Я влюбилась в четверг. Прынцы без сердца

Как-то вечером, в середине срока нашего уединенного пребывания с Пашкой на даче, пока наши родители проходили интенсивный курс увеселительной терапии, свалившийся на их хрупкие плечи из самых лучших моих побуждений, – впитывали в себя восхитительный дух Парижа и фотографировали друг друга на фоне каждой из замеченных там достопримечательностей, кто-то постучал ко мне в деревянную дверь: тревожная дробь – пауза – снова очередь, еще длиннее первой.

Разминая затекшие ноги и усиленно вращая ноющей шеей, я нехотя оторвалась от экрана компьютера и стала спускаться вниз.

– Сейча-ас! Иду-у! Кто там?

– Открывай, открывай скорей! – послышался знакомый женский голос. – И когда уже в вашей глуши появится цивилизация?

– Сметанина?

– Да, я! В следующий раз звонок с собой привезу… Или колокольчик лучше?

Журналистка-издательница Танюха влетела внутрь и захлопнула дверь.

– Фу! Доехала. Вот погода! Ты жива?

– Кажется… А что случилось? За тобой гонятся волки? Или толпа благодарных читательниц требует твои автографы? – спросила я «автоматом» и тут же пожалела.

Перепуганная Танька стояла и смотрела на меня. Взгляд ее был жалостливым, почти таким, как тогда, когда меня, царевну-отличницу, распределили после окончания института работать в болото, учить местных лягушат английскому языку, и сомневалась она тогда очень, что в те места когда-нибудь судьба заглянет, чтобы меня обратно на белый свет вызволить.

– Что? Что не так? Меня никто, кроме Пашки, не видит, чего косметику попусту тратить? – пробубнила я недовольно и волосы на затылке стянула покрепче в знак полного несогласия с ее жалостью ко мне. Но сегодня Танюху волновал не мой внешний вид, а что-то другое.

– Ты… Не знаешь?

– Зз… знаю. – Теперь я испуганно заморгала, сопротивляясь на всякий случай. Я не желала слушать никакие новости, которые могли бы вывести меня из сладкого состояния домашней заторможенности. – Ннне надо. Я… Я не любопытная. И вообще-то знаю все, что в настоящий момент может мне понадобиться. И не хочу знать ничего другого! Ннне хочу!

Танька открыла рот, постояла так, задумавшись, заглянула за мою спину, повращала головой направо, налево и… ничего не сказала. Чувствовалось, что не ожидала она почему-то увидеть в моем доме картину полного покоя, оторванности от цивилизации, отрешенности от внешнего мира, сосредоточенности на семейных буднях. Загруженная под маковку утешительница многочисленной аудитории журнала «Остров женщин» однозначно прилетела в подмосковную глушь с какой-то важной целью, но я убедила ее не говорить мне с какой. Легко так уговорила.

– Тебе… не звонили? – только спросила она, между прочим.

– Нет. Мой телефон в отпуске. Отключен. У нас в доме свои новости – сегодня, например, званый ужин. Так что присоединяйся… Эй, вы там, наверху! Мы есть хотим! Марш картошку чистить!

– Кто там? – спросила Танюха, продолжая стоять у двери и выглядеть озадаченной.

– Проходи. У меня там кавалеры высшей пробы.

– ?..

– Я надеюсь, ты не забыла надеть вечернее платье? В меню – картошка и колбаса, устроит? А вот и повара. Прошу любить и жаловать. – Я представила ей мальчишек, по перилам съехавших вниз один за другим. – Павел. Мой сын. С ним ты знакома. А это Сергей – соседский внук. Он сегодня специально отправил бабушку с дедушкой в Москву, в театр, чтобы остаться с нами наедине, да, Сергей Васильевич?

Малыш стоял, внимательно разглядывая странную тетю в шубе и кроссовках, с сумкой через плечо, из которой торчали какие-то журналы и газеты.

– Тетя, вы почтальон? – спросил Сережка, не удосужившись ответить на мой вопрос.

– Нет. Тетя – журналист. Скажи. ЖуРРРналист, «ррр»!

– Кажется, ты ку-ку! – Так и не улыбнувшись, Танюха повертела пальцем у виска и стала скидывать свою верхнюю одежду прямо на пол. С трудом стянула с себя кроссовки, бросила там же у входа сумку и прошла в дом. В старых джинсах, толстом белом вязаном свитере с огромным воротником, поверх которого был надет пиджак ярко-зеленого цвета. – Так… – протянула она, оглядывая неприбранные комнаты одну за одной и похлопывая себя по огромным накладным карманам. – Что это у вас тут происходит?

– Ничего, изучаю сына. Как ты велела, – шепотом ответила я, прогоняя мальчишек на кухню накрывать на стол.

– И?..

– По-моему, я нашла к нему подход. Ты знаешь, такие результаты потрясающие! Мы с ним ролями поменялись. Он у нас взрослый, а я веду себя как маленькая. Ты уж поддержи меня, не смотри как на чокнутую. А я тебе за это на компе погонять дам, хочешь? Или фантик от жвачки подарю! Классный, ты что, не отказывайся…

– Ты сошла с ума. Точно! – послышалось из моей комнаты после недолгого молчания. Ясно, Танюха прочитала названия слащавых мелодрам на обложках видеокассет, разбросанных там повсюду. – Что это?

– Ликбез.

– Слово «дурдом» сюда больше подходит. Расскажи лучше, тебе Алла звонила? – спросила Танюха, заглянув зачем-то за штору. – Рассказывай. Я в курсе.

– Да? Ты о зажигалке? Она не моя. Ошиблись там, наверное. Пошли ужинать, зовут.

– Так как его зажигалка могла попасть в твой номер? Ты Лешку спрашивала? Ну? – Танюха, слава Богу, имела совесть и снова стала настаивать на ответе, только когда я уже провожала ее домой, сытую, ублаженную, но совсем не повеселевшую.

– Нет. Не спрашивала. Он должен приехать на днях, тогда попробую. Чего вы с Аллой ко мне пристали? Мало ли людей с такими инициалами?

– Лешка… Должен приехать, говоришь?.. – Танюха поникла совсем, даже споткнулась, перешагивая через порог. – Ладно, я пойду. Живи пока потихоньку, наслаждайся. Правильно, что мобильник выключила.

– Ты же только что ругалась, что я исчезла из вашего поля зрения?!

– Да это я так, в целом. Устала. Знаешь, номер сдавали на прошлой неделе, рекламы не хватило, пришлось еще материал добирать, на ходу сочинять.

Наконец Танька устроилась за рулем и завела машину.

– На. Вот он. Свеженький. Из типографии. – Она протянула мне через окошко толстый бумажный «кирпич». – Здесь две моих статьи. О пользе покупок и еще одна… Тебе понравится. Иди, дверь закрой и читай.

Танюха в последний раз многозначительно повела своими шикарными черными бровями вразлет и умчалась восвояси, увозя с собой свою нераскрытую тайну. Но я даже не собиралась теряться в догадках какую, я просто пошла домой, разглядывая по пути обложку журнала «Остров женщин», где значился заголовок Танькиного очередного шедевра: «Как стать счастливой. Инструкция по эксплуатации собственной жизни». А рядом сверкала улыбками фотография двух страстно влюбленных друг в друга молодых человека. К счастью, разного пола.

Нет уж, увольте меня от такого чтения. У меня будет другая жизнь, а значит, мне нужна другая инструкция по моей эксплуатации.

…Танюха проехала по пустынной улице дачного поселка, свернула в темный перелесок, предварительно перекрестившись, промчалась по кочкам еще двести метров, скорее туда, на показавшийся среди деревьев просвет. Минуту спустя она остановилась посреди огромного заснеженного поля и вышла из машины. Нет, старенький «Запорожец» сегодня не капризничал, в его обычном дребезжании чувствовался некий задор, словно он старался побыстрее добраться до дома и встать наконец в свой просторный теплый гараж, который достался ему по наследству от разбившегося вдребезги шикарного (по сравнению с ним) автомобиля марки «Волга».

Дело было совсем в другом. Сильный ветер стих, сумев наконец разогнать надоевшие всем стаи серых туч, на неделю застрявших над столицей и областью, и теперь круглолицая небесная красотка луна разгуливала по огромным просторам черного бездонного неба, совершенно не стесняясь своей прекрасной естественной полноты. Для коренной москвички, годами не покидавшей свой любимый город, развернувшаяся перед ее глазами великолепная картина живой природы стала настоящим откровением.

«Когда же я в последний раз неба-то так много видела?» – стала вспоминать Танюха и поняла, что очень давно. Тогда она была еще молодой и наивной, ходила на свидания не в дорогие рестораны и ночные клубы, а ездила с милым на троллейбусе на темные лавочки Нескучного сада.

А звезды…

В городе их совсем не бывает видно. За долгую жизнь в свете уличных фонарей и квадратиков зажженных окошек домов она, оказывается, успела забыть, как выглядят звезды. Но может, теперь и вспоминать не стоит? Зачем взрослым, твердо стоящим на ногах людям – звезды? От них только в головах мечты разные появляются… Мешают они, мечты эти, под ногами путаются…

Танюха Сметанина ухмыльнулась своим чудесным мыслям и занялась тем неотложным, что было никак не связано с пейзажем зимней ночи и с черными небесами, усыпанными звездами, необходимыми лишь астрономам, чтобы их считать, да астронавтам, чтобы к ним летать. Она долго тыкала пальчиками по кнопкам и набрала наконец короткий текст сообщения для Анютки, в котором признавалась, что ничего мне…

«…сказать не смогла. В доме спокойствие. Оставила ее так до понедельника».

«Что ж… Я скажу ей потом. Сама. Все равно уже ничего не изменишь…» Анютка, проинформированная о чем-то Танюхой в современной, предельно лаконичной форме, выключила свет в гостиной и подошла к окну.

По старинке руками она раздвинула шторы, впуская лунный свет, тоже не изменивший свой окрас за последние миллионы лет, и на ум ей почему-то пришли несовременные стихотворные строчки современного автора по имени Наталья Лапушкина, которые та прочитала ей как-то, стоя у окна, босиком и в одной ночной рубашке, так же, как она сейчас.

…Что наша жизнь? Игра!..
О да! Никто не смеет спорить…