Озерные страсти

Да и ладно, бог с ним, что гадать, оборвала свои размышления Анна, возвращаясь из рассеянного состояния созерцания в реальный мир. Прислушалась к голосу тетушки, все так же продолжавшей разговор с кем-то по телефону, и подумала – а не съездить ли на залив?

Сегодня она нарушила свой как-то сам собой установившийся порядок дня, увлекшись с самого раннего утра портретом таинственного угрюмого соседа, «Летучего голландца». А что, ему подходит аналогия – он как призрак: появился – исчез. Молча, пугающе необъяснимо…

Ну что такое – снова куда-то мысли ускакали. Так, про залив.

Ане редко удавалось вырваться в загородный дом тетки, потому что, как ни крути, а права Александра Юрьевна: слишком уж много она работает, бесконечно влюбленная и увлеченная своим делом, и когда погружалась в очередной проект со всеми мыслями, эмоциями, настройками, не могла остановиться, пока не заканчивала, настолько завораживалась и жила им. Да и домашних дел хватало, и Ромка…

Словом, редко получалось вырваться на день-два, а уж так, как нынче, аж на три недели безмятежности и чистого отдыха, так это, пожалуй, первый раз за все время существования поселка.

Да-а-а, поселок.

Сказочная, неповторимо прекрасная северная природа Приладожья, два с половиной – три часа быстрой езды от Питера на машине, а словно в другой мир попадаешь, в параллельное, удивительное, волшебное пространство.

Поселение раскинулось на берегу большого глубокого озера, тянущегося километров на пять вдаль расширяющимся клином, на образовавшейся приличного размера, можно сказать, котловине, приподнятой над озером метров на пять и окруженной сродни дну огромной чаши скальными выступами и горками, поросшими лесом, взбиравшимся по ним от самого озера. Слева, на севере, метров на семьдесят – каменная горушка, поросшая соснами, справа холм пониже.

С третьей стороны – возвышенность, через которую переваливала единственная дорога, ведущая в поселок, была самой незначительной, а от дороги, вдоль которой, как почетный караул, стройными ровными рядами стояли матерые сосны, в обе стороны простирался густой лесной массив, что окружал котловину с поселком на нем на многие километры.

Красота, непередаваемая словами, – величественная, мощная северная красота. У Анны каждый раз, как она приезжает сюда, дух захватывало и руки сами собой непроизвольно тянулись нарисовать, запечатлеть, ухватив моменты разного освещения дня, вечера, утра, передать эту красоту.

Когда поселок только проектировался, обсуждали несколько вариантов его названия, и все как один пышные, с претензией на вычурность и роскошь: например, всерьез рассматривалось «Парадиз» в разных вариациях. Но Александра Юрьевна, иронично посмеиваясь, остудила пафосный порыв проектировщиков:

– Вы еще «Райский рай» назовите. Чай, не «Бурдж-Калиф» возводите, а поселок посреди леса, вот и нечего пафосом трясти. Надо что-то простое и незатейливое, чтобы лишнего внимания не привлекать и не дразнить больного любопытства граждан. Что-нибудь типа «У озера» или еще как. В простоте, в простоте, ребята.

Проектировщики, стушевавшись, почесали свои умные головы и, не мудрствуя лукаво, присвоили поселку название «Озерное». Простенько и без затейливых претензий.

Как любого городского жителя, природа всегда завораживала и немного пугала Аню, но это место действовало на нее совершенно по-особенному, вызывая удивительное тонкое чувство не то единения, не то… она будто воспринимала своим внутренним слышанием, чутьем природу этого места, сливалась с ним, порой словно растворяясь душой в этой чистой, сдержанной, суровой природной красоте…

Да что она сегодня все в грезах непонятных, размышлениях-фантазиях пустых и мыслях расплывающихся, одернула себя уж который раз за утро Анюта. Настроение, что ли, такое, какая-то она рассеянно-задумчивая. Может, давление в природе скачет как-то по-особенному, как там оно у нее скачет, чтобы сказываться на самочувствии людей? Тетка Александра частенько это природное давление поминает недобрым словцом в паре с магнитными бурями.

«Да какое, боже ты мой, давление и самочувствие?» – разозлилась окончательно Аня на себя, очередной раз обрывая непонятно как заползшие в разум мысли.

Все у нее в порядке с самочувствием!

– А все потому, что привычный режим нарушаем, – произнесла вслух недовольно Аня.

Степанида Ивановна не совсем уж полную напраслину наводила, когда упоминала спуск к озеру, якобы захваченный недружелюбным соседом. На самом деле его участок находился на склоне, с перепадом высоты метров в пять, который плавно спускался к берегу озера, именно в этом месте подступавшего к самому поселку. Но этот берег был до того неудобным, а местами так и просто опасно крутым, загроможденным валунами, что подступиться к воде отсюда представлялось проблематичным.

Поэтому жители обустроили основной большой причал, у которого швартовались все лодки и катерки, чуть в стороне от поселка, метрах в трехстах по левому берегу, но там сразу от уреза воды начиналась глубина – для лодок и рыбаков самое то, а вот для купания не подходило совершенно. Поэтому для плавания облюбовали и окультурили дальше по северному берегу достаточно протяженный участок ровного пляжа с природным песочком, неглубоким входом в воду, окруженный соснами со всех сторон, ну чисто Рижское взморье, правда, идти до него приходилось километра два. Зато красота какая! За что, видимо, местные в шутку и прозвали этот пляж Северным Майами, буквально сразу сократив название просто до Майами. Ну а что – их поселок как хотят, так и называют.

На второй, что ли, день приезда… Да, на второй, Анна уговорила тетушку и Лену отправиться на этот самый «курортный» пляж погреться на солнышке, поплавать. С первым пунктом – будьте любезны и сколько хотите, хоть зажарьтесь загораючи, а вот со вторым получился полный облом. Вода в озере была чистейшая, прозрачнейшая – дно просматривалось до самого маленького камушка и шустрого малька между ними – и… жутко холодная, поскольку глубина начиналась сразу, метрах в двух от берега, а само озеро подпитывалось родниковыми водами.

Аня и так-то была не пловчиха даже намеком: ну могла держаться на воде, по-собачьи перебирая ногами-руками, без особого энтузиазма и рвения, а воду холодную не любила категорически. Однажды в детстве, когда они гостили на даче бабушкиных с дедом друзей, прыгнула следом за местными мальчишками в холодную речку, так потом две недели болела. Как-то не получилось у них дружбы с водным закаливанием.

А в этом озере вода даже в самое засушливое лето, в самые жаркие, шпарящие солнцем деньки не нагревалась выше семнадцати градусов. Нет, любители окунуться находились, но так, скорее ради экзотики и закаливания не то тела, не то силы воли, но таких было мало, ведь у многих жителей имелись свои личные бассейны на участках, в основном крытые.

И, как ни печально, но Анна вынуждена была с прискорбием признать, что ее курортствование на водах, пожалуй, закончено на пробном этапе этой привлекательной затеи, поскольку загорание, увы, тоже совершенно не ее тема. У Ани очень белая и чувствительная к солнечным лучам кожа. Она и на море-то, на которое старалась вывозить каждый год Ромочку, на пляже всегда сидела под навесом, предусмотрительно одевшись во что-нибудь легкое, но с длинными рукавами. Ну и широкополая шляпа, очки обязательно.

Но в этот приезд с подачи тетушкой замечательной идеи питерская барышня решила, что, раз с плаванием не заладилось, будет она оздоравливаться посредством приобщения к спорту и фитотерапии, то бишь дышать полезными фитонцидами. А где водятся полезные-то эти самые фитонциды? Правильно – в хвойном лесном массиве.

А вот хвойного леса у нас здесь завались – на километры вокруг поселка простирается. Дикие места вообще-то. Хоженые, но дикие.

Когда Александра Юрьевна выбирала для себя участок, она руководствовалась простыми, но важными требованиями: тишина-покой, никакой суеты, поменьше соседей, прекрасный, чистый воздух и великолепные виды на гору, лес и озеро. Посему ее участок и расположился последним от въезда и первым от озера, на правой, южной стороне поселка, на крайней из улиц, рядом с подножием скалистой горушки, поросшей соснами и елями, отделенной от заборов грунтовой колеей.

Чуть позже появился участок того самого загадочного соседа Антона Валерьевича, как бы впереди, но левее, несколько в стороне, и вида-обзора на озеро Александре Юрьевне на загораживал.

Это так, про расположение и планировку, вид, так сказать, сверху.

Решив дышать правильным воздухом, очищая легкие от питерского смога и сырости, Аня с помощью Лены достала из дальнего закутка в кладовке вполне себе рабочий горный велосипед, который когда-то привезла тетушка в надежде раскатывать по лесам, поддерживая правильный образ жизни, диктующий внедрение спорта в массы. С массами, осваивающими спортивные навыки, как выяснила тетушка Александра методом проб, ей оказалось не по пути, по крайней мере в велоспорте, и агрегат отправился пылиться в дальний закуток, чтобы не мозолить глаза немым укором.

Водитель соседа, чей дом находился рядом с тетушкиным, подкачал шины спортинвентаря, отрегулировал сиденье, смазал цепи, произвел профилактику, где требовалось. И на четвертый день своего внезапного отпуска Анна почти торжественно выехала на железном коне через заднюю калитку на грунтовую дорогу, провожаемая и напутствуемая тетушкой Александрой и Леной, твердо заявившими, что верят в ее спортивное будущее.

Метрах в ста пятидесяти от грунтовки, дабы не раздражать своим урбанистическим видом обозревающих пейзажи жителей, нарушая естественную красоту природы, среди сосен тянулся решетчатый трехметровый антивандальный зеленый забор, взбираясь на естественные преграды в виде разбросанных по лесу валунов, поднимающиеся скальные выходы, и спускаясь с них, надежно обхватывая Озерное с двух сторон от поста охраны на въезде и до самого озера. Имелись в этом обманчиво-воздушном сооружении и калитки с электронными замками, ведущие в лес за территорию поселка.

Одна из таких ближайших калиток, к которой и направлялась Анна, располагалась на хорошо протоптанной тропе, сворачивавшей с грунтовки, метрах в ста от дома тетушки Александры, которая, петляя между валунами, довольно полого взбиралась импровизированным «серпантином», если, конечно, можно было назвать таковым эти метания вокруг базальтовых глыб. Вот на эту самую тропу и свернула Анна.

Первый раз она катила все же с некой опаской и настороженностью в разведывательную, так сказать, пробную поездку: приспособиться к езде как таковой, проверить свои силы, опробовать агрегат на неровных лестных тропинках.

Но, как ни странно, если не считать подъема, на котором ей пришлось даже спешиться и вести велик, что называется, «в поводу», она практически сразу приноровилась к ритму езды, да и велосипед показывал себя самым наилучшим образом, мягко преодолевая неровности ландшафта. Ей даже понравилось.

После верхней точки скалы начинался плавный спуск, и где-то метров через триста-четыреста тропинка делилась надвое: одна, основная, так и тянулась вперед, а вторая, менее нахоженная, отворачивала влево. Аня поехала дальше по главной, натоптанной.

Приблизительно через пятьсот метров, может, чуть больше, от основной тропы отходила еще одна небольшая тропка влево, и где-то через километр, практически перпендикулярно движению, снова влево уходила совсем уж еле заметная, почти заросшая тропочка, а все та же главная начинала загибаться, уходя вправо по большой дуге.

Не меняя своего решения, Анна поехала дальше по основной, уходя вправо. Но вскоре как-то резко и сразу почувствовала, что ноги устали, руки, спина, видимо от непривычного напряжения, тоже, и Аня, развернув велик, покатила обратно, так и не разведав, куда же ведет тропа.

На следующее утро проснулась почему-то рано-рано, вышла на балкон, вдохнула полной грудью и замерла, захваченная увиденным, – только начинало светать, и тишина стояла нереальная, воздух звенел от прохладной, прозрачной чистоты, а природа словно замерла, затаила дыхание в ожидании чуда рождения нового дня.

И так вдруг Анюте захотелось в эту минуту, в это неповторимое мгновение обновления природы, солнечного торжества оказаться в лесу, подышать этим воздухом там, среди сосен и редких елочек. И, чтобы долго не размышлять и не передумать, она торопливо оделась, прихватила бутылку воды, тихонько вывела велик из гаража и, выйдя через заднюю калитку, отправилась в поездку по вчерашнему маршруту.

И, хоть ноги немного постанывали от непривычной нагрузки, на этот раз она проехала гораздо дальше и даже подъем преодолела не пешком, а на велосипеде. И покатила вперед – ехала и ехала себе неторопливо, поглядывая по сторонам, вдыхая полной грудью смолистый душистый воздух, пока неожиданно перед ней не расступились высокие деревья и она не оказалась на самой высокой точке над косогором, а перед ней открылась небольшая полянка, поросшая низкорослыми кривыми деревцами и кустарниками среди камней, косогором спускавшаяся к еще одному озеру.

Озеро было не такое большое, как у поселка, оно вытянулось почти правильным овалом, посверкивая среди надолбов и валунов, нагроможденных на мелководье прибрежной полосы, за которыми практически от самого уреза воды поднимался по покатой скальной возвышенности величественный лес-богатырь, вставший ровными корабельными соснами как призрачными воинами.

От нахлынувших, захвативших эмоций, вызванных этой великолепной картиной, Анюта даже дыхание затаила, переживая момент глубокого душевного потрясения, до слезы прямо, вот как расчувствовалась.

Постояла так, постояла, созерцая, вбирая в себя красоту, и выдохнула.

Осмотрелась повнимательней и приметила, что тропинка, по которой она ехала, здесь и заканчивается, а немного правее есть удобный спуск к воде – тропинка не тропинка, скорее обозначенное направление, ведущее к совсем небольшому пятачку, метра три длиной, ограниченному с двух сторон большими валунами, выступавшими из воды, словно закаменевшими охранниками, вставшими на караул по бокам ровного бережка, чуть присыпанного песочком.

Пошла к приглянувшемуся местечку, придерживая ретивый велик, норовивший убежать под горку, пристроила его у одного из валунов, присела и поплескала рукой в воде, просто так, от удовольствия и ощущения душевной радости какой-то, и подивилась – теплая! Не парное молоко, но и не пятнадцать градусов!

– А вот интересно, если… – подумалось внезапно открывшей в себе любознательность юного натуралиста Анне. И, быстренько скинув спортивные тапки, стянув носки, сначала робко попробовав пальцами ног и ступней водичку, удивившись еще разок, смело вошла в озеро аж по щиколотку.

Нет, ну надо же, теплая вода-то!

И тут Аню посетила мысль посмелей предыдущей.

Поозиравшись по сторонам, прислушавшись к тишине на предмет «не пылит ли дорога, не идет ли оккупант» в лице местных туристов, намеревающихся помешать ее смелым планам, и не выявив таковых, Анюта быстренько принялась раздеваться. Понятное дело, купальник с собой она не прихватила, кто ж знал, что такая удивительная возможность подвернется, но и так сойдет, даже интересней.