По следам Гиены

«Тогда договорились», – он хмыкнул и, пожав плечами, скрестил руки на груди, – «Не знаю, что ты за тварь, но, если выполнишь обещание – сделаю все, что ты хочешь. Кольцо, брошки, серьги – достану все. Вытащи меня отсюда!»

«Терпи», – последовал короткий ответ, и тень, казалось бы, замерла. Альфа вздохнул и, присев вновь на кушетку, принял ту же позу, в какой сидел несколько минут назад.

Все-таки это, наверное, сумасшествие, безумие. В него вселилась какая-то тварь, какая-то тень с большими зубами, которая обещает вытащить его из тюрьмы, которая обещает убить этого мерзавца Конте! Наверное, он поверил в этот бред от отчаяния, наверное, ему просто очень хочется верить, что у него еще есть надежда на успех, на удачу. Хочется надеяться, что он не конченный неудачник.

«Итак, кто же ты все-таки?» – он склонил голову набок, с интересом рассматривая собственные пальцы. Вроде бы ничего не изменилось, вроде он все такой же. Любопытно, что за чертовщина подселилась к нему в душу так внезапно?

«Мокой» – последовал короткий ответ. Тень шевелилась, укладываясь в его теле, в его сознании, расползалась по всему его существу, и он ощущал это.

«Морская гиена?» – смутное воспоминание просочилось в душу, он недоверчиво покачал головой, усмехаясь. Среди абсолютно сухой камеры в него вдруг подселилась морская тварь? Свежо предание…

«Тебя называют здесь Хищником…» – тень устроилась и, видимо, несколько слилась с телом и сознанием человека: шипящих ноток в ее голосе стало меньше, – «Обо мне тоже говорят так… Я был рожден пять сотен лет назад, был рожден, чтобы нессти… сссмерть…» – он вновь сбился на шипение.

Альфа ухмыльнулся.

«Тогда нам по пути – я тоже был рожден нести смерть. Принес ее уже многим, но увы… не тому, кому хотел. Как ты оказался здесь?».

«Ждал… долго ждал… подходящее тело…» – тень завозилась, – «Не сссопротивляйсся… Я хочу знать о тебе всссе…».

За дверью послышались знакомые звуки, возвещающие о том, что пришел охранник. Альфа поморщился. Прекрасно, теперь тюремной гадостью ему надлежит кормить еще и этого странного подселенца, и черт его знает, как он отреагирует на эту дрянь.

– Пора есть, Молле, – охранник, держащий поднос (знак особой милости, и то только потому, что в двери не было предусмотрено отверстия, через которое можно было бы кормить пленника), распахнул дверь, заходя внутрь.

Молле медленно поднялся. Внутри у него все горело, тень жаждала действий, хотела крови, и он был полностью солидарен с ней.

«Пора!» – прозвучал в сознании короткий приказ. Мужчина широко, совершенно по-звериному улыбнулся. Два хищника слились в его душе в эти секунды воедино, два страшных, опасных охотника, завидевших жертву, почуявших кровь…

Ударом ноги он вышиб поднос из рук охранника и, пользуясь его мгновенным замешательством, выхватил пистолет из кобуры. Охранник потянулся рукой к дубинке – единственному оставшемуся у него оружию. Альфа ударил его ногой под колени. Охранник тяжело завалился на пол.

Мужчина, действуя с той отчаянной и уверенной четкостью, что свойственна лишь закоренелым преступникам, без тени сомнения, сожаления или страха, выстрелил ему в грудь и, ловко перескочив через тело, бросился бежать по длинному коридору.

Звук выстрела должны были услышать – Молле казалось, что он до сих пор еще звенит у него в ушах, но пистолет он продолжать сжимать крепко и в силе своей был убежден. Тень внутри ликовала и толкала его на еще большие безумства, подгоняла изо всех сил, приказывая бежать быстрее.

«Я искупаю тебя в крови, мокой!» – мысленно воскликнул он и резко свернул налево. Он знал, куда бежать.

За поворотом его уже ждали, встречали – несколько человек с пистолетами и один с автоматом. Так просто выпускать его из застенок, похоже, намерены не были.

Он широко ухмыльнулся и медленно поднял руки, сжимая в одной из них пистолет, стараясь показать, что сдается.

– Все кончено, Арчибальд, – тот, кто держал автомат, нахмурился, – Бросай оружие!

– А если я не хочу? – глаза его опасно сверкнули; рука, легко изогнувшись, так легко, будто и не была рукой человека, что изумило его самого, повернула пистолет дулом к обратившемуся мужчине. Грянул выстрел.

Автоматчик упал.

Остальные, вооруженные не так сильно, принялись торопливо стрелять, стараясь остановить задумавшего столь отчаянный и безумный побег преступника, пытаясь не дать ему покинуть тюрьму, отомстить за павшего товарища…

Он рванулся вперед. Тень сливалась с ним, тень меняла его и между пулями он скользил, как вода, обтекая их, не давая ни одной коснуться его кожи, но стреляя сам.

Тела падали, люди кричали, а он бежал вперед, перепрыгивая через них, не обращая внимания на убитых или недобитых. Он выстилал себе путь телами, поливал его кровью и гордился этим.

«После всего ты вновь будешь смеяться в лицо… сссудье…» – мокой внутри восторженно трепыхнулся, заставляя немного дернуться и его. Альфа раздраженно махнул рукой, меряя быстрыми шагами длинный коридор, стремясь к выходу.

«Дай только выбраться, и я не попадусь…»

«Выберешшшьсся…»

Оставалось еще несколько коридоров. Одиночная камера находилась на отшибе от остальных мест заключения, пути, ведущие к ней, сплошь были засажены тюремщиками, кругом стояли видеокамеры – Хищник был опасным преступником, его боялись оставлять без присмотра, но как выбраться по этим коридорам к тому, что выводил уже почти за пределы тюрьмы, он знал. Он выяснил это еще в первый месяц своего заключения, приглядываясь, присматриваясь и сопоставляя, он нарисовал себе мысленную карту и теперь передвигался легко и уверенно, стреляя иногда в видеокамеры, попадающиеся ему на дороге.

Он и вправду был зверем, почуявшим кровь, хищником, жаждущим лишь убийства, он почти обезумел от ощущения близящейся свободы и шел, бежал, рвался к ней изо всех сил, не останавливаясь ни на секунду, ни на миг.

Тень в его душе, чувствуя, как тело все больше и больше становится ее, как оно все сильнее и сильнее удовлетворяет ее требованиям, тихо ликовала, что поиски наконец завершены. Она так долго металась, так долго страдала, не имея возможности получить тело, не в силах завершить то, что начала еще пять столетий назад… И вот, наконец, вот он – ее человек! Чем больше он проливает крови, тем сильнее становится тень в его душе, а чем сильнее становится тень – тем больше он убивает. Замкнутый круг, из которого не выбраться, из которого не хочется выбираться…

Он без затруднений перескочил через еще одно поваленное тело, ловкий, легкий, уверенный в собственном превосходстве над всеми и, наконец, выскочил в последний коридор, в широкую галерею, завершающуюся тяжелой решеткой, автоматически перекрывающей путь, замыкающей свободу.

Он уже был немного ранен – не все пули ему удалось миновать, кое-какие все-таки достигли своей цели, и теперь рукав тюремной робы уже насквозь пропитался кровью, а нога выше колена омерзительно ныла, пытаясь не дать ему сохранять прежнюю скорость.

Он снова хромал. Все тот же Альфа, что и два года назад – немного прихрамывающий, но не обращающий внимания на боль, уверенный в себе и в своих силах, дерзкий и неукротимый. Он смеялся в лицо опасности, смеялся, глядя без страха прямо в темное дуло пистолета…

Охранники, заметив близящегося преступника, повскакали с мест. Их было двое – один с внешней стороны открытой сейчас решетки, другой с внутренней, оба вооруженные, оба готовые на все, лишь бы не дать Хищнику увидеть свободу. Он был слишком опасен, чтобы его можно было выпускать…

Он опустил руку с пистолетом и, прищурившись, сохраняя на губах легкую не то улыбку, не то ухмылку, неспешно двинулся вперед, немного прихрамывая.

Первый выстрел он сделал в пол, проверяя, остались ли еще патроны – ход глупый, как он понял почти сразу, но довольно угрожающий. Вторым выстрелом снял охранника с внутренней стороны решетки.

Тот, что оставался снаружи, торопливо надавил на кнопку и тяжелая металлическая конструкция поползла вперед, перекрывая собою коридор.

Альфа ухмыльнулся шире. Он чувствовал силу, силу, наполняющую все его существо, его тело, его руки и ноги, он чувствовал, что кровь убитых дала ему эту силу и был безмерно рад этому.

Он приближался, все так же медленно, нарочито неспешно, угрожающе, сумасшедший, дикий, с горящими безумием глазами, в выпачканной кровью одежде, хромающий и ужасно, ужасно неостановимый.

Охранник за решеткой непроизвольно попятился. Альфа вытянул руку, сжимающую пистолет.

Курок провалился внутрь, но выстрела не последовало – патроны все-таки закончились, причем закончились в самый неподходящий момент.

Мужчина зарычал и, отшвырнув бесполезное оружие в сторону, внезапно вцепился руками в решетку. Он и вправду был похож на психа – прилагал невероятные силы, пытаясь справиться с механизмом, пытаясь оттолкнуть решетку назад, вдавить ее в стену, он рычал от ярости, от бешенства, а кровь из открывшейся раны на руке шла все сильнее.

Охранник сдвинул брови и поднял автомат. Улыбаться ему не хотелось – ситуация не казалась забавной, он не ощущал себя победителем, он боялся, боялся этого страшного, безумного человека, этого Хищника, жаждущего крови, мечтающего убивать, и это было совершенно неудивительно, абсолютно естественно – Альфа казался олицетворением приближающейся смерти.

Палец охранника коснулся курка – нужно было оборвать жизнь этого ублюдка, Арчибальда Молле, в конце концов отправить его на тот свет, и он был готов сделать это!.. Но… не смог.

Решетка заскрипела и, внезапно поддавшись натиску силы сумасшедшего человека, медленно двинулась в обратном направлении. Механизм ломался, механизм сопротивлялся, а Молле, истекая кровью, отодвигал ее все дальше и дальше.

Вот, наконец, появился достаточный зазор, и он, извернувшись, как кошка, выскользнул за решетку, бросая ее, частично сдвинутую, сломанную и застопоренную, на том же месте.

Глаза его горели, на губах была безумная улыбка.

– Нет патронов… – слетело с его губ слабое шипение, и сильная, испачканная в масле решетки рука внезапно сжала горло бедного охранника. Тот задрожал, роняя автомат. Что делать, он не знал, не мог себе даже представить – такой силы в человеке он не подозревал, не ожидал, что таковое вообще возможно, и Хищник начинал казаться ему уже сверхъестественным существом.