– Зачем? – Я находилась в полном недоумении.
– Кое-что сказать…
– Валери, не томи, пожалуйста. Я уже проснулась, говори.
– Аврора… мне кажется, это очень серьезно. И я боюсь, что ты станешь волноваться. Там рядом нет воды, случайно?
– Ты издеваешься? – Я даже приподнялась с постели. – Валери, говори!
– Ладно, как хочешь. Вчера заходил Гай. Мы с ним пили чай в гостиной, он меня расспрашивал о моей жизни в деревне. Я рассказывала ему про детство, про родителей, Луиса…
– Он спрашивал про Франца? – Я нетерпеливо перебила ее.
– Нет. Лучше бы это…
– Боже, ты меня пугаешь…
– Потом он попросил показать ему фотографии нашей деревни, и я вспомнила, что они в комнате. Оставила его одного на несколько минут, а когда вернулась, увидела твой ноутбук у него на коленях.
– Что? – Я запустила свои дрожащие пальцы в волосы, – Валери, рассказывай.
– Он открыл твою страничку, видимо, пришло смс. Когда я подошла ближе, уже чувствуя, как мое сердце готовится выпрыгнуть из груди, то заметила на экране вашу переписку с Францем…
– Он ее прочитал? – Совершенно разбитая, вскрикнула я.
– Думаю, да… Он увидел меня и закрыл ноутбук. Потом попрощался и ушел, даже не допил чай…
– Это конец…
– Что теперь будет?
– Извини, Валери… мне нужно ему позвонить.
– Аврора, не делай глупостей…
– Потом поговорим, – я убрала в сторону телефон, из которого все еще доносился встревоженный голос Валери.
Но потом вновь схватила его и набрала номер Гая. Его телефон был выключен. Мне оставалось только спрятать лицо в подушках и дать волю неизбежным слезам. Еще никогда в жизни я не ощущала такого страха перед чем-то неизведанным. Слезы прекратились, мною овладело какое-то оцепенение.
Глава 4
В дверь постучались. Я с трудом подняла тяжелую голову с подушки, чтобы посмотреть, кто входит в комнату. Увидев Луиса, я вновь отвернулась к стене. Он сел на край кровати и осторожно коснулся рукой моей спины. Я по-прежнему не поворачивалась к нему.
– Твоя мама сказала, что ты плохо себя чувствуешь… что случилось?
– Голова болит… – сделав усилие над собой, неохотно ответила я.
– Со вчерашнего дня?
– Да.
– Может, врача вызвать?
– Не надо, Луис… мне уже намного лучше.
– Аврора… твоя мама верит в твою головную боль, а я нет.
Я повернулась и взглянула на взволнованное лицо парня. Его прямые брови опущены вниз, уголки рта тоже; было видно – он хочет мне помочь, но не знает, как это сделать. Его вид тронул меня, и на секунду мои губы искривились в печальной улыбке.
– Пошли, подышим свежим воздухом и поговорим. Валери далеко, она бы сейчас позаботилась о тебе, но я тоже могу… Правда, я не такой рыжий и конопатый, но все равно…
– Хорошо, пошли. Только дай мне минут десять, я оденусь.
– Одевайся теплее, там очень ветрено, – воодушевленно сказал Луис, вставая с кровати.
– Как скажешь. – Я не могла отказать ему, он искренне хотел мне помочь и, возможно, мог бы сделать это.
Мы шли по побережью и слушали шум прибоя, вой ветра, крики чаек, пролетающих высоко над нашими головами. Я собрала волосы в хвост, но пряди выбивались и падали мне на лицо, мешая смотреть. Я чуть не споткнулась о камень, лежащий на пути, но Луис вовремя схватил меня за руку. Он был в легкой, не застёгнутой ветровке, на его шее болтался теплый вязаный шарф, волосы торчали в разные стороны. Скорее всего, мы были похожи на двух сумасшедших, молча прогуливающихся у моря и иногда улыбающихся друг другу. У нас был вид, словно мы выбежали из дома во время пожара или наводнения, натянув на себя первую попавшуюся одежду.
Знаете, что самое ценное в дружбе? Это обоюдное молчание, когда одному из вас плохо. Такое молчание исцеляет. Больше всего я люблю этот беззвучный разговор мыслями и взглядами. А когда при этом друг заботливо и искренне сжимает твою руку, кажется, что тебе все по силам.
Луис купил нам по стаканчику горячего шоколада. Мы расположились на деревянной лавочке неподалеку от пристани, откуда отплывали маленькие суда с морепродуктами для торговли.
– Я думала, здесь теплее, чем в городе.
– Здесь и так теплее, просто очень ветрено. Там, ближе к восточной стороне деревни, нет ветра, и люди ходят без курток и шапок. А мы живем у побережья.
– Море волнуется… – шепотом произнесла я.
– Как и ты… – тихо сказал Луис.
Наши голос звучали на фоне моря, и мне так нравилось все вокруг. Я словно погрузилась в красивый кинофильм, где герои разговаривают в нужное время и в нужном месте, и весь окружающий мир предназначен именно для этого откровения. Здесь я часто чувствовала себя вдохновленной, даже в моменты, наполненные моими внутренними переживаниями и страданиями. Хотелось взять в руки бумагу и записывать мысли, потоками поступающие в мое сознание.
Это и было основной чертой характера, которая делала меня привлекательной, но порой непонятной для окружающих. Гай часто говорил, что я во всем ищу только прекрасное, черпаю вдохновение повсюду. Даже там, где не следует делать этого. Я готова была сама создавать ситуацию, которая бы вдохновила меня. Например, когда мы ругались с Гаем, я растягивала время нашей ссоры, чтобы скучать по нему сильнее, дольше. Когда он злился на меня, я добивалась того, чтобы эта злоба выражалась ярче, специально перечила ему, спорила, вела себя как непослушный, вредный ребенок. В итоге, я выводила его на эмоции, о существовании которых он даже не догадывался до встречи со мной.
Теперь я понимаю, почему меня так сильно тянуло к Францу: он был таким же, как и я. Из него не нужно было вытягивать никаких чувств, он готов был дарить их днями и ночами. С ним все было прекрасно: каждая секунда будто постановочная, а вокруг, как в театре, красивые декорации. Иногда казалось, что даже музыка включалась в подходящий момент. Конечно, она звучала в нашем воображении, но мы слышали ее так отчетливо и громко.
Однажды у нас с матерью был такой разговор:
– Ты живешь в мире своих иллюзий, и знаешь, что самое страшное? Ты теряешь связь с реальным миром… – говорила она.
– Что же в этом страшного? – Не понимая ее, спрашивала я.
– А то, что когда-нибудь ты изменишься… и поймешь, что потеряла все то, на чем держалась твоя жизнь. Это страшно.
Я больше ничего не сказала ей. Не потому, что ее слова напугали меня – я не боялась остаться в одиночестве. Мне просто не хотелось спорить.
Мы сидели у моря, и Луис сосредоточенно слушал меня, вникая в каждое произнесенное слово, боясь что-то упустить из общего смысла. А я говорила и говорила…