Семь причин влюбиться в мужа

Сердце громыхало почище барабана, в который на пристани бил немезиец, а первобытный страх мешал ясно мыслить. Хотелось бежать наружу, чтобы убедиться, что ничего ужасного не происходит. Неизвестность – вот, что страшило больше всего. Еще беспокоило отсутствие оркиса. Лард малыша не бросит, я была уверена, но вполне возможно, что ему сейчас не до котенка.

– Нельзя выходить, пока за мной не пришли! – убеждала себя я, подхватывая ленту, змеей сползающую по тумбочке. Наскоро заплела косу. Хорошо, что я так и не разделась.

Я торопливо оправила смятое платье и потуже затянула поясок. Серое, немаркое, с небольшим воротничком и пуговицами в ряд, платье было из походных и не требовало жесткого корсета. В тон к нему шли такие же практичные туфли – из кожи и на шнуровке. На корабле не до каблучков, здесь требовалось твердо держаться на ногах. Я это знала, потому что не раз ходила с отцом на верфи и обратила внимание, как глупо выглядят леди и лорды, что явились поглазеть на очередное произведение корабелов в атласе и бархате. Словно беспечные райские птички, забравшиеся в стаю умных воронов.

Громыхнуло так, что заложило уши. Судно качнулось. От страха я присела. Открыла рот, пытаясь избавиться от временной глухоты. Просто чудо, что во всем этом грохоте и треске я расслышала мяуканье. Распахнув дверь, я подхватила испуганного Плюха, который тут же сунул мордочку под мой воротник. Оркис весь промок, и сердце его стучало часто–часто.

– Боже! Да что же там происходит?

Неизвестность и отсутствие королевского посыльного, который, если бы мог, давно прибежал, толкнули меня на безрассудство. Скользя по стенам рукой, я вышла в салон, а оттуда перебралась в кают–компанию, где творилось невообразимое: меж болтающихся гамаков сновали матросы и офицеры, открывали амбразуры и ослабляли удерживающие пушки снасти.

Страх за судьбу корабля погнал меня дальше – на палубу. Сумрачное утро окрасило все серым цветом. Тревога чувствовалась не только в позах моряков, застывших в полном вооружении у левого борта, но и в воздухе. Я заметила матроса, того самого, что приносил ужин – он напряженно всматривался вдаль. Чуть поодаль от него заряжали орудие – команда действовала слаженно, сосредоточенно, в движениях чувствовалась уверенность, что немного меня успокоило. Судьба корабля в надёжных руках.

– Это он только предупредил, – произнес седовласый матрос, возвращаясь к прерванному разговору. – Поэтому ударил рядом.

«Он? Кто он?»

– Чего фарикиец от нас хочет? – откликнулся его сосед. Я, заслышав, что речь идет о ком–то из Фарикии, вся вытянулась, встала на цыпочки, но ничего не увидела. Лишь серое море.

– Вам лучше вернуться в каюту, – знакомый матрос заступил передо мной, закрывая обзор.  – Здесь оставаться опасно.

– Что случилось? – я попыталась обойти его, но он допустил неслыханную вольность – начал теснить меня в сторону кают. Я отступала, теряя надежду понять, что происходит.

– Ничего такого, с чем бы мы не справились, – ещё один шаг моряка, и мой нос уткнулся бы ему в грудь. Я даже успела рассмотреть герб Тарквидо на медной пуговице.

– Да как вы смеете? – прошипела я, когда расстояние между нами сократилось до непозволительного. Но фокус не удался – матрос не отступал.

– На нас идет вражеский корабль. Будет бой, – он не дотрагивался до меня, но было ясно, что не пропустит.

Я кивнула, сделав вид, что услышала и поняла грозящую мне опасность. Но слово «фарикиец» не давало покоя.

– «Жемчужина» готовится дать залп! Рик, за мной, – крикнул показавшийся из кают–компании офицер, и матрос, забыв обо мне, кинулся за старшим.

Я опрометью вернулась в каюту. Там, в сундуке, лежал свадебный подарок мужу – подзорная труба, инкрустированная золотом и драгоценными камнями. Мне просто необходимо было взглянуть на корабль! «Жемчужина» – адмиральский фрегат Фарикии.

Боясь оставить оркиса без присмотра, я сунула его за пазуху, расстегнув для этого верхние пуговицы платья, и вновь вернулась на палубу, где все подчинялось командам человека, стоящего на мостике. Отчего–то я была уверена, что это был король Лард.

Спрятавшись в тени грот–мачты, я приложила к глазу подзорную трубу. Немного покрутила линзу и неожиданно совсем рядом увидела капитанский мостик «Жемчужины». На нем стоял Теодор. Благодаря оптическому обману, принц казался так близко, что хотелось протянула руку и прикоснуться к нему. Я, затаив дыхание, всматривалась в до боли знакомое лицо, которое сейчас портила неприятная ухмылка.

То, что произошло далее, было настолько ошеломляющим, что я не удержалась на ногах и села на палубу. Подзорная труба вывалилась из моих рук и покатилась. Я смотрела, как ее швыряет то туда, то сюда, но не имела сил подняться. Перед глазами стояла картинка, как Тео надевает маску. Точно такую же, как у Ларда.

Раздался залп, и наш корабль содрогнулся. «Роза ветров» пальнула чуть раньше «Жемчужины». Дымом заволокло весь обзор. Прижав к себе оркиса, я поползла на четвереньках в сторону кормы. Рядом опять громыхнуло, и меня окатило водой. Платье мгновенно отяжелело, спеленало ноги неподъемными гирями. Не в силах двигаться, я привалилась к снастям и закрыла уши руками. Было страшно, в голове стоял гул. Корабль качнуло, и тут же обожгло руку болью. Я оторопело уставилась на тыльную сторону ладони, из которой торчала острая щепа. Если бы я не зажала уши руками, сейчас лежала бы мертвой. От страха я завыла, поэтому не сразу заметила, что грот–мачта надломилась и начала заваливаться в мою сторону.

Вдруг кто–то рывком поднял меня и взвалил на плечо. Я истерично заорала «Плюх!», заметив, что платье расстегнулось, и оркис вывалился. Мужчина подхватил котенка свободной рукой и побежал. Я видела, как в кают–компании вновь заряжают орудия, как готовится отдать команду офицер, а я бесполезным кулем лежала на плече того, кто мог сейчас заниматься важным делом. Муки совести терзали меня не меньше раны на руке.

Мужчина рывком открыл дверь и бросил меня на кровать. Следом полетел котик. Только сейчас я разглядела, что это был человек в маске. Его губы перекосило от гнева.

– Лард, это ты?

– Не выходи! – рявкнул он и мгновенно скрылся.

Я заплакала. От страха, от боли, от неизвестности. Я ничего не понимала. Почему Тео надел маску? Почему он напал на «Розу ветров»? Чтобы вернуть меня? Или отец прав, и фарикийский принц сделался врагом?

Я, сцепив зубы, зло выдернула щепу и быстро накрутила на руку полотенце. Уткнулась носом в подушку и разрыдалась. Стихла только тогда, когда маленький оркис потрогал меня лапой. Потом, привлекая внимание, тряхнул крыльями, брызнув в лицо холодными каплями.

– Чего тебе? – прошипела я и тут же устыдилась: он смотрел на меня такими несчастными глазами, что я почувствовала себя убийцей детей.

Я вытянула здоровую руку и погладила мокрую шерстку, но Плюх вывернулся и снова вперился в меня настойчивым взглядом.

– Что?

Стоило заглянуть к котику в глаза, как вновь произошло волшебство – в голове понеслись картинки. Я видела капитанскую каюту: крепкий стол с шестью стульями, вдоль стен, увешанных оружием, сундуки, слева стеллаж с бутылками, у окна на небольшом возвышении кровать на коротких ножках, по бокам от нее полки с книгами.

Открылась дверь, и в комнату вошел король со стаканом молока. Я через Плюха наблюдала, как Лард наливает молоко в блюдце и ставит его на пол.

Картинка сменилась – я поняла, что оркис не посчитал нужным показывать мне, как его кормят. Теперь капитан стоял у кровати спиной ко мне. Он снял с себя рубашку, звякнул пряжкой ремня.

Я хотела разорвать зрительный контакт, считая неудобным подглядывать за королем, но мой порыв так и остался невыполненным: Лард потянулся к голове. Щелкнула застежка, и на кровать полетела черная маска. Я не поняла, из чего она была сделана снаружи, но внутри ее обшивала ткань, точно повторяющая рельеф лица.

Я замерла, боясь пошевелиться. Сейчас я увижу своего мужа.

Король, так и не поворачиваясь, поднял с пола котенка и посадил рядом с маской.

– Ну, давай знакомиться, – произнес Лард. Улыбнувшись оркису, он убрал упавшие на глаза волосы.

Я закричала.

Это было лицо Теодора!

Не выдержав напряжения, я погрузилась в темноту.

Глава 6. Шаманка и ее ветра

Дуоэльо, дуоэньё дууу…

Шаниланда, шанибадо ююю…

Из открытого окна белокаменной башни лилась песнь. Но кто бы ни услышал ее, не понял бы в чем смысл странных слов. Давно, очень давно исчезло пустынное племя, обладающее Знаниями, а потому старуха, певшая под мерный шум прялки, не боялась, что кто–нибудь запомнит ее песнь и повторит слова: в чужих устах рифмы не обретут силы.

Барга уже перестала вздыхать, что не может поделиться Знаниями: из всего племени осталась лишь она – шаманка из рода Говорящих с ветрами. Последняя. Как бы ни упрашивала Барга, как бы ни сетовала на возраст, своевольные ветра отказывались найти ей преемника. А груз Знаний тяжел, не каждому смертному по плечу. Вот и тащит она свой век, не желая, чтобы магия умерла вместе с ней.

Вертелось веретено, узловатые пальцы привычно поправляли нить, скручиваемую из шерсти песчаного ирга, а старая Барга носилась мыслями там, где она была молодой, где улыбалась мужу и распахивала руки, чтобы обнять сына. Много ей лет, очень много. Зубов во рту осталось всего три, но она никогда не жаловалась. Зачем старухе зубы, если она ест мягкую халву и пьет прохладный щербет?

Дуоэльо дууу…

Старуха оборвала песнь. Вспомнила, как когда–то, когда косы были толстыми и лежали на плечах словно две черные змеи, сидела она на песчаном берегу и ждала возвращения морского ветра. Дуоэльо запаздывал, но Барга не злилась. У ветра много забот. Не стоит торопить того, кто может отвлечься и наворотить дел.

В этот день ей с вечера не моглось, тянуло к морю. Словно кто толкал в спину. Она и пошла, не дождавшись утра. Перед выходом из шатра обласкала взглядом лицо безмятежно спящего сына. Совсем мужчина, хотя всего семнадцать. Не зря же к ним начала захаживать сваха Басира, примеряясь как бы половчее связать род Говорящих с ветрами с девушкой из клана Зыбучих песков. От их союза родились бы сильные воины, а племени нужна защита.