Добро пожаловать в начало

Мне, по сути, нужен только паспорт, медицинский полис, права, которых не было, может, ещё старый загранник со сроком действия до середины этого года. Вытряхнув всё из рюкзака на постель, я вернулась к шкафу, сбросила с себя одежду и влезла в свободные джинсы, футболку и свежий свитер. Стоило бы сходить в душ или просто вымыть голову, но я боялась в шуме воды не услышать того, что могло происходить за дверью квартиры.

Из холодильника продукты полетели в мусорный пакет. Зарядка, пауэрбанк, запасные наушники, таблетки из коробки с лекарствами – оказались в рюкзаке вместе со сменой нижнего белья. На дряхлом комоде в коридоре я оставила плату за следующий месяц и деньги на коммуналку, попутно отписавшись владелице квартиры, что уезжаю.

Стоя перед дверью, я пыталась собраться с мыслями, наметить хотя бы минимальный план. Где сегодня ночевать? Продолжать ли свою незаметную работу по передаче драгоценных камней? И куда идти сейчас? Резко выдохнув, с пустыми лёгкими и головой, заполненной липким ужасом, я вышла на лестницу, спустилась в подъезд и рванула на себя тяжелую металлическую дверь.

Что бы там ни было – впереди – стоит попытаться выжить. Не пропасть, как, видимо, делали все, кто до меня служил неизвестной цели.

5

Пока брела к метро, выключила телефон, чтобы побыть в тишине. Нет, я понимала, с самого первого дня понимала, что ничем хорошим эта моя невинная забава ради любопытства не закончится. Но прямых угроз я не ожидала никак, надеялась, что каким-то волшебным образом смогу вырваться из замкнутого круга. И всё же внутри теплилась надежда, что убивать меня никто не станет. Хотя, если такие жуткие сюрпризы вроде крысы продолжатся, я и сама запросто лишу себя самого ценного. Ни один разум не выдержит бесконечного, адского, жестокого давления. Но сойти с ума – слишком лёгкий выход. Даже если мне на тот момент будет всё равно.

И Дима. Случайна ли его смерть? Пальцы. У него отрезаны пальцы. У крысы не было лапок. У Димы… Ну нет! Нет!

От дикой догадки, которую я не хотела никаким образом подтверждать, руки вмиг замерзли. Дышать стало так трудно, что я остановилась, опершись на дерево, удачно попавшееся на пути. Перед глазами темнело. Да нет… Не могло это всё быть правдой. Кому надо убивать среднестатистического мужичонку, чтобы припугнуть среднестатистическую меня? Я ведь даже всерьез не собиралась бросать работу звена… Не собиралась?

Медленно отстранившись от дерева, я продолжила свой путь, но уже гораздо тяжелее, чем раньше. Ноги еле передвигались, лёгкие и вовсе будто схлопнулись в тряпочки, в груди что-то поднывало, опасаясь подавать сигналы сильнее.

В метро я спускалась, уподобляясь старушке, крепко держась за поручень и глядя под ноги. Теперь мысль о временном возвращении в семью казалась дикой, безумной! Какими бы сложными и гадкими ни были наши отношения, я не собиралась становиться причиной смерти даже таких родных, как мои.

Грохот поездов оглушал, мешая ориентироваться. В московском метро можно и заблудиться, если не смотреть, куда идешь и на какие ветки делаешь пересадки. Я и не смотрела, шла туда, куда получалось, но, похоже, ноги и память решили поиздеваться.

«Маяковская».

Арочные своды с круглыми окнами-вставками в другой мир, собранный из мозаичных кусочков. Мир, который больше не существовал: самолеты, облака, цветущие розовым ветви не то сакуры, не то родной яблони, люди, сочные яблоки, снова люди. Всё стремилось ввысь, к свободе, победе, радости, счастью и благополучию. Наверное, поэтому никто из пассажиров не смотрел наверх. Никогда. Только я, стоящая посреди платформы.

Зачем я здесь? Мне здесь не место.

Я вовсе не такая, как эти прекрасные колхозницы и спортсменки, выложенные творческими руками на потолке: лишнее звено, слабое, предательски задумавшее отцепиться, уничтожив идеально работающую систему.

И ровно в тот момент, когда я готова была опуститься на пол и смиренно ждать конца, меня кто-то подхватил под спину и, крепко обняв отвёл в сторону, прислонив к стене. Тогда-то наши взгляды и встретились. Совсем не так, как обычно. Не на долю секунды, а гораздо дольше.

Светло-карие, будто бы ненастоящие, чуть выгоревшие на солнце, глаза.

– Привет, – сказал он, разорвав купол тишины и гула, сковавший мой слух. И голос его звучал странно, грубовато, но глубоко. Петь бы ему тенором… – Жива…

В знак согласия и подтверждения его слов я опустила голову и машинально закивала дальше, как китайский болванчик. «Маяковская» заполнялась туманом, лицо соседнего звена с красивыми глазами таяли, скрываясь в серости, и откуда-то издалека прекрасный женский голос пел: «Осторожно! Двери закрываются…»

– Эй! Держись! – он подхватил меня под руки, чуть заваливая на себя. – Тебе нужно на воздух.

Кто-то из неравнодушных пассажиров помог вывести меня на улицу, где действительно уже не было тумана, но звуки, всё ещё приглушённые низким куполом серого неба, казались странными, будто каучуковыми. Я сидела на заснеженной скамье, а надо мной нависал с удивленным взглядом спаситель.

– Ну как, полегче?

– Есть немного, – ответила я, чтобы проверить способность говорить.

– Рассказывай.

– А?

– Почему ты здесь, и что случилось? Просто так в обморок падать никто не станет.

– Я прочитала твоё сообщение. И если правильно поняла…

– Получила подарок, да?

– Подарок?

– Какую-нибудь угрозу?

– Крысу. Перед дверью. С отрезанными лапами, – я судорожно сглотнула, невольно вспоминая тошнотворную картину. – Там была… Записка? Человечек.

– Перечеркнутый, – подсказал мне он. – Жаль, что я немного опоздал с предупреждением.

– Моего друга убили, – продолжала я, лишь мимоходом отмечая, что этот знакомый незнакомый человек присел рядом. – Вернее, он уже не был… Неважно. Ему отрезали пальцы. На ногах. И я не могу отделаться от мысли, что это тоже – крыса, только большая.

– Эй… Не надо так.

– Ты уверен, что нас не убьют? Кто передал тебе роль звена? Где этот человек?

Он замолчал, отвернувшись в сторону. А я всё думала, можно ли нам вообще разговаривать, можно ли вступать в контакт. Не станет ли хуже, не будет ли эта встреча подтверждением намерения соскочить? Но мне было необходимо поговорить с кем-то открыто.

– Пойдём? Не весна всё же.

– Куда?

– Кофе выпьем хотя бы. И поговорим спокойно, – он чуть наклонился ко мне, вставая, и протянул руку. – Динар, кстати.

– Дарьяна, – пробормотала я, принимая его сухую ладонь. И вдруг улыбнулась забавному совпадению имён. Нервно улыбнулась. Совпадения меня всегда пугали. – Вот уж…

– Совпали, да… Это к чему-то хорошему, – подбодрил Динар, и мы медленно двинулись в сторону забегаловок.

– Откуда ты узнал, что…

– Что кто-то вышестоящий догадывается о нашем желании прекратить работу? Или о том, что ты тоже, как и я, хочешь это сделать? – он чуть ускорил шаг, и мне пришлось выталкивать себя из апатичного состояния, в которое я внезапно погрузилась, готовясь к глобальному смирению.

– И то и другое.

– Ну о тебе догадался по глазам. И рукам. Последнее время… Прикосновения. Они стали другими, и взгляд совершенно потерянный. Ты устала, это слишком очевидно. А уставшие работники никому не нужны, увы. А о тех, кто стоит над нами… – Динар чуть помолчал, открывая передо мной дверь кофейни, название которой я не успела прочесть. – Получил предупреждение чуть раньше тебя.

– И почему решил сообщить? Что за сумасшедший альтруизм?

Пока мы устраивались за самым дальним от окна столиком, я наблюдала за Динаром: он выделялся ростом и особой статью, ухоженным видом и довольно дорогой одеждой. Похоже, свой заработок он тратил по назначению, в отличие от меня. Заказав два кофе, мы сели напротив друг друга, поймали взгляды и, пожалуй, слишком долго молчали в ожидании. Две чашки глухо стукнулись о столик, породив небольшую волну, от которой Динар качнулся вперёд и начал говорить довольно тихо и проникновенно, заставляя меня поддаваться магии его голоса.

– Никакого альтруизма, Дарьяна… Дарь-яна… Яна? Или Дарья?.. – чуть посмаковав эту непонятную мысль, он вернулся к теме. – Мы так долго проработали вместе… Ты пришла раньше меня, а значит, слишком предана этому… Кхм… Занятию. Вот только не производишь впечатления человека, систематически пренебрегающего законом. Почему ты всё ещё в деле?

– Не знаю. Эта роль досталась мне случайно. Я поддалась любопытству и попробовала. А бросить было страшно, и непонятно – как. Но ты и сам видишь теперь, почему, – пузырьки пенки на кофе лопались, уничтожая красоту взбитого молока. Если добавить немного молочного тумана в глаза Динара, то они станут по цвету такими же, как и не слишком крепкий напиток в моей чашке. Интересно, почему они именно такие – слишком светлые?

– Не стоило и начинать…