Черное облако души

– Давай что-нибудь из Кристины Агилеры, – потребовал тот.

– Ого! – Влада кинула на него одобрительный взгляд. – Вам нравится Агилера?

– Нравится.

– Ну окей. Я тоже ее обожаю, хоть это и не джаз. – Она достала телефон и включила минусовку.

Никита Кузьмич с интересом смотрел на неё, слушая знакомые звуки вступления. Это была его любимая песня. Страстная и драматичная, она никогда не оставляла его равнодушным. Влада, привычно уже, тряхнула рыжей гривой и запела. Никиту аж подбросило. Какой голос! Полный, сильный, удивительного, бархатистого тембра. Особенно чисто и красиво звучал нижний регистр. «Видимо девчонке передался музыкальный дар от бабушки», – подумал Никита Кузьмич. Маша была необычайно талантлива и слух имела превосходный. Он незаметно взглянул на Надежду Сергеевну. Та была равнодушна к эстрадно-джазовой музыке, ей нравились только песни военных лет в исполнении Шульженко. Но сейчас было видно, что и ее проняло. Она не отрывала глаза от девушки, ее лицо прояснилось и разгладилось. Влада спела последний вокализ и умолкла.

– Браво! – Никита Кузьмич захлопал в ладоши. Надежда Сергеевна не удержалась и тоже захлопала, но тут же смутилась и потупила взгляд.

– У тебя отличный голос. – Никита Кузьмич встал с дивана и подошёл к Владе. – Ты, без сомнения, поступишь в училище. Дураки они будут, если тебя не возьмут.

– Но деньги, – тихо произнесла та, – деньги-то все равно придётся платить. Где их взять?

– Об этом не переживай. Я что-нибудь придумаю. – Никита похлопал ее по плечу. – Спой ещё.

– Вам правда нравится? – просияла Влада.

– Ещё как! И Надежде Сергеевне тоже. Верно, Надюша?

– Верно, – с улыбкой, хотя и сдержанной, подтвердила та.

– Хорошо, я вам спою бабушкину любимую. Вряд ли вы ее когда-нибудь слышали, это мало исполняют. Вот. – Влада ткнула пальцем в телефон.

Послышались нежные звуки флейты, ей вторила скрипка. Мелодия дошла до верха и оборвалась. Наступила напряженная пауза. Перед глазами Никиты явственно встал зал ресторана, рояль, хрупкая девушка в длинном платье… и тут же он услышал серебристый голос Влады. Он нежно и ясно вплетался в инструментовку, цепляя самые потаенные струны души Никиты, лился, как бирюзовый и чистый ручей, смывая все горькое, тоскливое, само безжалостное время… Никита почувствовал, как к горлу подступают слёзы, и скрипнул зубами.

Музыка кончилась так же внезапно, как и началась. Никита, потрясённый, не мог вымолвить ни слова. Наконец он глубоко вздохнул.

– Великолепно! Кто автор этой композиции?

– Ты все равно его не знаешь. – Влада улыбнулась. – Я рада, что вам понравилось. – Она спрятала телефон и неожиданно широко зевнула. – Простите, спать хочется. Устала как собака за день.

– Так ложись и отдыхай, – засуетился Никита Кузьмич. – Надюша, ты постелишь?

– Постелю. Пусть ляжет у тебя в кабинете, я туда раскладушку поставлю. Ты ведь не против? – Она в первый раз за вечер посмотрела на Владу без злости.

– Я только за, – согласно кивнула та. – Можно в душ?

– Можно, – разрешила Надежда Сергеевна. – Полотенце возьмёшь на полке в шкафчике.

Влада снова кивнула и скрылась в ванной, откуда сразу же донёсся шум воды. Никита вопросительно взглянул на Надежду Сергеевну.

– Ну? Что ты на меня смотришь? – усмехнулась та. – Старый ты развратник. И не стыдно тебе? Может, у тебя много таких внучек?

– Нет, только одна. – Никита ласково обнял жену. – Но зато какая! Чудо девушка. А какой талант!

– Другая на моем месте выгнала бы вас обоих на улицу, – проворчала Надежда Сергеевна. – Стыд какой – на старости лет такое узнать!

Однако Никита видел, что она больше не сердится. Влада ей понравилась, как и ему самому. Ну что с того, что она немного поживет у них? Будет петь им по вечерам, а днём гулять по бульвару с Шоколадом. Опять же, поможет Наде по хозяйству.

– Ты у меня самая лучшая, – нежно сказал Никита Кузьмич и обнял жену. – Пошли спать.

Уже в спальне, переодевшись в халат и включив лампу для чтения, Никита услышал, как хлопнула дверь ванной. «Ну, русалка, – с добродушной насмешкой подумал он, – плещется в душе полчаса».

– Да, – раздался из коридора приглушённый голос Влады. – Да, у меня все в порядке. Все окей. Целую.

«С кем это она? – полюбопытствовал Никита. – Мать-то, по ее словам, умерла, бабушка тоже. Может, уже парень есть? Наверняка – у такой-то красотки». Он вдруг почувствовал укол ревности. Ему захотелось, чтобы у Влады не было никакого парня, и вообще никого из близких и друзей. Пусть он будет ей самым близким и нужным, никем не заменимым. С этими мыслями он залез под одеяло, раскрыл томик Драйзера, но чтение не заладилось. Глаза слипались, в голове роился целый ворох воспоминаний, слегка ныло сердце. Никита погасил лампу, повернулся на бок к стенке, и вскоре его сморил крепкий сон.

6

Ему снилась Маша. Ее невероятные глаза, нежные улыбающиеся губы. Он целовал руки, щеки, волосы, всю ее целовал, с неистовой страстью, даже с исступлением. Была ночь, шел снег, голубые снежинки кружились под тусклым светом желтых фонарей, и не было вокруг ни единой души, ни звука, ни шороха. Никита выпустил Машины руки, слегка отстранил ее от себя. Она молчала, легонько покусывая губы.

– Наконец я нашёл тебя, – шепотом проговорил Никита. – Как я виноват! Виноват, что не решился, уехал, бросил тебя. Но и ты хороша – скрыла от меня, что будет ребёночек. Как ты могла?

– О чем ты? – Маша посмотрела на него с недоумением. – Какой ребёночек?

– Ну как же? Девочка, Аня. Моя дочь. – Он хотел обнять ее снова, но она выскользнула из его рук.

– Ты что-то путаешь, Ник. Я… я… – Ее лицо вдруг сморщилось, губы скривились, Из глаз выкатились две крупные слезинки.

– Не плач, милая! Не надо плакать, я ни в чем тебя не виню. Я люблю тебя. Любил всю жизнь и только теперь понял это.

Он хотел вытереть слёзы с ее лица, но пальцы скользнули в пустоту. Прекрасное видение таяло на глазах, рассеиваясь по снежной ночи. Миг – и перед его глазами осталось лишь чёрное небо с золотым тонким серпом луны.

– Маша! – крикнул Никита и проснулся…

Со сна ему показалось, что он не дома, а в той убогой квартирке в М. Он вздрогнул, облизал пересохшие губы, повернулся и увидел Надежду Сергеевну. Та сидела на кровати и с тревогой глядела на него.

– Что, батюшка, сердце? Ты так стонал во сне. Я уж хотела «Скорую» вызвать.

– Сердце? – хрипло переспросил Никита Кузьмич и вытер со лба холодный пот. – Да нет. Все в порядке, не бойся. Сколько времени? – Он покосился на темное окно.

– Шестой час, – сказала Надежда Сергеевна, глянув в телефон, и зевнула. Никита Кузьмич кряхтя сел на кровати и свесил ноги на пол.

– Ты куда? Рано ещё. Поспи.

– Пить хочется. Пойду попью.

– Там компот в холодильнике.

– Я лучше просто воды.

Надежда Сергеевна кивнула и легла под одеяло. Никита Кузьмич, шаркая тапками, вышел в коридор и побрел в кухню. Проходя мимо кабинета, он невольно прислушался, но из-за двери не доносилось ни звука. «Спит, – подумал Никита о Владе. – Конечно, спит, в ее возрасте все долго спят». Он толкнул кухонную дверь и вздрогнул: в темноте за столом белел силуэт. Никита Кузьмич дрожащей рукой нашарил выключатель.

Вспыхнувшая люстра осветила Владу в коротенькой ночной рубашке, склонившуюся над телефоном. В ее ушах были наушники. Она растерянно смотрела на Никиту Кузьмича.

– Ты чего здесь? – Он подошёл к столу.