Прекрасное далеко

Мураново! Чудное место! Вступая в прекрасный музей, погружаешься в атмосферу дворянской усадьбы. Вам кажется, что вы приехали в гости и сейчас будем пить чай из самовара с земляничным вареньем. На закате хозяин будет читать свои стихи.

Нам не дано предугадать.

Как слово наше отзовётся,

И нам сочувствие даётся,

Как нам даётся благодать.

Когда родители передают тебе с рук на руки своего ребенка, они ждут, что ты будешь не только учить, но и воспитывать. Воспитывать, а как?

Не все знают, что в глубине Мурановского парка стоит маленькая домашняя церковь и служит в ней замечательный человек отец Феофан. Его деятельность распространяется далеко за пределы прихода. Он окормляет Софринский полк, выезжает в Чечню, его знают и любят солдаты.

Приближался Новый год. Класс мой решил собрать ёлочные игрушки и отправить нашим воинам в Чечню. Самый быстрый и короткий путь через Мураново, через отца Феофана. Семь моих самых непоседливых и шумных парней вызвались везти необычную посылку, преодолевая часть пути на автобусе, часть на электричке и довольно внушительную часть в мороз по открытому полю пешком. В церкви никого не оказалось. Спустились вниз под обрыв в трапезную, постучали в дверь и к нам вышел солдатик. Именно солдатик, очень худенький и как будто даже робкий. Мы объяснили, что привезли ёлочные игрушки чтобы передать их в Чечню. Солдатик принял коробку и с каким-то детским восторгом без конца повторял:

– Игрушки для ёлки?! Игрушки для ёлки?!

Он медленно шагнул вглубь помещения, держа коробку перед собой, как величайшую драгоценность. Через минуту ребят пригласили войти внутрь. Пожилая женщина угостила их киселём с куском ароматного ржаного хлеба. На дорогу она подарила каждому тёплую просфору и низко поклонилась.

Всю обратную дорогу мои сорванцы тихо общались между собой. Просфоры не съели, привезли домой. Работаю, нет, служу, тридцать лет и всё время задаю себе вопрос: «Воспитывать? А как?».

Загадка

Июнь. Красивый яркий месяц. Солнце высоко, день длинный, ночь короткая. Учебный год закончен, и старшеклассники засобирались в поход на 2-3 дня, чтобы палатки и костёр и песни всю ночь под гитару. Выбрали место- «Чёрные озёра». Ехали, а затем шли вдоль опушки светлого берёзового леса. Я шла последняя и услышала за спиной приближающуюся машину. Чтобы предостеречь группу обернулась посмотреть, кто едет. Никакой машины не было. В полуметре от меня стояла стена мощного ливня, а впереди светило солнце. Через несколько секунд на нас обрушились потоки воды.

На место пришли в сумерках. Озеро действительно было чёрное, а на поверхности плавали белоснежные лилии. Все встали, как завороженные. Сумерки сгущались, нужно было торопиться: ставить палатки, собирать хворост, готовить ужин. И вдруг кто-то крикнул:

– Лилии! Куда делись лилии?

Мудрая рассудительная Галя сказала:

– Лилии закрылись и ушли на дно. Завтра будет дождливый день.

Ей никто не поверил. Все говорили, что лилии ушли спать. Была ночь, был костёр, были песни под гитару и долгие разговоры. Заснули, когда уже начинало светать. Разбудил всех ливень, наверное, тот самый, что встретился нам по дороге. Костёр не развести, еду не приготовить. Мудрая Галя разносила по палаткам сухой паёк. Примерно через час ливень перешёл в тихий тёплый затяжной дождь. Палатки стали протекать, надо было сворачиваться. Быстрым маршем вышли из леса и направились к остановке автобуса. Все шли, уныло опустив головы, и только Галя бережно несла роскошную белую лилию. Загадка.

Люби и помни

Учителя. С какой теплотой и благодарностью мы вспоминаем их. Сейчас с высоты прошедших лет понимаешь, что они отдавали свои силы, своё время, своё сердце нам. Все мои учителя были личности с большой буквы.

Учитель рисования с группой старшеклассников ночами готовили декорации к Новому году. Директор школы заложил во дворе яблоневый сад и каждое дерево было под охраной группы ребят.

В тёмные осенние вечера можно было посидеть у «костра» в просторном школьном зале. Конечно, костёр был искусственный и вверх взмывали языки пламени из ярко-красного шелка, подгоняемые, спрятанным в дровах вентилятором. Допоздна светились окна физического кабинета, а в актовом зале весь вечер шли репетиции. В школе всегда был театр. Был театр учительский и так называемые драмкружки для учащихся. Играли всё. Отрывки из русской и советской классики, сказки. Как в любом театре было много курьёзных случаев.

Играли «Медведя» А. Чехова. Чтобы стреляться, взяли в качестве оружия какие-то детали из автокабинета. А когда в конце спектакля героям нужно было целоваться, должен войти слуга Степан с топором и закрыть занавес. Степан то вышел, а занавес никак не закрывался. Изображая поцелуй, мы шипели:

– Занавес! Занавес, гад…

На заднике с портрета на нас укоризненно смотрел Антон Павлович.

Или вот ещё случай. В какой-то сцене хозяйка должна поить чаем гостей из самовара. Самовар торжественно водрузили на стол, стали наполнять чашки, а вода не льётся. Где же она? Как выяснилось после, кто-то за кулисами, проходя мимо самовара, задел кран, и вся вода ушла. (Нечаянно)

А как тяжело было автору этих строк в финальной сцене спектакля «Без вины виноватые». Обнимать и целовать голову своего сына, которого играл мой учитель литературы.

Своих учителей мы уважали и любили. Они учили нас правилам жизни, как дружить, «общаться», трудиться.

Интересный случай произошел со мной на вступительном экзамене по физике в МГПИ им. В.И. Ленина. Спросили из какого я города, кто меня учил физике, и какая была оценка. Когда узнали, кто был мой учитель в школе, поставили отлично без экзамена. Экзаменаторы объяснили это тем, что знают моего учителя, уважают и доверяют ему.

В пору своего детства и юности мы не задумывались, что у учителя была своя жизнь, своя семья, мужья, жены, дети. Не представляли, что наша дама в голубом, учительница литературы, могла убирать в своей квартире, варить обед. Тогда они принадлежали нам, только нам.

Небо в алмазах

Когда-то среди школьных предметов была «Астрономия». Чтобы освоить программу в полном объеме мой 10А посещал Московский планетарий шесть раз в год. Великолепный аппарат «Планетарий», великолепный зал, прекрасный лектор по фамилии Левитан. А на подходе к планетарию, буквально в пятидесяти метрах, кафешка-стекляшка, где можно принять сто граммов и бутерброд. Вечером старшеклассники косяками тянутся на лекции в планетарий. Кто придумал открыть на этом месте «Рюмочную»? Думаю, что это тот же самый человек, который построил в лесу, рядом с пионерским лагерем асфальтовый заводик. Троечник.

Благополучно добрались до планетария, заняли свои места и на полтора часа погрузились в сказку. Полная темнота, яркие звезды, и вдруг в этой волшебной тишине, под самый купол пошёл звук, медленный и протяжный:

– Ребята …! Меня к вам не пускают…

Узнаю голос Васи. Опоздал, в кафешке задержался. Перекусил так, что в планетарий его привёл лейтенант милиции.

Каждая наша лекция традиционно заканчивалась прекрасным зрелищем: звезды постепенно тают и над Москвой разгорается восход солнца. Восторг, аплодисменты и неожиданное продолжение. На площадке у входа два десятка парней лупят друг друга солдатскими ремнями, нанося пряжками не шуточные удары. Как учили нас в школе, в жизни всегда есть место подвигам. Не думая ни секунды, мы, две молодые учительницы, бросаемся в центр этой мясорубки. Бой удается прекратить. Медленно направляемся к метро и вдруг залп такой силы, что уши мгновенно заложило, а в небо взмыл разноцветный фейерверк. Жизнь полна неожиданностей. Как сказал поэт:

«Всё мгновенно, всё пройдет,

Что пройдет, то будет мило!»

Горячая экскурсия

Совершенно неправы те, кто считает, что учительский труд – это работа у доски, бесконечные пачки тетрадей по вечерам, душеспасительные разговоры с родителями. А бывает и такое. Наградили нас не грамотой, не вымпелом, а поездкой в Запорожье. Встретили очень тепло, разместили в общежитии и назавтра повезли на экскурсию на завод «Запорожсталь». В некоторых цехах просто захватывало дух от одного вида громадных машин и механизмов. При разливке стали нас от гордости за человека, кажется, подняло над землей.

Мы русские очень гостеприимный народ, умеем работать, умеем и отдыхать.

Вечером оперный театр был отдан молодежи. Был дан настоящий бал. Гремела музыка, профессиональные танцевальные пары удивляли нашу молодежь своим мастерством. Учителя на балконе могли позволить себе по бокалу шампанского. Уезжали через пять дней довольные, груженные кастрюлями, сковородками и рыбой бельдюгой.

Не все знают, что с 1830 года в Москве работал завод, на котором плавили металл, катали стальной лист, изготавливали трубы, проволоку. Во время войны завод выпускал башни для танков. Назывался завод «Серп и молот». Пока не остыл интерес, решили посетить завод. По специальному балкону можно было пройти над конвейером, по которому прогонялся разогретый до красного каления стальной прут. В конце конвейера стоял человек. Он выхватывал этот прут, разворачивал его перед собой и мгновенно заправлял в новое отверстие для следующей прокатки и растяжки. Так из раскаленной заготовки рождалась проволока. Ребята как завороженные смотрели на человека в конце конвейера. На нем была ватная одежда и огромные валяные сапоги до колена обернутые железом. Как нам объяснили позднее, на своем рабочем месте он мог находится не более двадцати минут. На выходе из цеха один ученик сказал мне: «Теперь я знаю, что такое пролетариат». Через два дня он написал стихи о людях этой горячей профессии.

Сегодня этот завод исчез с карты города. На этом месте будут построены жилые дома.

Очередь за счастьем

Дмитрий Сергеевич Лихачев в 32 письме обращенном к юношеству писал: «Искусство освещает и одновременно освящает жизнь человека. И снова повторяю, делает его добрее, а, следовательно, счастливее. Но понимать произведение искусства далеко не просто. Этому надо учиться – учиться долго, всю жизнь».

Учиться мы начали в пятом классе. Целый год слушали лекции в лекционном зале Третьяковской галереи. В галерею не входили. В конце года, весной, настал долгожданный момент. Ура! Мы едем в галерею. Началось наше посещение с домовой церкви Третьяковых. Именно здесь произошла символическая встреча – соприкосновение. Каждый постоял перед иконой Владимирской Божией Матери, на том самом месте, где стоял Павел Михайлович во время церковных служб. Осторожно ступая по лестнице, притихшие ребята спустились в холл и были отпущены, совершенно самостоятельно знакомиться с искусством. Через час в назначенное время встретились. Уже затемно, дети были отданы на руки родителям.

На следующий день ребята писали на уроке о своих впечатлениях об увиденном. О сколько открытий чудных дали эти письма. Откровение первое: «Я бы хотел вынести из комнаты всю мебель, поставить стул в середине комнаты, а на стену повесить картину «Демон». Кто-то сочувственно откликнулся на картину В. Петрова «Тройка». Сильно удивила коротенькая записка: «Больше всех мне понравилась картина «Над вечным покоем» не помню кого». Автор записки теперь хирург. Как соединить в одно целое тринадцать лет и «Над вечным покоем» И.Левитана. Ещё одно откровение оказалось просто пророческим: «Для «Купания красного коня» я считаю надо найти другое помещение». Сейчас красного коня купают в Третьяковской галерее на Крымском валу. Этот мальчик через три года станет президентом школьной республики.

Дети быстро растут. И вот они уже инженеры, врачи, физики, политологи. Сегодня трудно поверить, как в 12-13 лет они могли размышлять над увиденным, как тонко чувствовать. И совершенно неважно, что кто-то пробежал за час всю галерею, а кто-то надолго задержался перед картиной «Не ждали». Совершенно не страшно, что кто-то смотрел балет затаив дыхание, а кто-то весь спектакль проспал под креслом. Однажды мне удалось воплотить в жизнь, казалось, совершенно бредовую идею. Я пригласила артистов Московской областной филармонии дать на школьной сцене в концертном исполнении оперу «Евгений Онегин» Назавтра в школьных коридорах пели: