Камин

– Сколько ты заплатил за свой камин?

Загорелись красные пятна на лице адвоката.

– Оставите вы меня в покое с этим камином или нет? – прошипел он.

– Кто – мы? – не поняла девушка. – Я здесь одна.

– Вы все! Кто не придет, тот и спрашивает: сколько камин стоит, да сколько камин стоит? Что, ни о чем другом спросить не можете? Ума все лишились, что ли?

Лена повернулась, и на Антона глянули переполненные ненавистью глаза. Такого он не ожидал.

– Что ты смотришь? Что?! – взвизгнул, не владея собой.

– Я пытаюсь понять, для чего ты меня позвал? Просто сидеть и молчать? Тогда так и скажи: «Ленка, сиди молча и рот не открывай». Я хоть буду знать, что делать.

Антон судорожно опрокинул в себя коньяк.

– Я не хотел. Я хотел, чтоб как всегда. Но ты какая-то странная последнее время.

– А может ты? То раздевайся, то одевайся, то молчи, то говори. Лучше я пойду, – встала она с кресла и направилась к двери.

– Подожди, – остановил ее Антон, охваченный желанием извиниться, но удержался, – что-то мне сегодня не по себе.

– Побудь один, не буду тебе мешать.

– Я не хочу быть один. Я хочу с тобой. Я … Просто этот камин меня уже достал. Все интересуются его стоимостью. Мало кого интересует, во сколько мне обошелся дом, а вот камин… По-моему, не было ни одного человека, который бы не поинтересовался, сколько стоит этот каменный истукан!

– А что здесь удивительного? Такой домина не каждый может себе позволить – чего ж интересоваться? Какая мне разница, сколько стоит самолет, я его все равно купить не смогу. А камин – дело другое. Сейчас это модно. У всех на дачах камины. Казалось бы – зачем? Светят, да не греют. Но видно, зов предков говорит: приятно сидеть и смотреть на живой огонь. Не на радиатор же пялиться? Вот и интересуются, сколько стоит ублажение зова предков. Я доходчиво объяснила?

– Вполне.

– Тогда что тебя раздражает?

– Сам камин. Я его ненавижу. Ну хоть бы кто-нибудь ничего о нем не сказал!

– Ты ж его для этого сделал, – усмехнулась Лена. – Ни для тепла же? Для тепла у тебя радиаторы по всему дому понавешаны. А камин именно для того, чтобы всем по глазам ударить. Для чего эти прибамбасы? – указала на чеканку и деревянную резьбу. – Вот и добился, к чему стремился. Чего злиться?

– Я всегда добиваюсь, чего хочу, – как можно грубее постарался Антон Альфредович привлечь девушку к себе. Ему нравилась грубость, ему хотелось быть грубым, но мало еще с кем он мог себе это позволить. С ней мог.

– Подожди, – отодвинулась Лена, – в доме никого нет?

– Никого, – неуверенно ответил хозяин.

– Может, ты кого-то все-таки прячешь? – уточнила она.

– Что ты выдумываешь?

– А ты дверь закрыл?

Не говоря ни слова, Антон Альфредович вышел в коридор. Входная дверь была закрыта. Но страх уже сцепил внутренности, и преуспевающий адвокат затравленно осмотрелся. Ему опять показалось, что кто-то за ним наблюдает. – «Чушь, – стряхнул с себя непонятную блажь. Я совершенно выдохся. Или свихнулся. Черт знает, что чудится. Как можно быстрей прикончу все дела – и на море». – Пойдем наверх, – предложил он подошедшей девушке.

– Тебе тоже показалось, что там кто-то ходит? – подняла она голову.

– Кто?! – крикнул он так, что Лена отскочила. – Я просто не хочу в каминной, понимаешь?! – утверждал криком свою отвагу счастливый домовладелец.

– Хозяин – барин, – усмиряюще произнесла наложница и направилась вслед за господином на второй этаж.

– О, – обрадовано вспомнил господин, поднимаясь по крутой лестнице, – у меня же мясо коптится. Я еще днем положил, зная, что ты придешь. И совсем забыл. Как хорошо, что мы сюда поднялись. Интуиция, – попытался произнести с гордостью.

– Есть бы захотели – вспомнили, – прозаично остановила Лена его интуитивные восхваления.

Они вошли в комнату, находящуюся над каминной. Здесь стояли диван, кресло и было не менее уютно, чем внизу, но более интимно. Это была комната для личного отдыха хозяина.

– А камин действительно уникальный, – сказала Лена, сходу падая на диван и расстегивая блузку. – Внизу – камин, вверху – коптильня.

– Если ты еще хоть слово скажешь мне про…

– А что ты мне сделаешь, если я еще скажу хоть слово? – резко повернулась она, швырнув блузку на кресло, стоявшее рядом. – Почему ты мне все время запрещаешь говорить то, что я считаю нужным. В конце концов, я тебе не рабыня. Да, я с тобой сошлась. Да, мы с тобой вместе уже второй год. Но это не значит, что ты – мой господин, имеющий право указывать и приказывать, казнить или миловать. И не надо со мной обращаться как с наложницей. Если я хочу говорить, я должна говорить, и я буду говорить.

– Если ты сейчас же не замолчишь, – расцвели красные пятна на белых щечках, – я опять могу сорваться.

– Молчу, – послушно согласилась Лена. – Ведь ты к нам относишься, как к людям третьего сорта: хочешь нам приказывать, унижать, выгонять или не выгонять, платить или не платить…

– Я тебе мало плачу? – тяжело вставил Антон Альфредович. Никак не ожидал он такого выброса негатива в свою сторону.

– Нормально платишь, – обмякла Лена. – Но с тех пор, как мы с тобой встретились, прошло время и многое изменилось.

– Что?

– Я!

И два взгляда пронзили мгновенно повисшую тишину. Столкнувшись, на какой-то момент взгляды застыли, и потом разошлись в стороны.

– Молчу, – разжала рот Лена. – Но одну вещь я тебе сказать обязана.

– Плохую или хорошую?

– Не знаю.

– Может, не надо?

– Я уже месяц пытаюсь, и все никак не решусь.

И тут Антону Альфредовичу показалось, что он знает, что сейчас Лена скажет.

– Говори, – сдавленно выдавил он.

– Давай расстанемся. Хватит обманывать друг друга.