и в то же время, так много, потому что успели притереться друг к другу, срастись настолько, что порою хватало взгляда, чтобы понять, о чем каждый из них думает. И пусть он не дарит ей сто роз, не ездит на дорогой машине, пусть у них нет дома с видом на океан и частного самолета, зато рядом с ней надежный спутник, мудрый, чуткий, знающий свой путь. Кирилл умеет принимать твердые решения, потому она надеялась, что он поддержит ее и сейчас, сделает то, на что у нее, увы, не хватает духу.

– Из-за Ани? – понял без слов. Милана кивнула. Муж сел рядом и крепко обнял, а она положила голову ему на плечо.

– Мы ее не бросим, – пообещал Кирилл и нежно поцеловал завиток ее волос. Она подняла на него глаза:

– Скажи, мы бы… смогли бы…

В горле застыл ком, не дав договорить. Определенно, как бы ни храбрилась, она не сумела бы это сделать сама, только с ним. Вместе бы справились, но решение трудное. Даже говорить об этом трудно. Но Кирилл опять все понял.

– Сможем! – последовал уверенный ответ.

И, почувствовав поддержку, Милана решила забрать Анечку.

Однако все оказалось не так просто, как она себе представляла. Сначала нужно было собрать целую кучу бумаг, пройти специальные курсы, да много чего, но пугало не это, а то, что Аня с того момента больше не разговаривала. Вот так, замолчала. Только у окна часами простаивала, все смотрела во двор, на дорогу и ждала. Даже при встрече с Миланой не проронила ни слова, почти ни на что не реагировала. В глазах девочки стояла тоска – холодная, страшная, липкая. И не было больше во взгляде того озорства, того задора и искринки, что раньше. Они потухли.

– Что с ней? – испуганно спрашивала Милана. – Она заболела?

– Психологическая травма, – звучал равнодушный ответ. Как будто это было обыденно, не ново, словно детей бросали каждый день, и те переживали то же самое, что и Аня. Милана не хотела даже думать об этом. При одной мысли внутри все скручивало, мучило желание усыновить всех детишек, позаботиться о них, подарить тепло и любовь. Но хватило мужества начать борьбу пока лишь за одну девочку. И неизвестно, хватит ли сил…

«Ничего, милая, потерпи, – обещала она всякий раз после встречи с Анечкой, – скоро я тебя заберу отсюда. Все наладится. Мы с Кириллом будем любить тебя и сделаем все для того, чтобы ты была счастлива…»

А вокруг словно в отместку расцветали цветы, грело солнышко и воздух был наполнен нежностью и вдохновением, сейчас, когда у самой Миланы на сердце было неспокойно! Когда она не могла радоваться этой окружающей красоте!

После тяжелого рабочего дня гудели ноги. Еще и начальница весь день ходила, как цербер, придиралась по каждому поводу и просила хотя бы для вида натянуть на лицо улыбку. Небо заволокло тучами, после дождя ощущалась сырость и прохлада. Застегнув пуговицы пиджака, Милана решила присесть на скамейку и немного отдохнуть.