Дневник попаданца

"А почему мы должны выбирать?", – вмешалась вдруг Надежда. Её голос прозвучал неожиданно звонко в накалившейся атмосфере спора. "Разве нельзя совместить работу с массами и захват ключевых объектов?"

Алексей посмотрел на неё с благодарностью и удивлением. В её глазах он увидел искру понимания, словно она каким-то образом почувствовала его инаковость и приняла её.

Дискуссия разгорелась с новой силой. Алексей оказался в центре спора, балансируя между своими знаниями будущего и необходимостью говорить на языке революционеров начала века. Каждое слово могло выдать его, но каждое слово также могло изменить ход истории.

Когда объявили перерыв, Алексей почувствовал себя выжатым, как лимон. Он отошел в угол комнаты, пытаясь собраться с мыслями. И тут он почувствовал легкое прикосновение к плечу.

"Вы удивили меня сегодня, товарищ Сталин", – сказала Надежда, глядя на него с нескрываемым интересом. "Ваши идеи… они кажутся такими… новыми".

Алексей почувствовал, как его сердце забилось чаще. "Просто пытаюсь смотреть на вещи… с разных сторон", – осторожно ответил он.

"Это редкое качество", – улыбнулась Надежда. "Особенно в наше время, когда все так уверены в своей правоте".

Их разговор прервал звонкий голос Ленина, призывающий всех вернуться к обсуждению. Но даже возвращаясь на свое место, Алексей чувствовал на себе взгляд Надежды, и это наполняло его странным волнением и тревогой.

"Товарищ Сталин", – обратился к нему Ленин, когда все собрались. "Не могли бы вы подробнее рассказать о вашей идее? Как именно вы видите этот… захват инфраструктуры?"

Алексей глубоко вдохнул. Это был его шанс, и одновременно – огромный риск. "Представьте себе, товарищи, что мы живем в мире, где информация решает все", – начал он, стараясь говорить языком своего времени. "Тот, кто контролирует потоки информации, контролирует умы людей. Телеграф сегодня – это нерв страны. Взяв его под контроль, мы сможем мгновенно связываться с нашими сторонниками по всей России, координировать действия, опережать противника".

Он видел, как загорелись глаза у многих присутствующих. Даже Троцкий, казалось, слушал с интересом.

"Но это не все", – продолжил Алексей, чувствуя, как его несет поток вдохновения. "Банки – это кровеносная система капитализма. Контроль над ними даст нам рычаги влияния на буржуазию. А вокзалы… вокзалы позволят нам контролировать передвижение войск и ресурсов".

Внезапно комната вокруг него поплыла. Алексей почувствовал, как его захлестывает волна головокружения. Перед глазами промелькнуло видение: он, уже не молодой Сталин, а грозный вождь, стоит над картой Советского Союза. Его рука движется по карте, и целые регионы исчезают в тени репрессий…

"Товарищ Сталин! Вам плохо?", – голос Надежды вырвал его из этого кошмара.

Алексей покачнулся, хватаясь за край стола. "Нет… нет, все в порядке", – пробормотал он, чувствуя на себе встревоженные взгляды товарищей.

"Может быть, стоит сделать перерыв?", – предложил кто-то.

"Нет!", – слишком резко ответил Алексей. Он не мог позволить себе проявить слабость, не сейчас. "Давайте продолжим. Это слишком важно".

Дискуссия возобновилась, но Алексей уже не мог полностью сосредоточиться. Видение будущего, такого мрачного и жестокого, не отпускало его. Он чувствовал тяжесть ответственности за каждое свое слово, за каждое решение.

Когда собрание наконец закончилось, Алексей почувствовал одновременно облегчение и тревогу. Его идеи были приняты с энтузиазмом, даже Ленин выразил одобрение. Но что это значило? Изменил ли он уже ход истории? И к лучшему ли?

"Товарищ Сталин", – Надежда подошла к нему, когда все начали расходиться. "Ваши мысли… они вдохновляют. Может быть, мы могли бы обсудить их подробнее? Завтра, скажем, в парке на Петроградской стороне?"

Алексей посмотрел в её глаза и увидел в них отражение своих собственных сомнений и надежд. "Да", – ответил он, понимая, что это может быть началом чего-то важного и опасного. "Завтра в парке".

Выйдя на улицу, в прохладный вечерний воздух, Алексей почувствовал, как его охватывает странное ощущение. Возбуждение от осознания своих возможностей смешивалось с ужасом от потенциальных последствий. Он начал свою игру с историей, но правила этой игры были ему неизвестны.

Звезды над Петроградом казались холодными и далекими. Алексей шел по темным улицам, его ум лихорадочно работал, составляя планы и просчитывая варианты. Он знал, что каждый его шаг теперь может изменить будущее миллионов людей. И это знание было одновременно опьяняющим и пугающим.

Завтра будет новый день, новый шаг в этом опасном танце со временем. И Алексей был полон решимости танцевать его до конца, какую бы музыку ни сыграла история.

Глава 3. Тень грядущего

Старый театр на Невском проспекте гудел, как растревоженный улей. Алексей протиснулся сквозь толпу, ощущая, как колотится сердце. Красные знамёна свисали с балконов, придавая некогда элегантному залу вид революционного штаба. Воздух был густым от табачного дыма и напряжённого ожидания.

Взгляд Алексея скользил по лицам собравшихся, пока не остановился на Надежде. Их глаза встретились, и по телу пробежала электрическая волна. Он быстро отвернулся, пытаясь совладать с внезапно нахлынувшими эмоциями.

"Товарищ Сталин!", – окликнул его кто-то. "Вы готовы к выступлению?"

Алексей кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается от предстоящего испытания. Он знал, что сегодня должно произойти что-то важное, но детали ускользали, расплываясь в тумане исторических фактов и личных воспоминаний.

Внезапно толпа взорвалась аплодисментами – на сцену вышел Ленин. Алексей машинально зааплодировал, но его внимание было приковано к движению в зале. Какая-то фигура медленно пробиралась сквозь толпу, и что-то в её движениях показалось Алексею странно знакомым.

Время словно замедлилось. Алексей увидел, как рука незнакомца скользнула под пальто. В голове молнией пронеслась мысль: "Покушение! Вот что должно было случиться сегодня!"

Не раздумывая ни секунды, Алексей рванулся вперёд. Он расталкивал людей, не обращая внимания на возмущённые возгласы. В ушах стучала кровь, перед глазами стоял только силуэт потенциального убийцы.

В последний момент, когда рука покушавшегося уже поднималась, Алексей прыгнул. Они покатились по полу, сцепившись в отчаянной борьбе. Револьвер выскользнул и с грохотом упал на пол.

"Держите его!", – закричал кто-то.

Алексей почувствовал, как чьи-то сильные руки оттаскивают его от поверженного противника. В зале царил хаос – крики, топот ног, звуки борьбы.

"Товарищ Сталин, вы целы?", – Надежда появилась рядом, её глаза горели тревогой и восхищением.

"Да, я… я в порядке", – выдохнул Алексей, чувствуя, как адреналин постепенно отступает.

Они оказались в маленькой нише за кулисами. Надежда осторожно взяла его руку, осматривая ссадины на костяшках пальцев.

"Вы действовали так решительно", – тихо сказала она. "Как вы узнали?"

Алексей замер, не зная, что ответить. Он не мог рассказать ей правду о своём знании будущего.

"Я… я заметил что-то подозрительное в его движениях", – наконец произнёс он. "Интуиция, наверное".

Надежда внимательно посмотрела на него, и Алексею показалось, что она видит его насквозь. Он почувствовал, как между ними возникает какая-то невидимая связь, и это одновременно пугало и притягивало его.

"Товарищ Сталин!", – раздался голос за спиной. "Владимир Ильич хочет вас видеть. Немедленно".

Алексей кивнул, бросив последний взгляд на Надежду. В её глазах читалось столько невысказанных слов, что у него перехватило дыхание.

В маленькой комнате за сценой собрался весь большевистский ареопаг. Ленин сидел за столом, его проницательные глаза были устремлены на Алексея.

"Расскажите, товарищ Сталин, как вам удалось предотвратить покушение?", – спросил он без предисловий.

Алексей глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Он чувствовал на себе пристальные взгляды, особенно тяжёлым казался взгляд Троцкого.

"Я случайно услышал разговор на улице", – начал Алексей, стараясь говорить уверенно. "Двое мужчин обсуждали план… они не называли имён, но я понял, что речь идёт о сегодняшнем собрании".

"И вы никому не сообщили об этом?", – резко спросил Троцкий.

"Я не был уверен", – ответил Алексей, встречаясь с ним глазами. "Не хотел поднимать ложную тревогу. Но решил быть настороже".