Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого

Винсент невинно пожал плечами.

– Я тут не при чем.

– Я смотрю, ты вообще непричемный, – фыркнул в ответ юноша, – И невинный котик, лежишь себе, мурлычешь на подушечке… Даже песиков не калечишь.

– Роман, не отвлекайся, – хозяин замка вздохнул и, неожиданно подойдя к девушке, приобнял ее за талию. Татьяне мгновенно стало уютнее.

– Ну, в общем, когда видение ушмонало, я пошел за тобой, – продолжил виконт де Нормонд, – Тебя не нашел, Альберта не нашел, зато Мари чуть ли не на шею мне бросилась, вопя что-то о злобненькой «мадемуазель Луизе».

– Мда, мне тоже она говорила, что Луиза крайне «темпераментная» девушка, – негромко вставила Татьяна, прижимаясь к своему графу и с улыбкой глядя на него снизу вверх, – Велела держаться подальше от месье де Нормонда, а то мол, мало ли что.

– Может, она имела ввиду Романа? – Эрик еле заметно улыбнулся в ответ. Роман негодующе хлопнул в ладоши.

– Вы меня слушать будете или болтать? Короче, она бросилась мне на шею, а мне было как-то неадекватно, есть хотелось, и вообще… В общем, я себя не контролировал, ну и вцепился ей в шею, – он пожал плечами и вздохнул, – Жаль бедняжку. Хоть она и общалась крайне близко с Альбертом, видимо, заодно с ним не была.

– С чего ты вообще взял, что она с ним общалась? – молодой граф, снова недоуменно нахмурившись, чуть сильнее притиснул к себе девушку, – И то, что Альберт был причастен еще вовсе не…

– А как по мне, так это очевидно! – перебил его брат и, недовольно фыркнув, скрестил руки на груди, – Вот ты не считаешь, что он вообще всегда вел себя подозрительно? Кстати, вашу милую беседу я, хоть и пребывал в шоке от лицезрения Винсента в двух вариантах, – хранитель памяти при этих словах слегка поморщился, – Все же краем уха слышал. Эрик, сложи все вместе, – юноша тяжело вздохнул, – Альберт всегда занимался непонятно чем. Дальше, ты, вероятно, забыл, но я рассказывал тебе, что как-то видел его, посыпающим приготовленную к обеду еду какой-то гадостью. Он тогда отшутился, мол, пряности особые, но все же… Потом то, как он беседовал с тобой и что говорил, его совет тебе убить, чтобы полегчало. Отношения с Мари, кулон… Ну и, наконец, то, что Ричард назвал именно его самой большой для нас угрозой.

– Он просто назвал его имя, – Эрик, в процессе беседы приходящий в себя до удивительного быстро, решительно вступил в спор, – Это вовсе не значит, что он говорил именно о дяде.

Роман на мгновение закатил глаза и, в свой черед грозно нахмурившись, строго погрозил брату пальцем.

– Перестань его идеализировать! Вот явится он в гости на чашечку чая – тогда увидишь.

– Ты так смело его обвиняешь, – молодой граф с сомнением качнул головой, – Но ведь Альберт человек. Он…

– Открывает пространство, как хранитель памяти, – насмешливо вклинился в мирную беседу Винсент и, откинувшись на спинку стула, заложил руки за голову, старательно изображая безмятежность.

Взгляды всех присутствующих, до этого мгновения устремленные в большей степени друг на друга, обратились к нему. Граф де Нормонд бесконечно родным и знакомым Татьяне движением изогнул бровь, сама девушка чуть приоткрыла рот, торопливо припоминая изумление хранителя памяти, вызванное действиями мужчины, говорившего с Эриком. Один Роман остался почти безучастен, лишь чуть склонив голову на бок. В глазах его, однако же, при словах восседающего на стуле мужчины, зажегся огонек неподдельного интереса.

– Что значит «как хранитель памяти»? – медленно проговорил блондин, не сводя глаз с кажущегося совершенно расслабленным Винсента. Тот повел плечами.

– Это значит «как хранитель памяти», – мягко произнес он и неожиданно вздохнул, – Послушайте, может, мы хотя бы в гостиную пойдем? А то говорить о таком здесь… – он окинул красноречивым взглядом серый от пыли холл, – Немного неуютно.

– А ты думаешь, в гостиной пыли меньше? – мигом перехватив его взгляд и разгадав значение последнего, хохотнул виконт де Нормонд, – Наивный подвальный кот… Может, ты все же для начала объяснишься?

– Я не буду объясняться, пока меня хотя бы не накормят! – возмутился мужчина, вскакивая со стула и, перехватив удивленный взгляд хозяина замка, совершенно по-кошачьи фыркнул, – На птичках я за это время похудеть успел, между прочим!

– Что-то в глаза это не бросается, – Роман демонстративно сжал губы, однако, возражать особенно не стал, приглашающим жестом указывая на дверь гостиной. Винсент, развернувшись на каблуках, занес, было, ногу, чтобы отправиться в предложенном направлении, однако, на полушаге остановился и, снова обернувшись к своему язвительному собеседнику, вежливо осведомился:

– Прошу прощения, что, возможно, напрягаю вас, господин виконт, но не соблаговолите ли вы, как-нибудь шляясь без дела, добыть мне более или менее нормальную одежду?

Роман, ухмыляясь, милостиво опустил подбородок.

– Я обдумаю эту просьбу, когда мне не будут мешать разного рода приставучие личности. Иди давай, ты мешаешь пройти мне!

– Вот пример потрясающей вежливости, – с самым, что ни на есть, огорченным видом произнес хранитель памяти и, вздохнув, словно самый несчастный человек на свете, вновь выправил курс в сторону гостиной, направляясь к ней.

Молодой человек, насмешливо улыбаясь, последовал за ним; его брат, продолжая обнимать за талию девушку, вновь чуть привлек ее к себе и тоже повлек в сторону гостиной, с подозрительным интересом вглядываясь в спину идущего впереди Винсента.

Прибытие в искомое помещение он ознаменовал вопросом, в котором отразились все терзавшие его, видимо, еще с мига возвращения воспоминаний, сомнения:

– Разве ты был не в синем костюме на балу, Винсент?

Хранитель памяти, живо обернувшись на вопрос, лениво махнул рукой.

– Я был в красном, ты сам дал мне этот костюм. В синем был он.

Молодой граф вежливо приподнял брови, почему-то переводя взгляд на все еще обнимаемую им девушку.

– Он?

Татьяна тихо вздохнула и, тоже глянув на стоящего с видом исполненного долга, мужчину, чуть покачала головой.

– Винс, его же здесь нет.

– Но ведь это не мешало ему быть в синем, – резонно заметил хранитель памяти, опираясь одной ладонью о стол, возле которого уже несколько секунд стоял.

– О ком идет речь? – хозяин замка, переведя взгляд с девушки на непосредственного собеседника, чуть поморщился, – Опять какие-то загадки…

– Никаких загадок! – виконт де Нормонд, легкой поступью приблизившийся к столу, и без особых церемоний усевшийся на столешницу, развел руки в стороны, – На балу в честь передачи тебе титула присутствовали аж два Винсента, в целях возможности их различения одетые по-разному. Один улетел назад, сюда, другой остался в прошлом. Должно быть, так и страдает сейчас там, бедняжка, – Роман крайне ненатурально всхлипнул и, утерев несуществующие слезы, воззрился на прочих присутствующих крайне недовольно, – Долго стоять-то будем? Всех участников анти-Альбертовской коалиции приглашаю присесть (раз сами они до этого додуматься не в состоянии)! – скобки он весьма мастерски нарисовал в воздухе пальцами. Упомянутые участники, поочередно одарив юношу до крайности красноречивыми взорами, предпочли все же присесть, дабы не ждать еще одного, наверняка, еще более культурного предложения.

Роман, по-прежнему восседающий на столе, окинул всех довольным взглядом и, в свой черед не ожидая, пока ему вновь напомнят о причинах перемещения в гостиную, трижды хлопнул в ладоши.

Эрик обреченно вздохнул.

По гостиной пронесся знакомый легкий ветерок, сметающий пыль, приподнимающий тяжелые портьеры, и словно стеклящий заново окна, и среди гостиной, на том же самом месте, где видела его Татьяна в прошлый раз, возник высокий, светловолосый и бледный человек. Прозрачные зеленые глаза без какого бы то ни было выражения скользнули по всей присутствующей публике и чуть сузились, остановившись на Романе. Анхель склонился в вежливом, выжидающем поклоне.

– У нас тут голодающий, – радостно сообщил ему юноша, бросив многозначительный взгляд в сторону Винсента, – Одна штука. Накормить, напоить… Спать сами уложим. Где-нибудь под столом. На коврике.

Хранитель памяти, приоткрыв от возмущения рот, только поднял, было, кулак, чтобы погрозить обнаглевшему виконту, когда пронзительное мяуканье, донесшееся из-под стола, заставило всех отвлечься от их мирной, отчасти бессловесной, перебранки.

Юноша, цепко ухватившись за столешницу, опасно наклонился вперед, повисая на несколько секунд едва ли не вниз головой и, внимательно посмотрев на выразившую желание отобедать вместе с прочими, кошку, печально вздохнул.

– Однако, количество голодающих увеличивается прямо на глазах… Может быть, кто-то еще хочет есть? – он новь выпрямился и, поочередно одарив брата и девушку испытующим взглядом, уточнил, – Нет? Точно нет? Ну, тогда ладно. Анхель, обед на две кошачьи персоны, пожалуйста.

На лице мажордома, определенно прежде не видевшего Винсента в его человеческой форме и не слышавшего обращения Романа к нему, не отразилось и тени недоумения. Он лишь почтительно наклонил голову, сделал шаг вперед, и спустя мгновение на столе перед хранителем памяти образовалось старинное, оригинальное, изящное и роскошное блюдо, с каким-то рисунком на дне. Впрочем, мужчина, истосковавшийся по нормальной еде, поданной в готовом, а не сыром виде, предпочел уделить куда больше внимания наполнявшему блюдо жаркому, нежели ему самому.

Между тем Анхель, опустившись на одно колено, аккуратным, изящным и каким-то отточенным жестом поставил на пол перед кошкой блюдечко молока. Блюдечко, как и блюдо, что мажордом поставил перед Винсентом, поражало изящной, не бросающейся в глаза красотой; сам же Анхель, сохраняя на лице маску совершенного равнодушия, поспешил выпрямиться. Татьяне, наблюдающей за ним за неимением более любопытного объекта для разглядывания, на миг почудилось отвращение, скользнувшее едва заметной волной в прозрачных, льдисто-зеленых глазах.

Мажордом, завершив процедуру кормления всех собравшихся возле стола кошачьих, чуть приподнял подбородок и решительно шагнул назад, испытующе глядя на юного виконта. Тот же, в отличие от девушки, явно не замечающий ничего странного в его поведении, небрежно махнул рукой.

– Спасибо, Анхель, можешь быть свободен. Если кто-нибудь еще оголодает, я тебя позову.

Мужчина сделал еще шаг назад, склоняясь в почтительном поклоне. Легкий ветерок пролетел по гостиной, возвращая всю пыль и грязь на законные места, унося с собою вставшие, было, на место, осколки стекол; фигура мажордома на мгновение как-то очень ярко выделилась в падающем из окна сером свете дождливого дня и ожидаемо пропала.

Татьяна медленно выдохнула, ощущая необъяснимое облегчение, накатившее, словно волна, с исчезновением этого неприятного члена их странного семейства.