Дом-убийца в кольце огня

Я думал, что легко справлюсь с пятиминутной прогулкой. Но мои ноги успели распухнуть, и я натер несколько мозолей, поэтому каждый шаг причинял мне боль. Огонь пока был далеко, но весь лес, казалось, раскалился от пожара. От подножия вверх поднимался столб черного дыма. Огонь с подлеска еще не перекинулся на деревья, находившиеся в поле нашего зрения.

– Кстати, о тебе, – неожиданно обратилась ко мне госпожа Асукай.

– Что такое?

– Твое лицо выглядит знакомым. Кажется, мы уже встречались?

Сперва я смутился – мне нечем было похвалиться перед ней, – но, решив, что нет смысла скрывать, напомнил ей о том случае с отравлением. Девушка какое-то время слушала меня с застывшим выражением недоумения, но затем уверенно кивнула, видимо, вспомнив.

– Ты тот мальчик!

– Да, мы с вами давно не виделись.

– Оставь эти формальности! Надо же, как ты вырос… – Асукай продолжала оценивающе смотреть на меня. Мне было не по себе из-за того, что взрослая девушка пристально разглядывает меня, но приступ ностальгии сгладил неловкость. – Если подумать, то все сходится. Ты здорово вытянулся, стал молодым мужчиной… – Госпожа Асукай улыбнулась, но получилось это у нее весьма неловко. – Надо же… Забавное совпадение, не думаешь?

Тон ее голоса не изменился, но глаза, казалось, смотрели куда-то в пустоту. Только сейчас я заметил, что ее волосы были заметно короче, чем десять лет назад.

– Теперь вы страховой следователь?

Асукай опустила глаза.

– После окончания университета я устроилась на работу. В этой компании работаю уже три года. Меняла работу лишь однажды.

– Хм… До этого тоже работали в страховании?

– Да. Думаю, это мне подходит.

Может, потому, что работа страхового следователя похожа на работу детектива? Но я не решился об этом спросить.

– А Амасаки-сан…

– Тадокоро-кун, – прервала меня Асукай; казалось, что она не хотела, чтобы я продолжал. – Ты уже стал детективом? – Ее губы растянулись в улыбке. Она снова обращалась со мной, словно с ребенком, как и десять лет назад.

Увы, у меня не было достижений, о которых я мог бы с гордостью ей поведать.

– Я скорее помощник детектива.

Асукай остановилась и, посмотрев на Кацураги, спросила:

– То есть… его помощник? – Она неуверенно подняла руку и указала на моего друга. Я кивнул ей, и Асукай какое-то время молча рассматривала Кацураги. – Слышала, ты заходил в комнату Юдзана?

– Что? Откуда вы знаете? – Я вздрогнул.

– Подслушала ваш с Коидэ разговор. Видел что-нибудь интересное?

Я решил, что она довольно резко сменила тему, поэтому рассказал ей только о найденных книгах и папках с документами, а также о сейфе.

– Там была подборка статей о серийных убийцах. Юдзан в своих романах часто обращался к психологии жестоких маньяков. Я видел материалы по делу Сакакибары, а еще статьи о недавних случаях, где убийца красил жертвам ногти…

– Мерзость! – неожиданно выкрикнула Асукай. От ее призрачного облика не осталось и следа, она кипела от ярости. Зажав рот рукой и повернувшись ко мне, девушка покачала головой. – Извини… Не люблю подобную жестокость.

Закончив, она прибавила шаг. Я был ошеломлен столь резким проявлением неприязни с ее стороны. Возможно, это было связано с теми причинами, по которым она закончила свою карьеру детектива.

Мы поравнялись с Кацураги.

– Мы почти на месте, – сказал Кугасима.

На дороге лежало поваленное дерево; по его словам, оно упало больше двух недель назад. Мы свернули с горной тропы, двинулись по двум тонким тропинкам и вскоре добрались до дома.

Рядом стоял припаркованный автомобиль. Я спросил, можно ли вернуться на нем в дом Такарады, но Асукай тут же отрицательно покачала головой, напомнив о поваленном на дорогу дереве. Похоже, Кугасима пользовался машиной, только когда ездил по делам в город.

Это был старый деревянный дом в японском стиле. С трудом открыв плохо сконструированную раздвижную дверь, мы увидели традиционное помещение, устланное циновками татами[25 - Татами – маты, которыми в Японии застилают полы домов. Плетутся из тростника игуса и набиваются рисовой соломой, хотя в последнее время для набивки используется и синтетическая вата. Длинные края татами обшиваются тканью. Площадь приблизительно 1,62 квадратных метра.], с очагом ирори[26 - Ирори – традиционный японский заглубленный очаг, топящийся древесным углем.] по центру. В глубине дома находилась еще одна комната, отделенная раздвижной дверью сёдзи[27 - Сёдзи – в традиционной японской архитектуре дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.]. На втором этаже находилась другая комната, туда вела крутая деревянная лестница.

– Вам был нужен телефон? Проверю, работает ли, – сказал Кугасима и бодро направился вверх по лестнице.

Кацураги с нескрываемым любопытством рассматривал дом и гэнкан[28 - Гэнкан – зона у входной двери, традиционная для японских домов и квартир, представляет собой комбинацию крыльца и прихожей. Гэнкан предназначен для того, чтобы входящие в дом люди сняли обувь, прежде чем попасть в основную часть дома.] с коробками для обуви гэтабако[29 - Гэтабако – японский шкаф для обуви, обычно расположенный в гэнкане, на лестничной площадке или в подъезде дома.]. Госпожа Асукай пошла вслед за хозяином дома, с трудом поднявшись по лестнице, деревянные ступени которой громко скрипели от каждого шага.

Спустя какое-то время сверху раздался голос Асукай:

– Ребята, поднимайтесь!

В коридоре второго этажа господин Кугасима и госпожа Асукай склонились над низким деревянным столиком, на котором стоял телефон. Кацураги подошел ближе и присел на корточки рядом с Асукай, загородив мне обзор своей спиной.

– Ну что?

– Нет связи, – обреченно ответил Кугасима. – Эх… наверное, из-за удара молнии.

Даже простое притяжение молнии к проводам линий электропередач порождает индуктированное напряжение – по этой причине электрические приборы часто выходят из строя во время грозы.

– Дело плохо, – расстроенно заключил Кацураги.

Неожиданно он слегка отодвинулся в сторону, чтобы показать мне что-то в своей руке. Я заметил почерневший телефонный провод, порванный и обгоревший у места соединения с телефоном. Получается, что он и правда сгорел. Неужели молния попала прямо в телефонную линию?

Пахло паленым.

Кацураги провел пальцем по сгоревшему проводу, словно сожалея о потере.

– Итак, – с тоской вздохнула Асукай, – у нас нет никакой возможности связаться с внешним миром. – Она спокойным тоном обратилась к Кугасиме: – Давайте соберем все необходимое и уйдем как можно скорее.

Кивнув, Кугасима ушел в спальню и спустя три минуты вернулся с большой спортивной сумкой. Он объяснил, что взял с собой только сберегательную книжку, драгоценности жены, несколько футболок и нижнее белье. Затем нерешительно добавил:

– Извините, я должен еще взять кое-какие вещи для жены…

Хозяин дома скрылся в соседнем помещении. Мы решили подождать его в комнате с очагом. Кацураги, сидевший довольно близко к раздвижной двери, внимательно ее рассматривал, водя пальцем в правом нижнем углу. Я коснулся лба. Кажется, мой друг погрузился в размышления – стоит возникнуть какой-то идее, как он становится еще более нерешительным и тихим, чем обычно. Интересно, что именно в доме Кугасимы так его обеспокоило? Я приблизился к нему и прошептал:

– Чем ты занимаешься?

– Тадокоро-кун, смотри, здесь была дыра. Возможно, появилась совсем недавно, прямо перед эвакуацией. – Кацураги указал на отличавшийся от других участок тонкой бумаги васи[30 - Васи – традиционная японская бумага. Производится из волокон коры гампи (так называются несколько видов викстремии), эджвортии золотистоцветковой (в Японии называется мицуматой) или бруссонетии бумажной. Более дешевые сорта бумаги могут производиться из бамбука, пеньки, риса и пшеницы. Часто ее ошибочно называют «рисовая бумага». Отличается высоким качеством: прочностью, белым цветом, а также характерной неровной структурой.]. – Кажется, совсем недавно отремонтировали на скорую руку.