По следам Гиены

Мужчина, только что выдавивший на руку небольшое количество шампуня и сейчас взбивающий его на волосах в пену, тяжело вздохнул. Ему надоело слышать эти голоса, этот непрестанный шепот в воде, надоело ощущать, что его опять кто-то преследует, что его снова сводят с ума. С него хватило и прошлого приключения, пережитого два года назад.

– Слушай! Слушай-слушай-слууушааай…

– Да черт бы вас побрал, – он недовольно фыркнул, смывая пену. В последнее время душ принимать стало совершенно невозможно – голоса непрестанно звучали среди шороха воды, куда-то звали, к чему-то призывали, и он от этого безмерно устал. Он рассказывал о голосах и брату, и лучшему другу, получал от них закономерные советы обратиться к врачу и только морщился в ответ. В собственной нормальности он по-прежнему был уверен, в том, что на сей раз его не сводят с ума, а хотят добиться чего-то другого, не сомневался.

– Слууушаай… Слушай-слушай-слушай-слушай! Гиена… гиена… следуй за нами… гиена…

Он тяжело вздохнул и, завершая благополучно испорченное омовение, решительным жестом выключил воду. После чего выбрался из ванны и не менее решительно натянул халат, завязывая его пояс.

Ему хотелось еще раз обсудить ситуацию с другом.

Он покинул ванную комнату, взъерошивая мокрые после душа волосы и, подойдя к стационарному телефону, уверенно надавил на одну единственную кнопку – телефон был последней модели, с кучей наворотов и одним из его плюсов было сведение к минимуму времени, затрачиваемого на набор номера многократно вызываемого абонента.

В ухо понеслись гудки. Мужчина отсчитал ровно четыре штуки, когда они сменились знакомым молодым голосом.

– Что случилось, Ник?

Ник усмехнулся. Собеседник его, конечно, тоже всегда знал, кто звонит.

– Можешь подняться ко мне? Разговор есть.

Из трубки донесся тяжелый вздох.

– Обычно, когда ты так говоришь, это не предвещает ничего хорошего. Сейчас иду…

Ник кивнул и уверенно опустил трубку на рычаги. Он не сомневался, что друг выполнит свои слова – в конечном итоге, жил он не за тридевять земель, а всего-то этажом ниже самого мужчины, да и квартиры их были соединены внутренней лестницей. По большому счету, Ник мог просто свеситься с нее вниз и громко окликнуть приятеля, но он предпочитал соблюдать условности, создавая у последнего ощущение, что он живет очень отдельно.

Друг, правда, над этим по большей части потешался, но, с другой стороны, никогда особенно и не возражал.

Он успел немного вытереть мокрые волосы, и даже расчесать их, когда по лестнице, наконец, зазвенели знакомые легкие шаги.

Над ступенями показалась русая шевелюра, и молодой человек, переступив через последнюю ступеньку, остановился, опираясь локтем на перила.

– Итак, что у нас вновь стряслось?

– Голоса, – говорил мужчина очень весомо, зная, что друг поймет. Он и в самом деле понял и, посерьезнев, подошел ближе, немного сдвигая брови.

– Доминик… Это уже становится не смешно. Может, все-таки стоит обратиться к врачу? Нет, давай я попрошу Карла – он пришлет к нам Конрада Трейсмана, ты же знаешь, этот человек – профессионал…

– Дерек, я не хочу, – Доминик медленно потянул носом воздух, затем так же неспешно выдохнул, – Правда, я не ощущаю себя сумасшедшим, я полностью здоров, я невозможно здоров!.. Ну, да ты знаешь. Просто когда я хожу в душ, в шуме воды слышу голоса, которые зовут меня куда-то за ними следовать.

– Сумасшедшие себя тоже сумасшедшими не ощущают, – Дерек изобразил на лице довольно кислое выражение, – Трейсман благодаря тебе в последнее время превратился в настоящего специалиста по тирвасам, к кому, как не к нему тебе обращаться? Скажи спасибо, что я не рассказываю о твоих голосах Карлу, – он неожиданно немного насупился, скрещивая руки на груди, – Уверен, он бы повел себя куда как жестче, чем мы с Ричардом.

– Вот поэтому я и прошу ему не рассказывать! – мужчина слегка всплеснул руками, но тотчас же посерьезнел, – Слушай… Если без шуток – у меня на самом деле нет ощущения, будто кто-то сводит меня с ума. Уж точно не так, как тогда, с капитаном… – его мимолетно передернуло, – Меня просто как будто кто-то зовет, кто-то хочет, чтобы я пришел… может быть, помог… может, мне стоит прислушаться?..

Дерек несколько секунд молчал, в немом изумлении созерцая друга, затем закатил глаза.

– Приплыли. Скажи мне, Ник Конте, ты и в самом деле считаешь, что такое твое решение – признак нормальности? Да я бы сказал, что ты рассуждаешь, как псих из психов сейчас! Куда ты собираешься за ними следовать, в канализацию?

– Нет, ну не то, чтобы в канализацию… – Доминик Конте, почесав в затылке и еще больше взъерошив влажные волосы, присел на подлокотник дивана, слегка разводя руки в стороны, – Смотри. Душ – это вода. А вода ведь бывает не только в канализации, правильно? Может, тут дело в каком-нибудь море, или озере, или пруде…

– Или луже, – устало подхватил Дерек и, подойдя к креслу, стоящему напротив дивана, с размаху упал в него, – Все понятно – к тебе взывают трупы из озера возле дома Карла. Помнишь, Еж как-то признался, скольких его ребятки отправили на дно?

– Не напоминай, – Доминик недовольно поежился, – Я, конечно, сознаю, что мы водим дружбу с человеком опасным и способным на многое, но предпочитаю думать об этом поменьше. Дерек… – он на несколько секунд закусил губу, – Сегодня они несколько раз повторили «гиена». Вода, гиена… Это уже кое-что.

– Гиена, пьющая воду… – молодой человек немного развел руки в стороны, – Гиена, купающаяся в воде… Не знаю, Ник, я, конечно, после всех наших приключений поверить готов во все, что угодно – в конце концов, не каждый день один мой лучший друг оказывается тирвасом, а второй – убийцей с нехилым стажем! – но гиена в воде?.. Я пока склоняюсь к тому, что ты немного спятил от усталости, и это неудивительно! Скажи, после какого количества рабочих дней ты, наконец, взял себе этот единственный выходной?

Мужчина поморщился. Работал в последнее время он действительно много, да и друг не уступал ему в этом – будучи владельцем ресторана, он пропадал на работе целыми днями, и лишь сегодня каким-то образом ухитрился выкроить себе выходной. К слову, именно поэтому и сам Доминик, вняв уговорам приятеля, решил сегодня немного передохнуть.

– Дней пятнадцать… – недовольно буркнул он, – Вообще, Дерек, кто бы говорил! Ты из «Рубикона» просто не вылезаешь!

– «Доминика», – молодой человек, уже давно привыкший спорить с другом из-за названия принадлежащего ему ресторана, недовольно потер двумя пальцами висок, – У меня-то хотя бы всего один ресторан, я не пытаюсь успеть на куче фирм сразу!.. Скажи, а что Дик думает о твоем безумии?

– Дик не думает, – мужчина негромко вздохнул, затягивая потуже пояс халата, – Дик увлечен новой девушкой. Уже третья за последний месяц, между прочим, и про каждую он говорит с невероятным трепетом!

– После смерти Джилл ему трудно вновь связывать себя отношениями[1 -

Об этом и других событиях можно прочитать в книге Т. Бердниковой «Доминик»]*, – парень задумчиво облизал губы, слегка пожимая плечами, – Ты же сам говорил, что до женитьбы он был точно таким же. Дай ему время, может и остепенится… Кстати, в новостях недавно прошла информация о невесте племянника Красного Билла. Похоже, старик Ред скоро обзаведется новой дочерью…

– Сплетничаем, как две девицы, – Ник фыркнул, – А ведь я позвал тебя говорить о серьезных вещах, Дерек, – я думаю, что мы можем попытаться что-нибудь узнать… выяснить… куда они зовут меня?

– Как? – Дерек устало опустил плечи, – Как, Ник? Спросить Ежа, пусть велит Питу добыть информацию – о чем?

– О гиене в воде, – мрачновато отозвался мужчина, – О том, какая может быть связь… может, поискать в старых книгах?

Молодой человек утомленно вздохнул. Идея все еще казалась ему глупой.

– Хорошо. Хорошо, я подумаю, что можно сделать… Но если ты считаешь, что это серьезно – нам в любом случае придется привлечь Ежа. Карл не позволит нам в одиночку заниматься непонятными вещами… Ах, кстати, Ник, – парень слегка развел руки в стороны, – С днем рождения.

***

Альфа глубоко вздохнул и, зажимая куском грязной тряпки рану на руке, с интересом огляделся.

Он бежал долго, очень долго, он еле дышал, но не позволял себе останавливаться – он воспитал свое тело, сделал его таким же сильным, таким же выносливым, как дух, и закалил свою волю в горниле тюрьмы. Он потерял много крови, так много, что ощущал это физически – слабость, головокружение, черные точки перед глазами, – но упорно двигался дальше, не обращая внимания на собственное состояние.

Наконец, ему повезло. Миновав один или два густых пролеска, на значительном расстоянии от тюрьмы, он наткнулся на маленький дачный поселок и, не мудрствуя лукаво, выбил окно в крайнем доме, забираясь в него.

Здесь он мог немного передохнуть.

Он стащил тюремную робу, отшвырнул ее с омерзением в сторону и, схватив какую-то тряпку из числа валяющихся по всему дому, зажал ей рану. Та, что была на ноге, так сильно его не беспокоила – она не кровоточила так и, похоже, пуля застряла где-то в ней, но идти в больницу и просить извлечь ее позволить он себе не мог.

Прихрамывая, он обошел дом, перерывая все, что только можно и небрежно отбрасывая ненужное. Воровство, проникновение на территорию чужой собственности не смущало его – в конечном итоге, срок ему итак светил максимальный, а преступлением больше – преступлением меньше роли уже не играло.

Наконец он наткнулся на аптечку, где с большой радостью обнаружил несколько нехитрых медикаментозных средств, в частности бинт и перекись водорода. Появилась надежда остановить кровь.

Он обильно смочил тряпку перекисью и опять зажал рану, абсолютно не обращая внимания на легкое пощипывание в ней – в свете основной боли оно было совершенно не заметно.

Он уже не был тем Арчибальдом Молле, что некогда лежал, прикованный к постели, получив шесть жалких царапин, изображая из себя жертву чьего-то произвола, нет, – теперь он был Арчибальдом Молле, беглым преступником, плюющим на собственное состояние здоровья, довольно равнодушно относящимся к ранам, да и вообще, куда как более опасным, чем прежде.