Из Москвы в Китеж. История вживания и переживания

Отец Наум и отец Кондрат.

Особо яркой фигурой в городе был отец Наум. Наша бабушка по приезде сразу отправилась к нему на службу и пришла с призывом принести в храм старые кирпичи. Мы осадили бабушку, что нам впрок самим просить, чтоб нам кто кирпич принес. Бабушка кирпичей больше не просила, но приходила всякий раз со службы с грозной проповедью отца Наума о скором конце и последнем времени. Вокруг старца сложился особый коллектив наумовок, приверженных женщин, которые, как мироносицы, защищали своего батюшку от всяких нападков. А такие случались: он отреставрировал древний храм так, что неожиданно для всех искусствоведов на месте притвора появилась церковная лавка. На каждый городской праздник наумовки напекали пирогов на продажу. Поэтому у старца была хорошая машина, дорогие облачения и другие прелести священнической жизни.

Противоположным ему по духу был отец Кондрат. Из московской интеллигенции, он не просил на проповеди пирогов или кирпичей, а произносил поучение, основанное на глубоком анализе святых отцов. Поучение настолько длинное и возвышенное, что не многие достаивали до конца проповеди.

Наблюдая за ними, я вспоминала религиозные споры в XV веке между двумя русскими святыми: Нилом Сорским и Иосифом Волоцким. И дивилась я многократным повторениям в русской истории.

Козий дядька.

На нашей улице жила бабушка, прозванная детьми «козьей бабкой» потому, что когда-то держала коз. Был так же и дядька, держащий коз, но прозвищ ему никто не давал, потому что уважали. В его хозяйстве было 3 козы, и каждый день он их выгуливал, собирал им ветки и доил. Продавал он молоко многодетным семьям по цене коровьего. Однажды в город пришли туземцы с гор и решили установить свои правила. Они зашли на двор к козьему дядьке и потребовали удвоить цену на молоко, чтобы не составлять им конкуренции. Недолго думая, он взял косу в руки и подкосил их так, что больше они не появлялись, и цена на молоко осталась прежней.

Одноклассники.

Была у нас одна соседка преклонных лет, которая каждый выходной принимала у себя одноклассников. Я, закончившая школу на тридцать лет позже ее, удивлялась такой долговечной дружбе. И оказалось, что их объединила учительница истории, водившая их в пешие походы, на археологические раскопки, по старинным деревням, и привившая им любовь к истории, родному краю и, наконец, своим одноклассникам. В их голодное детство в походе ели кашу и суп из пакетика, но пища эта вспоминается уже состарившимися китежцами как необыкновенное лакомство. Черно-белые блеклые фотографии, воспоминания о былом. И встречи с блинами каждые выходные. Если кто-то из них наловил много рыбы, насобирал грибов или снял сливу, то праздник был у всех. Как блекнут на их фоне красочные фото современных школьников и их элитненькие выпускные тусовки. Как блекнет вся идея интернет-одноклассников.

Мастер Андрей.

Это действительно мастер на все руки, как он сам скромно про себя говорил: «от скуки на все руки». Но дело даже не в его даровании, а в отношении к деньгам. Как я говорила, он перекрыл нам крышу сеней. Мы условились на полторы тысячи рублей. Когда он закончил работу и слез, то сказал: «Нет, вы знаете, это не стоит тех денег». Я уже решила, что он будет еще просить, а он продолжил: «Я возьму 700 рублей». Пожалуй, современные категории рынка и предпринимательства до Китежа не долетели.

На берегу Реки.

Китеж расположен на берегу великой реки. Говорят, что город уходил под воду, но часть его всё же выжила, сохранилась и продолжает жить. И живет Китеж не современными мерками, а древними, исконными, памятными с далекого детства. Однако, река вносит свои коррективы. По ней то и дело проходят огромные баржи и прогулочные катера, вторгаясь в тишину городка. Фотообъективы удивленных вояжеров ловят величие уснувшего города. Иной раз проплывает с течением переливчатое пятно нефти или прибивает к берегу захлебнувшихся рыб.  Река и кормит и травит, если травить её. И местные жители уже не пускают детей купаться, предпочитая реке чистые лесные озера.

…Мы провели в Китеже замечательный, памятный на всю жизнь сезон. Собрали урожай, сделали запасы грибов и ягод, наварили варений, насолили и наконсервировали вдоволь. Но Москва звала в гущу событий, и мы закрыли наш ветхий домик, подарили кур соседским детям и умчали в столицу.

Нельзя войти в одну и ту же воду дважды, вспоминаю высказывание древних.

Конец Китежа.

Я ищу Китеж на интернет карте, тщательно перебираю село за селом. Вот залив, вот тот самый поворот дороги. Видно со спутника и реку, и лесное озеро. Но где же Китеж? Что постигло его? Может, старец Наум вымолил у Бога скорый конец и вознес Китеж на небо? Или город стараниями вояжеров оценили туристы, внесли в список городов ЮНЕСКО и перенесли поближе к курортному Плесу?

Может, не выдержала старая набережная кислотно-щелочных вод великой реки и растаяла, потянув за собой и весь городок. Куда делся мой дорогой Китеж с его бесценными жителями, старой напевной речью и яблоневыми улицами?

Нет его нигде… Но я ж уже его жительница, хозяйка китежского дома, своя для многих китежцев.

Выхожу в печали на душную московскую улицу. Притормаживает грузовик. Из кузова выглядывает знакомое лицо. Петр!

Я машинально залезаю в кабину.  «Пристегни ремень безопасности! При перемещениях во времени нужно крепко держаться, а то не знаю, где можешь оказаться. Татарское иго или Опричнина… Если что, я за последствия не отвечаю, – говорит он до боли милым разливистым как рожь на ветру, как холмы русских городов, как Великая река, звучным и окающим говором.

На обложке использована картина Левитана «Вечерний звон».