Алый отблеск зари

Пироги с капустой и с яблоками получились классные. Тесто не обиделось за несколько растянутый срок созревания, и теперь десерт на два дня был обеспечен. Завис у компьютера на долгие шесть часов с заданиями ЕГЭ по обществоведению, отгоняя посторонние раздумья о прорехах и сигнальных промахах в отдельно взятой жизненной ситуации, в данном случае касающейся именно его.

Глава 2. Вызов

Вечерний звонок в Германию должен был потревожить мать, но сидеть и тупо ждать, сколько будет блуждать по рельсам огромной страны его письмо, было неблагоразумно. И пусть, наконец-то, раскроет она своему взрослому сыну, почему так старательно скрывала все эти годы тайну его настоящего отца.

Но выдохнул с облегчением, когда вместо матери трубку взял дед:

– Твоя мать заторопилась и оставила телефон на столе, когда вместе с бабушкой они уехали на обследование в клинику. Неважно наша Наталья Ивановна себя чувствует вдалеке от дома. Одышка усилилась после перелета. Зря мы на Германию купились. Нужно было в областном центре на операцию в кардиоцентре соглашаться или в Москву ее везти. Все в эти проклятые деньги упирается. Тут все-таки такие светила работают. И у Инны страховка есть. Будем надеяться на лучшее. Инна разобьется, но для матери все возможное сделает. Как ты?

– Дед, ты скажи, только честно: моя мама знает, где сейчас живет мой настоящий отец? Я нашел письмо шестнадцатилетней давности, там его старый адрес, мне теперь известны его имя и фамилия. И все. И обидно. Мне нужно просто прояснить для себя – почему мать отказалась сообщить о моем появлении человеку, причастному к моему зачатию, даже, если он являлся преступником? Почему она не захотела быть со мной в детстве, чтобы дать мне положенную долю материнской любви и ласки, бросив меня на вас? Ведь я нормальный, не урод. Неужели разрыв с любимым человеком потопил в ненависти все чувства сострадания и нежности к маленькому беспомощному существу, много лет тому назад?

Дед перебил торопливо:

– Все, все, Ярик! Притормози! Неужели Наталья не выбросила этот бесполезный листок бумаги? Внук, ты пойми только одно: Инночка безумно тебя любит, даже больше, чем девочек от Кирилла. И это ее бегство в Сибирь, и скоропалительное замужество, и отъезд в Германию – все это бегство от самой себя. Понимаешь, нужно время, чтобы осознать все свои ошибки, которые ты уже не в силах исправить. Ты думаешь, почему мы сорвались из своей страны на старости лет? Чтобы до конца быть рядом с единственной дочерью. Она одинока здесь, даже в своей семье. Не знает она, где этот Александр сейчас. И ты подожди еще немножко, не тревожь пока свою мать. Сама она тебе всю правду расскажет, когда вы встретитесь.

Ответ в собственном конверте пришел только перед майскими праздниками в конце апреля. Неизвестная добрая душа корявым, с наклоном в левую сторону, старческим, неуверенным почерком пояснила, что «родители Александра померли, а он приезжал лет пять назад, продал дом в пригороде и на всякий случай оставил свой новый адрес: Красноярский край, деревня N., лесхоз. И больше не появлялся. А два письма от однополчан, с которыми служил в армии, ему были отправлены».

Щеки загорелись от неожиданного везения. И сразу в своем развитом воображении представил во всех подробностях встречу с высоким громилой под сто девяносто сантиметров роста. Потому что и коренастый дед, и миниатюрная, даже после трех детей, мамочка Инна после шестнадцати лет Ярослава смотрели на него снизу вверх, удивляясь, в кого из родни он так быстро вытянулся.

Учителя физкультуры усиленно сватали Ярослава в институт физической культуры на волейбол или баскетбол. Азарт и победы на многочисленных спортивных соревнованиях, многочасовые тренировки в спортивном зале подхлестывали самолюбие, но всегда честно говорил сам себе: «Спорт – это не мое!»

Легкость и неожиданная сообразительность при составлении компьютерных программ, уверенные победы на шахматных турнирах всех уровней, упорство, когда сидел на школьных и районных олимпиадах по математике и физике до последнего и получал многочисленные грамоты.

И четкое понимание: «Это все – не мое. Ну, дал Господь Бог способности, не обидел и твердостью характера – но ведь нужно будет и платить по счетам, отдавая своими достижениями, успехами, результатом. А пока в голове – полная неопределенность. И нет отчаянной самоотдачи, решимости, понимания, на что выплеснуть свое трудолюбие, напряг всех жизненных сил. А уже через два месяца, как у пионеров был девиз: «Будь готов!», должен быть и немедленный ответ: «Всегда готов!»

«Ни к черту, не готов! Выбрал для сдачи из необязательных предметов английский, информатику и обществоведение – смесь не состыковочных предметов, а куда их употребить – полная загадка! Учителя думают, что какую-то стратегию разработал, как судьбу на сивом мерине объехать, а он, Ярослав, пока в явном тупике».

Вышел во двор, огляделся и представил, как в калитку сейчас входит дед. Затрещин от него не дождешься, не дотянется, но привычным матерком он точно сейчас бы любимого внучка обложил.

«Затяжная холодная весна, поздняя пасха, конечно, внесли свои коррективы в начало весенних работ в саду и огороде, но такого запустения дед бы точно не потерпел. Вся осенняя грязь, в беспорядке валяющиеся ветки, остатки сухих листьев, какие-то ящики из-под прошлогодней рассады, не подвязанные ветки малины – нет, извините, экзамены экзаменами, но „весной каждый день год кормит“ – любому мальцу в деревне известно с рождения. И виноград с розами под укрытием, наверное, сопрели. Секатор, грабли и лопату – немедленно в руки! И яблони с грушами срочно нужно опрыскать, а то будешь потом червивые плоды ведрами в землю закапывать».

И, когда до позднего вечера вкалывал в саду, копал уже хорошо подсохшую землю в огороде, пришло четкое понимание – не будет он писать письмо на деревню незнакомому мужику:

«Решено. Сдам экзамены, получу аттестат и сразу поеду в далекий Красноярский край, в деревню N, разыщу Александра Соснина, а дальше – по обстоятельствам. Но для страховки отправлю сначала письмо в сельсовет с обратным адресом на втором конверте: «Прошу сообщить, проживает ли в настоящее время в Вашем населенном пункте Александр Соснин. Его разыскивает дальний родственник».

Письмо пришло еще через месяц, в начале июня, накануне первого экзамена по математике. На последнюю консультацию в начальную школу Ярослав не пошел. В здании средней школы все кабинеты были опечатаны. Таращились стволы видеокамер. Школа застыла в ожидании.

«Сообщаем, что Соснин Александр Владимирович, действительно, проживает на территории вышеуказанного сельского Совета, работает в лесхозе лесником. Его заимка находится в пятидесяти километрах от села N, и в настоящее время ваше письмо ему пока не передано. Секретарь Совета Скворцова М. А.».

Чертыхнулся про себя: «Двадцать первый век на улице, а письмо тащилось целый месяц по рельсам, чуть-чуть быстрее, чем в девятнадцатом веке на лошадях. Ведь всего один щелчок в Интернете, и сразу готовый ответ. А ты уверен, что в глухомани таежного Красноярского края есть действующий Интернет?»

И времени хватило, и решение созрело: сразу после выпускного – билет на поезд. И на весах судьбы, если решать, что важнее, явно перевешивало стремление увидеть того человека, который, возможно, является его отцом.

А документы в выбранный вуз можно успеть сдать в последний день, чтобы не трястись перед компьютером в нетерпении месяц, наблюдая, как в списке сдавших аттестаты на данный факультет твоя фамилия стремительно летит вниз после сто балльников и победителей Всероссийских и международных олимпиад.

Классная дама укоризненно покачала головой, явно осуждая родственников Ярослава за то, что бросили несовершеннолетнего внука в такой ответственный жизненный период одного, когда он принес деньги за выпускной вечер:

«А вдруг устроит с ребятами дома гулянки со спиртным и девочками? Накурятся какой-нибудь дряни, передерутся, дом спалят. Ищи потом крайнего!»

Но читать очередную нотацию не стала. Поводов Ярослав пока не давал, но безнадзорность ведь еще никого до добра не доводила.

После отъезда деда и бабушки в Германию парни из школьной сборной осторожно намекнули, что всегда есть повод расслабиться, уединившись в пустом доме со знакомыми девчонками. Но Ярослав показал молча кулак, и желающих настаивать больше не оказалось.

Девчонки – одноклассницы старательно и прилипчиво делали попытки обратить на себя его внимание. У многих были давно серьезные отношения с взрослыми мужиками.

Ярослав усмехнулся: «Каждому – свое». Пробегая глазами по выставленным на сайтах откровенным рассказам современных авторов, иногда хотелось просто пойти в душ и отмыться от грязи, наглых вызовов, нарочитых излияний и порочности сегодняшних юнцов.

Каждый второй герой бравировал знанием зарубежных музыкальных хитов, марок лучших коньяков и сигарет. И модно было прожигать свою жизнь в забегаловках ночных клубов, в объятиях прожженных проституток, давно распрощавшихся с иллюзиями прекрасной молодости.

Сельская жизнь – это специфически сложившаяся атмосфера сочетания упорного труда и добровольного подчинения законам бытия. И понятно – сельская молодежь бежит от этого, попахивающего нафталином прошлого, застоявшегося напряжения и принуждения, желая долгожданной, неосязаемой, подчас выдуманной свободы в замкнутом пространстве нескольких десятков квадратных метров съемных городских квартир.

И шикарный личный автомобиль с его мощным мотором дает своему хозяину только относительное чувство покорения пространства на переполненных улицах столицы и просто большого города. Ведь любой человек находится постоянно в вечной закупорке толпы, и редкие попытки вырваться на море, в горы, в лес только лишний раз подчеркивают твою полную и постоянную зависимость от окружающей действительности.

Дед, Иван Васильевич, последний десяток лет работал завхозом в крупном фермерском хозяйстве.

С весны до поздней осени он не вылезал из кабины мощной «Газели», нового трактора или старенького комбайна.

С семи лет дед научил и разрешал внуку водить старую, но еще крепкую собственную «Ниву», когда пылили по бесконечным полевым дорогам. И никто в семье не считал это какой-то особой заслугой, выдающейся особенностью подростка – будущий мужчина должен быть ответственным умельцем, ведь «пахать» придется всю сознательную жизнь.

Летом Ярослав с пятого класса, согнувшись, иногда даже, становясь на колени в грязную борозду, сгорал под жгучим солнцем на ручной прополке луковых и морковных плантаций. Зато осенью с еле скрываемой гордостью перед дедом получал вместе с деньгами натуроплату. Друзья плевались, обзывали хозяев капиталистами и скрывались на речке, стараясь поскорее забыть утомительный, беспощадный месяц эксплуатации. Ярослав учился терпеть молча.

После выпускного вечера, в хорошем подпитии, закатив штанины модных дорогих брюк, по колено в неожиданно холодной воде перешли и перетащили через брод девчонок в пушистых бальных платьях, хлебнули, чтобы согреться, из полтарашек подкрашенного соком самогона на высоком берегу, нетерпеливо дождались первых острых лучей разбуженного солнца. Ярослав проспал подряд почти восемь часов. И вечерней маршруткой уехал в Саратов, чтобы не опоздать на ночной поезд. Деду в Германию не позвонил – не хотелось врать.

Глава 3. Облом

От матери и от бабушки Ярославу передалась особенность, которой он, начитавшись фантастики и приключений в младших и в средних классах, сначала не придавал никакого значения:

– Ну и что, если вдруг ночью во сне был участником какой-то странной заварухи и, проснувшись, в ярчайших подробностях помнил даже раскраску боевых шлемов вражеской конницы? Просто интересные сны!

Но бабушка сокрушалась:

«Вырастешь, как и Инночка выросла фантазеркой, будешь летать над землей, а потом случайно споткнешься, и действительность ударит больно и несправедливо».

Но воображение вдруг подсказывало сюжеты военных сражений, запутанных лабиринтов и таинственных пещер, и в результате в третьем классе Ярослав начал в толстой общей тетради писать рассказ про пиратов. Вечерами читал после ужина деду и спрашивал: «Похоже на правду?». Дед смеялся: «А вот писателей в нашем роду никогда не было!». Потом дело дошло до стихов.

Сон на верхней полке плацкартного вагона в духоте убежавшего последнего июньского растянутого дня был настолько ярким, объемным и жестоким, что, проснувшись, в первые секунды Ярослав даже и не понял, где явь, а где рассеянная правда виртуального пространства. Отдышавшись от неожиданного видения, приколол себя: «Зачем днем улегся спать? Ведь бабушка всегда говорила: не спи на закат – голова будет болеть».

Пошел за кипятком, выпил стакан чая с густой заваркой и прилип к окну. Пейзаж постепенно менялся, и беспредельность огромной страны вырисовывалась все яснее именно в этом прогоне от степей и редких рощиц средней полосы до высоченных деревьев диких заповедных чащоб сибирского величия.

Начало сна не предвещало ничего пугающего:

«Он идет по какому-то косогору, по обычной глинистой заброшенной дороге, незаметно входит в какой-то пестрый лес и начинает в сгустившихся сумерках темнеющего пространства осторожно оглядываться. Эта туманная пелена, словно просочившийся дым от недалекого костра, настороженно окутывает деревья, тормозит, не пускает вперед. Нужно проснуться, стряхнуть это наваждение сна, но он медленно тащится в растерянности, потеряв реальные ориентиры в виде лесной тропинки. И в минуту очевидной паники вдруг из сумрака обступившего леса он вырывается на опушку, завораживающую своей летней, пронизывающей солнечной торжественностью. И в колосящемся разнотравье, в неглубокой лощине он видит лежащего, раскинув руки, незнакомого человека. Он заснул или умер на этом приволье солнца и травы. Лица человека не видно. Жутко. Но его, Ярослава, тоже тянет нырнуть в этот летний просторный травяной шатер, развалиться на пригорке и получить свою порцию солнечного беспредела…». И в эту минуту он проснулся.

Пока от небольшой железнодорожной станции добирался до районного центра на новеньком автобусе по асфальтированной трассе, переночевал в какой-то частной гостинице с общим душем и туалетом в пристройке, то забыл про непонятный, тревожный сон, радуясь, что цивилизация нынешнего века не потерялась в царстве величественных хвойных деревьев.

Но, когда у приземистого одноэтажного «Магнита» спросил, как добраться до деревни N, то ему посоветовали связаться с таксистами или поспрашивать на автостанции попутчиков. Потому что рейсовые автобусы туда не ходят, а жители тех далеких мест скидываются и нанимают машины, если приспичит нужда поехать в больницу или в районные конторы.

И такой экипаж Ярославу повезло найти. Муж привез в райцентр жену с грудным ребенком на медосмотр и прихватил односельчан, пожилую семейную пару, которым потребовалась юридическая помощь. Только после обеда сумели выехать, заполнив доверху большими пакетами багажник, причем Ярославу пришлось вжаться в дверцу, чтобы втроем с женщинами, с ребеночком на руках у матери уместиться на заднем мягком сиденье поношенной «Волги». И расстояние впечатляло – больше ста пятидесяти километров по грунтовому шоссе.