Кормилица по контракту

Утром Евгения Гавриловна таки отчитала ее за вчерашнее опоздание, но, против ее ожиданий, сделала это без особой злости. Валя молча выслушала, покивала и убежала в магазин.

В отделе никто с ней больше не нянчился, Зоя Васильевна сразу же поставила ее на прежнее место, между Мариной и Верой, и спокойно удалилась по своим делам. Валя поглядывала на Веру – как она после пережитой бурной ночи, – однако та лишь лукаво ухмылялась.

Покупатели текли рекой, общаться почти не получалось. К обеду Валя уже зверски хотела есть. Сегодня она взяла деньги и, купив здесь же, в универсаме, пачку лапши и пирожок с капустой, уплела и то, и другое за обе щеки.

К концу дня Валя успела поссориться и помириться с Альбиной, получить похвалу от менеджера за высокий темп обслуживания, утешить плачущую Марину и договориться с Верой снова провести вечер в баре. Она уже не чувствовала себя смертельно уставшей, наоборот, работа приносила ей удовлетворение и бодрость.

Через день Валя съездила в поликлинику, обошла всех специалистов, сдала анализы и торжественно вручила заполненную медкнижку секретарше.

Так потекла столичная жизнь. С первого аванса Валя накупила сестрам подарков, отослала по почте, отложила денег на самое скромное питание и вместо блузки приобрела себе симпатичный джемперок за гораздо меньшую стоимость.

Нареканий со стороны администрации не было, отношения с сослуживицами сложились хорошие. Она уже привыкла, что Маринка вечно пребывает в дурном расположении духа, Альбина почти все время молчит, а Верка только и говорит, что об очередных кавалерах. Были в отделе и другие продавщицы: смазливая, черноглазая Танька, тихая как мышка Олеся и бойкая, смешливая Лада. В какие-то дни некоторые из девушек переходили в соседний мясной отдел, взвешивали и упаковывали фарш и полуфабрикаты. Распоряжались этими перестановками Зоя Васильевна и все та же Галина, дочка секретарши. Валю они не трогали – слишком уж ловко она управлялась с машинкой, щелкая покупателей, как семечки.

В общем, все складывалось весьма удачно. Даже тетка постепенно перестала ворчать и смирилась с тем, что ближайшие полгода-год у нее в квартире будет жить постоялица.

Лето закончилось, за окнами стоял дождливый сентябрь. Валя все чаще, выходя утром из дому, раскрывала над головой старенький темно-зеленый зонтик. Кроссовки прохудились и пропускали воду, но до получки было еще далеко. Приходя в универсам, Валя переобувалась в туфли, а кроссовки пристраивала в комнате отдыха у включенного обогревателя – сезон отопления пока не начался.

Ногам в потрепанных, изношенных лодочках было холодно. В конце концов сердобольная Зоя Васильевна принесла ей из дому свои старые войлочные ботинки. Они оказались Вале в самый раз. Пребывая в отличном настроении, она нарезала батон докторской, тихонько напевая под нос любимую мелодию с «Фабрики», как вдруг почувствовала спиной чей-то пристальный взгляд. Валя закончила работу и обернулась.

Неподалеку от прилавка стоял парень явно кавказской внешности и рассматривал ее в упор. Валя недовольно повела бровью, однако кавказец не двинулся с места, продолжая пялиться на нее во все глаза. Тогда она отдала покупателю нарезку, уперла руки в боки и проговорила с суровостью в голосе:

– Чего вам, молодой человек?

– Ничего, – миролюбиво ответил парень с еле уловимым акцентом. – Просто гляжу. Красивая девушка, и работает красиво.

Валя пренебрежительно хмыкнула. Она недолюбливала и побаивалась южных мужчин. В Ульяновске их было гораздо меньше, чем в Москве, – здесь они попадались на каждом шагу, бросали на нее масляные взгляды, выразительно цокали языками вслед, а то и норовили откровенно облапать на ходу.

Однако незнакомец чем-то неуловимо отличался от остальных. Создавая его, природа-матушка явно не поскупилась. Внешность у парня была дай бог всякому: стройный, гибкий, на точеном лице глаза-вишни, грустные и загадочные, тонкий, орлиный нос, яркие, четко обрисованные губы. И выражение лица не самодовольно-надменное, а мягкое, но серьезное. А еще копна волос цвета воронова крыла и приятный запах дорогого одеколона, долетавший за прилавок даже с приличного расстояния.

Все это Валя не преминула отметить про себя, вслух же с холодной вежливостью произнесла:

– Пожалуйста, будьте так добры, не мешайте.

Кавказец покачал головой и улыбнулся – не нахально, а с искренним добродушием и теплотой.

– Суровая девушка. Такая красавица, а неласковая. Я ж ничего не делаю, только смотрю.

– В музей идите, – колко проговорила Валя. – Там картин много. Любую выбирайте и смотрите на здоровье. А здесь магазин. – Она демонстративно перекинула косу за спину и, заметив подошедшего к прилавку старичка, с улыбкой обратилась к нему:

– Что желаете?

Старичок желал триста граммов любительской. Валя с утроенным рвением принялась за дело.

Парень постоял еще немного, вздохнул и исчез.

– Лихо ты его отбрила, – шепнула на ушко Вале Вера. – Не всякая бы отважилась.

– Почему это? – искренне изумилась Валя.

Вера, взвешивающая буженину, даже руки опустила.

– Разве ты не в курсе, кто он?

– Нет.

– Это же Тенгизка, сын хозяина. Чудо хлопец, верно? Кобель только жуткий, но с его внешностью другим и не будешь.

Верка мечтательно закатила глаза и, решительно пришлепнув на лоток этикетку, вручила буженину покупательнице, громко брякнув:

– Приятного аппетита!

Женщина молча сунула покупку в корзину и, покосившись на девчонок, отошла. Валя задумчиво теребила в руках целлофановую оболочку от колбасы.

– Девушка! – тихонько окликнул старичок. – Вы уснули?

– Ой, простите. – Она швырнула шкуру в ведро и стала отрезать от батона нужный кусок.

Ей одновременно было и приятно, и как-то не по себе. Ишь, черт чернявый, вылупил свои фишки! А глазища-то, ну прямо в пол-лица, отродясь таких не встречала. И подумать только – у старого, брюхастого Муртаза Аббасовича такой красавчик-сынок. Ну, как он теперь разозлится на Валю да пожалуется папеньке? Вдруг тот уволит ее или наложит какой-нибудь штраф? А что, очень даже запросто, хозяин – барин.

Валя тут же отогнала от себя глупые мысли. В самом деле, где это видано, чтобы штрафовать за нежелание разговаривать? Да и наверняка этот Тенгизка к каждой новой девушке точно так же подъезжает, все небось привыкли давно, никто внимания не обращает.

Она не заметила, как щеки у нее разгорелись, ей стало жарко, будто на ногах были не войлочные сапожки, а настоящие валенки.

– Чего пылаешь? – ехидно поинтересовалась Верка. – Глянулся, видать, мальчишка?

– Заткнись, – грубо оборвала ее Валя и сама себе удивилась – чего это она?

– Заткнусь, – невозмутимо согласилась Верка, – только учти, запросто от него не отделаешься. Ты не смотри, что он весь из себя культурненький – что надо, то и возьмет.

– Руки коротки, – сердито и смущенно буркнула Валя. Помолчала немного, а потом спросила, осторожно и нерешительно: – А что… он со многими тут… хороводился?

– Как тебе сказать? – неожиданно серьезным тоном проговорила Вера. – Не так чтоб уж и со многими, но были у него пассии. Ладка, например.

– И… чем все закончилось?

– Бросил он ее. Месяца через два. На Светку-кассиршу переключился. Потом на Майку.

– Это кто? – полюбопытствовала Валя.

– Работала у нас раньше администратором. Но она его сильно старше была, тоже более пары месяцев не продержалась.

– Вот негодяй! – с невольным восхищением проговорила Валя. – А смотрится таким барашком.

– Держись от него подальше, овечка! – засмеялась Вера.

Рядом возникла Зоя Васильевна.

– Девочки! – Обычно добродушное лицо выражало недовольство. – Потише. На вас покупатели смотрят. Хотите выговор схлопотать?