Запутанные отношения

– Я встретила мужчину. Константина Верницкого. Это известный и признанный у нас и в Европе ландшафтный дизайнер и архитектор парков. Живет в Питере, но очень много времени проводит в Европе. Я хочу с ним жить. И он со мной хочет.

– Долго и счастливо, – предположил Кирилл.

– По возможности, да, – согласилась она с утверждением.

– Не как со мной.

– Да, не так.

– Ясно.

Что чувствовал? Обиду? Ревность? Злость?

Ни чер-та!!! Пустоту какую-то, ухающую заброшенным сквозным тоннелем!

Даже сейчас, спустя восемь лет, он помнил то ощущение, которое приходит, когда завершаешь какое-то большое дело, занимавшее много времени, сил, мыслей, порывов. Закончил, поставил точку и погружаешься в чувство пустоты, никчемности, незаполненности пространства, в котором вот только что происходили дела, бурлила мысль, решалось что-то – и все!

Пустота!

– Ясно, – повторил Кирилл.

И по укоренившейся привычке, ставшей второй натурой за столь долгое и успешное плавание в бизнесе, четко выстраивать и решать задачи перешел от лирики к делу:

– От меня что хочешь? Развод? Раздел имущества? Деньги?

– Развод. Дети. Раздел имущества мне не нужен. А вот деньги нужны. Хочу вложить их в дело Константина и стать его партнером.

– Семейный бизнес, – усмехнулся невесело Кирилл. – Где будете жить?

– У Кости большая квартира в Питере, но он там живет редко. В основном работает за границей. Сейчас с каждым годом заказов в России становится все больше, и мы чаще будем здесь бывать.

– Мы? То есть ты в данный момент большую часть времени собираешься жить в Европе? – словно проясняя пункты очередного договора, спрашивал Кирилл.

– Да. Но несколько месяцев поживем в Питере, пока все не уладим и не поженимся. Костя разведен давно, у него две дочки, подростки. Они полгода живут с матерью, полгода – с ним. Это тоже требуется уладить.

– Я понял. Развод – да, денег дам сколько нужно. Дети – нет!

– Кирилл! – вскинулась Лиля.

– А что? Предлагаешь потащить их сейчас с собой в Питер, «пока все не уладится», к незнакомому дяде, забрать от отца, бабушки-дедушки, из привычной обстановки, а потом и вовсе увезти хрен знает куда! Дети останутся со мной!

– Да ты их не видишь совсем! – атаковала она агрессивным обвинением. – Ты про них хоть что-то знаешь? В какой школе учатся? Кто их учителя? Как их здоровье? Ты помнишь, что Соня пошла в первый класс? Они тебе не нужны и неинтересны!!

– Последние полгода я вижу их чаще, чем ты, – спокойно возразил он. – И тебя от них отвлекала далеко не работа на благо семьи, а роман с другим мужчиной, как я понимаю.

– И работа тоже, – сникла Лиля, забыв про праведный гнев. – Кирилл, детям нужна мать в первую очередь. Тебе на самом деле они обуза, да и старики уже не в такой силе, чтобы ими заниматься. А когда встретишь женщину, зачем ей чужие дети?

– Ли-ля, – спокойно, твердо остановил Бойцов ее тираду. – Я не шантажирую тебя детьми, не предлагаю остаться со мной и сохранить семью ради них. В данный момент не важно, выйдешь за своего Константина или передумаешь, мы разведемся в ближайшее время. Но дети останутся со мной, с родным отцом, и никуда не поедут! Все! Это не обсуждается! Обещаю, что никогда не стану запрещать вам видеться при любой возможности, встречаться, общаться. Но жить будут со мной.

Неприятности – барышни неожиданные и никогда не одинокие, в гости заявляются исключительно коллективом сестер, семейным, так сказать, подрядом!

Развод оформил с максимальной скоростью. Сумма, которая понадобилась Лиле, оказалась далеко не скромной, но Кирилл, скрепя сердце, выдернул ее из дела, хотя видит бог, как нельзя было этого делать! Правда, поинтересовавшись, уверена ли бывшая супруга, что любовь Константина основана не на материальном интересе? Та вопрос проигнорировала, не вступая в дебаты.

Задокументировав передачу денег и отказ бывшей жены от иных денежно-недвижимых претензий посредством нотариуса и его печатей, Кирилл взялся помочь ей перебраться до городу Санкт-Петербургу, к новому семейному счастью, для чего потребовалось присутствие кандидата в мужья Константина Верницкого.

Странное дело, но Верницкий ему понравился. Спокойный, уверенный, очень европейский мужик, на двенадцать лет старше Лили, давно разведенный отец двоих дочерей-подростков, не очень-то с ним ладивших. Одним словом, со своими бирюльками в жизни. Но на бывшую супругу Бойцова смотрел с нежностью и любовью. К тому времени через свои каналы Кирилл навел подробные справки и о нем самом и о его бизнесе, и остался спокоен, что Лильку никто не собирается подставлять, судя по раскладу.

Ну, да и Бог им в помощь!

Не шебуршало у него внутри ничего в непроходящей зияющей пустоте, ничего похожего на ревность, скажем, или там позу какую обиженную попранной мужской первости и превосходства.

Не-а!

Словно не жену бывшую замуж да в дальние страны налаживал, а подругу какую, не самую близкую, отдавал другому.

Со слезами, рыданиями, стенаниями, распоследними уговорами отдать детей прощались в аэропорту, куда провожать отправились скопом – он, дети, его родители, Лилины родители.

Ну, вроде как договорились обо всем.

Дети стали плакать от входных дверей в здание аэропорта, обе пары родителей вторить мелкотне, шагов через десять по холлу, Кирилл посмотрел-посмотрел, разозлился, пожелал счастливого пути, сграбастал детей, родителей и увез домой.

Ночью у мамы случился сердечный приступ. Тяжелый. «Скорая» увезла в больницу.

Дети смотрели на отца перепуганными глазенками, по очереди периодически начиная плакать, не отпускали от себя ни на полшага, держась за штанины его брюк, и все спрашивали, когда вернется мама и куда увезли бабушку. И вроде умные не по годам, и все им объяснили, и Константин им понравился, а, поди ж ты, как испугались, так сразу совсем маленькими стали.

Вот черт бы все побрал!!

Никакая распрекрасная и давно любимая няня, никакие бабушка с дедушкой успокоить детей не могли. Им нужен был только отец. Они ложились с ним спать, вставали вместе, шли за Кириллом в туалет, стояли под дверью и ждали, тем же паровозом в ванную, вместе чистить зубы и умываться, в кухню завтракать. И так везде.

Когда он выходил за дверь квартиры, отправляясь на работу, в ту же секунду начинался дружный рев. Стиснув зубы, Бойцов уходил от этого плача, разрывая сердце.

Мама была плоха. Он поднял всех знакомых и незнакомых врачей, делая все, что только мог и сверх того. Отец от мамы не отходил, поселившись в больнице. Кирилл договорился, чтобы ему поставили кровать, а еду возили из кафе его хорошего знакомого. С детьми занимались Лилины родители и нянька. В школе у малышей начался полный обвал! Они не учились, не слушали учителей, на каждой перемене находили в коридоре друг друга, держались за руки так, что их приходилось растаскивать по классам. А дома стояли непрекращающиеся плачь и стенания, причем не только детские.

Лилины родители тоже стали не последними солистами этого «хоровода», но с определенной целью – уговорить Кирилла отдать детей матери.

А на работе имел место такой обвал!!

Помимо той зияющей бреши, что образовалась соответственно Лилиным денежным запросам, одна за другой случились две аварии на его объектах, да еще подвели поставщики! Бойцову приходилось крутиться похлеще, чем в начале своего дела.

Он нужен был везде и всем, и не двадцать четыре часа, а желательно тридцать и во всех местах одновременно.

Приползя как-то домой после полуночи, кое-как добравшись до кухни, пардон, хотя бы чаю испить, обнаружил там явно ожидавших его бывших тещу с тестем, завздыхавших при его появлении. Кирилл, как тот конь боевой, взбодрился, разозлясь необыкновенно, чувствуя, к чему вся эта сценическая постановка.

– Что-то еще случилось? – совсем не по-доброму поинтересовался мужчина.

– Нет, нет! – заспешила с успокоением теща.

Бывшая.