Личность зверя. Книга 1. Лараэль. Преквизитор империи

– Почему мы этого не выяснили? – повернувшись к Хаспри, поинтересовалась я.

– Не знаю – пожал он плечами. – Но думаю к нашему делу это не имеет отношения.

– Точно нет, – вздохнула я и встала со стула, посмотрела на Ардена и поинтересовалась у него: – Мы же тебе тут не нужны?

– Уже нет, – кивнул тот в ответ. – Мы тут сами. Убийство Аланчи передам бытовикам.

– Хорошо, тогда мы пошли, – вставая прокряхтел Хаспри, вызвав этим у меня снисходительную улыбку.

– Позер, – хлопнула я по плечу коллегу, когда мы выходили из дома, около которого стояли уже три шарабана, один из которых был перевозкой для преступников.

Поздоровавшись с коллегами из отдела запрещенных зелий, карауливших вход, сели в свой тильбюри и отправились допрашивать кривого Сэма.

Полугоблин был у себя в таверне, готовился к вечернему наплыву гостей. Он недовольно посмотрел на нас, как только мы вошли, кивнул головой и продолжил заниматься своими делами.

– Сэмуль, – позвала я его. – Нам нужно задать вам пару вопросов.

Тот в ответ лишь хмуро кивнул, пригласил нас за один из столов, присел за него, сложил руки в замок и изобразил на своем лице внимание.

– Мы только что беседовали со Сразием, – усмехнулся Хаспри. – Он поведал нам о вашем отце.

Кривой Сэм еще больше нахмурился, раздраженно поджал губы, но продолжал молчать.

– Это правда, что вы королевских кровей? – я решила его разговорить.

– Нет, – выпалил он. – Мой отец хоть и принадлежит к роду вождей, но он никогда не участвовал в моей жизни.

– Он оставил вам наследство, – напомнил Хаспри.

– И что? – зло прошипел Сэм. – Думаете мне оно нужно было? Нет, я конечно был рад, что теперь мне не нужно думать о куске хлеба, но вы посмотрите на меня, – он распростер руки. – Это благодаря ему, я такой.

– Ну ваша мама… – начала я, но полуорк меня бесцеремонно перебил:

– Моя мать пыталась избавиться от меня, – сквозь зубы процедил он. – Мое лицо это последствия употребляемых ею зелий. Она хотела избавиться от плода всеми возможными средствами, но ничего не вышло. Я оказался живуч, – печально хмыкнул Сэмуль. – Хотя, когда я родился, она испытывала чувство вины за то, что натворила. Но было уже слишком поздно. Она любила меня, очень любила, но исправить уже было ничего нельзя. Написала отцу, тот выслал денег, благодаря которому мы и открыли эту таверну.

– Вот видите, отец не отказался от вас, – примирительно проговорил Хаспри.

– Не отказался, – пробурчал Сэм. – Мне, уроду, нужна была его поддержка, а не подачки! Я хотел, чтобы он приехал и забрал меня отсюда, надеялся, что у гоблинов надо мной не будут так издеваться. Но отец не захотел. Вам этого не понять, – он махнул рукой.

– Отчего же, – усмехнулась я в ответ. – Мне как раз хорошо известно, что это такое, когда твои родители не поддерживают тебя. А у вас была мама, пусть и допустившая ошибку, но любившая вас. Отчего она умерла?

– Заболела, – вздохнул Сэмуль. – Думаю, она очень переживала из-за того, что сделала Когда-то, это и подточило ее.

– Понятно, – вздохнула я и спросила: – Почему Никольс не пошла к вам?

– Я точно не могу ответить, – пожал он плечами. – Когда Аланчи умерла, я предложил ее дочери место матери у себя, но та отказалась. Она сказала, что шлюхой заработает больше. В чем-то была права, я плачу своим подавальщицам семьдесят лим в месяц, чаевых тут мало, максимум пять—шесть лим за ночь могут заработать, и то не всегда. А продавая себя, тем более такая, как Никольс, молодая красивая, не сидящая на дряни, за ночь могла и сто, и двести лим срубить. Нимеры не отличаются пуританскими взглядами.

– Почему вы их не любите? – поинтересовался Хаспри.

– Не то, чтобы я их не люблю, – пожал плечами полуокр. – Мне не нравится то, чем они занимаются.

– А к Мэри Энн вы прониклись симпатией, – напомнила я.

Сэмуль печально вздохнул, посмотрел вдаль, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и проговорил:

– Все эти шлюхи, даже будучи со мной, не упускали случая подтрунивать надо мной из-за моей внешности. Только лишь Мэри Энн никогда мне об этом не говорила. Знаю, что за спиной она меня обсуждала, но в глаза никогда. Я был ей благодарен за это. Симпатии не было к ней, была жалость, я готов был предложить ей совместную жизнь, но не успел.

– Из жалости? – искренне удивилась я.

– Да. Почему нет? – ответил он. – Она меня жалела, иногда даже заступалась за меня перед другими, когда те говорили колкости в мой адрес. Чем и заслужила мой интерес к себе. Я никогда не предлагал ей оказать мне интимные услуги за еду, как это было с другими.

– А о Никольс вы можете что-то рассказать? – поинтересовался Хаспри.

– Да толком ничего, – ответил Сэм. – Она иногда приходила с матерью, помогала ей тут. Но мы никогда толком не общались с ней. Никольс сторонилась меня из-за моей внешности, всегда пугалась, когда подходил ближе. Она была хорошей девушкой, жаль, что ее убили.

– Вам ее жаль? – искренне удивилась я.

– Да, – кивнул он. – Я думаю, не случись с ней этого, она так же как и мать ушла бы из этой профессии. Я отчего-то уверен, что Лиран положил на девочку глаз. Он к ней относился не так как к другим. Почти всех клиентов находил для нее Одноглазый, редко когда она сама кого-то искала. Да ей и не надо было, мужики сами липли к ней, предлагая за услуги баснословные деньжищи.

– Одноглазый, говоришь, – задумчиво протянул Хаспри. – Ты знаешь, что он был в ту ночь на месте преступления.

– Да, Жиретта растрезвонила тут всем об этом, – кивнул Сэмуль. – И вы знаете что, Лиран напился на следующий день в усмерть, а я за ним такого раньше не замечал.

– Интересно, – усмехнулась я и, посмотрев на своего коллегу, поинтересовалась у него: – А не посетить ли нам и Лирана еще?

– Не получится, – хмыкнул полуорк. – Он пока не просыхал еще.

– До сих пор пьет? – удивленно воскликнул Хаспри.

– Да, – улыбнулся трактирщик. – Похоже Никольс ему была очень дорога.

– Вот это да! – присвистнул оборотень и изумленно взглянул на меня.

– Сэмуль, как ты думаешь, Лиран связан как-то с лакией? – спросила я у полуорка.

– Не знаю, – отрицательно покрутил тот головой в ответ. – Никогда не видел его торгующим ей, да и сомнительных типов около него не было.

– Ну он мог и не сам, – пожал плечами Хаспри.

– Мог, – согласно кивнул Сэм. – Но я ничего об этом не знаю.

Мы не стали больше задерживаться в трактире, да и в самом Ротише делать нам было уже нечего, распрощавшись с Сэмом, сели в тюльбери и отправились в инспекцию.

Как только вошли в свой кабинет, Эдвард тут же вызвал нас к себе. Прибыв к нему, застали у начальника довольных Ардена и Юция.

– Ну что, молодцы, – хмыкнул начальник. – Свое преступление не раскрыли, так хотя бы другим отделам помогли.

– Мистер Селиваний, вы этому не рады? – с сомнением покосился на шефа Хаспри.