Дом без привидений

Вечером Вероника и Егор долго сидели на кухне за бутылкой любимого белого вина, думали да гадали, как быть.

– Егорушка, давай возьмем. – Вероника просительно взглянула на мужа. Он обнял ее и посадил к себе на колени.

– Тебе нравится, Никусик?

– Очень! Я буду самой счастливой, если мы его купим.

Егор немного помолчал. Лицо его было сосредоточенным и серьезным.

– Хорошо. Если ты хочешь, то давай. Я согласен.

Вероника взвизгнула, обняла его и принялась целовать.

Они решили снять внушительную сумму со счета плюс кое-то Егор одолжил у Воронова, обещая вернуть через пару лет. Этого им хватило, чтобы завершить сделку. Через месяц право собственности было зарегистрировано в Росреестре, а еще через неделю первая машина с вещами и мебелью приехала в Плацкинино. В московскую квартиру пустили жильцов, чтобы отдавать долги и обустраивать дом. Это было почти сразу после Нового года. С тех пор и месяца не прошло…

Нет, продать дом не вариант. Нужно бороться со своими страхами и предрассудками. Они будут счастливы здесь, и точка! Вероника принялась одеваться. Есть ей не хотелось, но она выпила кофе с печеньем, немного поработала, пошила. Настроение заметно улучшилось. Она решила выйти на улицу, пройтись.

Температура за ночь поднялась до минус восьми, на небе не было ни облачка. Во дворе снова оказалось полно снегирей. Среди них затесался дятел, в смешной красной шапочке. Вероника долго любовалась на птиц, насыпала им пшена и семечек, затем слепила большую снежную бабу и украсила ее нос морковкой. Ей стало совсем хорошо и весело. Не об этом ли она мечтала – жить на свободе, в приволье, дышать свежим воздухом, а не бензиновыми парами, гулять в собственном дворе. Она достала из сарая огромную лопату и расчистила широкую дорогу в сугробах. Щеки ее разгорелись, глаза блестели.

– Ну что, подруга, как жизнь? – обратилась она к снежной бабе. – Хочешь, слеплю тебе приятеля? Я мигом. Сейчас… – Вероника зачерпнула было рукавицей снег, но в это время в калитку постучали. Она вздрогнула и замерла.

– Эй, есть кто дома? – раздался из-за забора тонкий старческий голос. Вероника вздохнула с облегчением.

– Да, есть. Сейчас открою. – Она поспешила к воротам.

За оградой стояла маленькая сгорбленная старушка в черном платочке с красными розами и длинном, тоже черном пальто, отороченном лохматым собачьим мехом.

– Все никак не дойду до вас, дочка. – Старушка протянула Веронике небольшой сверток в полиэтилене. – Держи-ка.

– Что это? – удивилась Вероника.

– Подарок. Потом откроешь. С новосельем, что ли. Я бабушка Ульяна, соседка ваша. А ты кто будешь?

– Я Вероника, можно коротко, Ника. – Она была несказанно рада. Как здорово – живая душа рядом. Теперь можно пообщаться, обо всем расспросить да просто вместе посидеть, чаю попить. – Хотите чаю? – спросила Вероника у гостьи.

– Чего ж не хочу? Я чайком побаловаться люблю. И дом посмотрю с превеликим удовольствием. – Старушка вошла во двор. При виде снежной бабы на ее лице расцвела улыбка. – Это ты, что ль, слепила?

– Я.

– Эк, как дитя. Сколько ж тебе?

– Много. Двадцать восемь.

– А ребятишек нет? – Старушка кинула на Веронику проницательный взгляд. – Вижу, что нет.

– Как видите? – изумилась та.

– Да по лицу. Я, милая, много чего вижу, натура у меня такая. Да и были бы ребятишки, они бы уже здесь, во дворе, галдели да носились.

Вероника подумала, что бабка абсолютно права.

– Вы заходите в дом, – пригласила она.

Ульяна с трудом взгромоздилась на крыльцо и, мелко семеня, прошла в прихожую.

– Сто лет здесь не была. – Она сняла пальто и осталась в вязаной безрукавке поверх белой блузки и вязаной же юбке до самого пола. Волосы у нее были совсем белые, заплетенные в тощую косицу, как у школьницы. На морщинистом личике лукаво блестели маленькие серые глазки, нос курносый, как крючок. – Колька-то, хозяин здешний, гостей к себе не пускал. Гордый слишком был. Что говорить, пришлый человек, не из наших. Знаться с нами не желал, особняком жил.

Вероника с интересом слушала старуху. С бывшим хозяином дома они общались совсем мало. Он показался ей человеком серьезным и адекватным.

Сразу предоставил все документы, обстоятельно провел экскурсию по каждому этажу. Признался, что, если бы не смерть жены, дом нипочем бы продавать не стал. А теперь жить тут невмоготу – все напоминает о ней.

Вещи свои быстро вывез, оставил то, о чем договаривались за отдельную плату: пару кресел, двуспальную кровать и шкаф. По документам выходило, что домом Николай Снегирев владел целых двадцать лет.

– Бабушка Ульяна, а Снегирев сам построил этот дом?

Старушка сняла валенки, сунула ноги в тапочки, стоящие под вешалкой, и молча пошла в гостиную, оставив вопрос Вероники без внимания.

– Красиво у тебя здесь. А главное – просторно. Не люблю, когда все заставлено. – Ульяна мелкими шажками пересекла огромную комнату и уселась за стол. – Ну что, чай будем пить?

– Конечно. – Вероника положила сверток на диван и захлопотала у плиты. Включила чайник, вынула из ящика печенье, мармелад, нарезала халву. Старуха терпеливо дожидалась, пока она поставит перед ней чашку с чаем и тарелку со сладостями.

– А сахар? – потребовала Ульяна. – Сахар есть у тебя? Я с сахаром пью.

Вероника улыбнулась.

– Есть, конечно. – Она достала с полочки красивую керамическую банку с песком.

– Вот это дело. – Ульяна насыпала в чашку три полные ложки. Шумно подула, смешно выпятив губы трубочкой, и принялась пить маленькими глоточками.

Вероника тоже села к столу и надкусила мармеладку.

– Бабушка Ульяна, а вы мне не ответили. Кто дом построил?

– Кто построил, того уж нет. И не будем об этом. – Старуха недовольно поморщилась. – Вот чай у тебя не очень. Я тебе свой принесла. – Она кивнула на лежащий на диване сверток. – Попробуешь. Он у меня с травами, сама сушила. И собирала сама. Тут у нас разнотравье летом, надо только не полениться, спозаранку встать – и в поле. В травах и сила, и здоровье. Вот, к примеру, у тебя отчего детишек нет? Ты замужем?

– Замужем, – кивнула Вероника.

– Не болеешь ли по-женски?

– Нет, здорова. Просто пока не хотели детей.

Бабка осуждающе покачала головой.

– Как это можно детей не хотеть? Дети для женщины – первое дело. Вот у меня их пятеро, детишек-то было. Пять!

– Почему было? – вырвалось невольно у Вероники, и тут же она пожалела о своих словах.

– Померли они. – Взгляд Ульяны стал глубоким и отрешенным.