Похвалы из-за грани (цы)

Вопреки колыхания кровавой

Простыни на ветке лаврового дерева.
Doch я лично предпочла бы
Баобаба из Мадагаскара,
С корнями вверх, головой в землю,
Хотя бы ради одного его сходства
С аленьким цветочком, цветущим одиноко.

    2005 г.

Летний сплин[3 - Стихотворение «Летний Сплин», в оригинале: «Summer Spleen», опубликовано в антологии «Where We Are – Montana Poets Anthology», pub. Cutbank, Missoula, MT, 1978.]

(Перевод с английского)

Паруса, обличающие полумесяцы
меня томят. Лето переодевается
в бабье, его крах – красное вино.
Вечера полнеют всем сентябрем,
медля в тумане, они обкатываются
в винограде, покамест лоза
вьется да растягивает
нарастающий прилив.

Идолы, окутанные тиной плывут
по реке Сена, где бледный Рембо
мне одолжил однажды синяки
своих глаз. Они разбивали окна
до зари. Пожилые салтимбанки
напевали мне: «Вход в плас Пигаль
только для святых». Тем не менее
я вторглась, послушать моление
мадонн, обутых в белые сапоги.

Три франка за восхождение ввысь
Sacre Coeur, ежедневно
Подметаемого алжирцами. За храмом
цыгане просят милостыню, от голода
темнея траурно. Джарко плюет
в разогретые угли. Ему я приношу
ржаной хлеб, чеснок. Соль,
брошенная за левое плечо,
и мы не спорим, Пэрно
для благодарных.
Я вернула свои широко-открытые глаза
тощим мальчикам, дрожащим на Монмартре.
Их обсандаленные ноги висят,
обстукивая набережную.
Под мостом святые целуются
за виноград. Свою фляжку
я заполнила вином из Анжу.
Рембо соскользнул с набережной
и навсегда ушел в море.

    Сентябрь 1976 г.

Triлогiя

Мне с рифмой тяжко в обнимку
искать свою половинку.
Устала за этот век.
Не нужен мне сей имярек.

Звезда раз взошла и упала,
не выдержав притяжения.
Благую весть без сигнала
ни я, ни она не узнала.

В утраченной вести осталось
пророчество без исхода,
и рифма до перевода
смысла в несущую кость.

* * *

Здесь нет слов для того, что бывало
вылезало как скользкое сало
из-под острого лезвия ножа,
каждую ниточку бережа.

Я толкую одна наизнанку
Вашу суть наизусть, спозаранку.
Время беременное мчится как слон.
Затруднились послать Вы поклон.

И застыла в тени исподлобья
как ваш «А-а-ах» озаренный надгробием
моя траурная рифма в летах.
Самая волчья из всех росомах.

И поэтому волей, неволей
переход наверстаю я с болью,
с языка на язык я другой,
троекратно задев ретивое.

    Киев, 25–29 декабря 1998

Мечта белуги

…Двадцать первый век встретить в Москве.