Сержант запаса

– Как и я. – Согласилась я.

– Ну, слава богу. Выяснили.

Он аккуратно нарезал ломтики шницеля и картофеля, транспортируя их в рот в строго насаженном друг на друга виде. Я перестилала кусочки рыбьей тушки листьями зеленого салата. Наши занятия были схожи. Мы улыбнулись друг другу как коллеги.

– А я сегодня был на репетиции. – Сказал Михаил, замедлив транспортировку. – Получил удовольствие, значит, был не зря.

– На репетиции чего?

– Оркестра. В школе нас было четыре пацана с гитарами и прочим. Я вырос, и сегодня нас было тринадцать человек. То есть, вырос в три с небольшим раза. И я приятно возбужден!

– Приятно возбуждены трехкратным увеличением?

– Трехкратным с небольшим, замечу!

– А как же Ваша акробатическая ипостась? Или мне послышалось, что Вы назвались акробатом?

– Назвался, да. От Вас ничего не скроешь! В бытность свою ребенком я занимался гимнастикой, а сравнительно недавно, лет восемь назад захотелось восстановить эти ощущения – владения собственным телом. В гимнастику взрослых не берут, и я занялся акробатикой и прыжками на батуте. Специально поехал в институт физкультуры, нашел там кафедру акробатики и узнал, где можно в Москве заниматься прыжками. Это довольно редкое по запросам занятие. Не футбол ведь и не теннис. Со мной тренер-женщина работала, мастер спорта. Потом я ушел от нее.

– Почему? Случился роман?

– Нет. Не поэтому. Хотя она очень симпатичная женщина. Я не позволяю себе смешивать занятия, которые смешивать не стоит.

– Какой у вас правильный подход к акробатике…

Михаил промокнул рот салфеткой, дожевав последние спаренные кусочки любимой еды.

– Сударыня, я понял, что беседа с Вами может не иметь конца. – Сказал он. – Позвольте предложить Вам последнее слово, а я промолчу, и оно останется за Вами. Мне надо еще успеть к сыну. И позвольте Вас отвезти?

– Позволяю два раза.

Я с трудом втиснулась в сиденье маленькой машинки, по звуку мотора не отличимую от машинки для снятия катышков.

– Вам самому-то не тесно здесь?

– Нет. Меня устраивает. Я один. Мне больше не надо. Если появится женщина, куплю побольше.

– А если крупная женщина?

– Крупную я не потяну…

Возле дома он взял мою руку за средний и указательный палец.

– Я, несомненно, хотел бы быть птичкой, чтобы летать и чирикать возле вашей шляпки! Но, увы, формат чириканья мне тесен, а букв слишком мало, чтобы выразить все то, что. Остаются другие средства – почта, телефон, вокзал. Если Вы отдадите мне хотя бы почту, то уже сегодня, до нуля часов, я чирикну, то есть чиркну вам пару строк впечатлений. А если пожалуете и телефон, то завтра еще и позвоню!

Почта и телефон были переданы без боя.

Ровно в 00.00 пришло письмо.

От кого: Михаил Пименов.

Тема: «Без темы»

Не могу обрести равновесие. Какое-то смятение, право, как в 16 лет. Системно все очень просто: я с таким ранее не сталкивался, поэтому и не знаю, что будет дальше. Вы все понимаете с полуслова, и адекватно реагируете. Но при этом вы отнюдь не мой брат, хотя тоже младше…

00.05

От кого: Татьяна Сторожева

Тема: Re: «Без темы»

Я тоже в смятении. Особенно от фразы «количество «н» зависит от непризнанности поэта»… Вы похожи на все, что мне нравится – чувство ритма, словоблудие, рубашка в цветочек и шелковое кашне! Фантом симпатий какой-то.… Не боитесь?

00.11

От кого: Михаил Пименов.

Тема: Re [2]: «Без темы»

Я вероломно воспользуюсь вашим смятением. Оттого, что я сам еще первее в него попал, а так же оттого, что просто этого хочется. Я всенепременно позвоню вам завтра, сейчас уже неприлично беспокоить по пустякам приличную девушку. Сегодня мне остается только пожелать вам спокойной ночи!

Назавтра Михаил задействовал телефон.

– Добрый ли Вам вечер, Танечка?

– Добрый. А Вам, Михаил?

– И мне. По поводу «не боитесь»: когда я работал на стройке, – монтажники на верхних отметках, прежде чем что-то вывалить или сбросить вниз кричали зычно «Бо-о-ойся-я-я»! Я уже ничего не боюсь, я вернулся с репетиции известного раздувшегося квинтета, выпил в награду за удачное возвращение глоток коньяка, и занялся хозяйственными делами.

Завтра вечером я укладываю спать сына, поэтому быть мне фантомом минимум до вторника. На вторник я заказал столик на двоих в ресторанчике неподалеку от Рижского вокзала. Сейчас праздники, и в этом месте невоспитанные люди, надеюсь, не будут выносить мебель.

– Что было на репетиции?

– Сегодня на репетицию саксофон-баритон принес флейту-пикколо и мастерски на ней исполнил, в числе прочих хитов, мелодию, на которую охотно шел полосатый слон. А потом рассказал, что на параде на Красной площади, в составе сводного оркестра, это около шестисот человек, были три такие флейты. Они очень пронзительные, поэтому больше и не надо, и они в неофициальное время друг другу подавали такие сигналы. А может быть, они и слона подманивали, не знаю, не видел, лично сам не был.

– Вот не поняла, кто свистел на флейте-пикколо на Красной площади, рискуя угодить в местное красноплощадное РУВД вместе с неадекватно раскрашенным животным.

– Это все я вам расскажу во вторник. У меня погрелся кефир и мне пора в люлю! – Завершил разговор Михаил.

Рижский вокзал под грязным снежком напоминал недоеденный новогодний торт, засыпанный пеплом сгоревшей увеселительной пиротехники. Полупустой ресторанчик зябко помахивал стеклянными дверьми, лениво меняя сытых посетителей на очень сытых.