Черные списки судьбы

Черные списки судьбы
Татьяна Михайловна Чистова

Максим потерял все, что у него было. Теперь все его имущество – это маленькая квартира в старом доме. Жители не рады новому соседу, и между ними немедленно начинается война не на жизнь, а на смерть. А тем временем им грозит общая беда – дом должен уступить место торговому центру: все решено, земля продана, мешают только оставшиеся в доме люди. Идти им всем некуда, за их собственность чиновники дают такие гроши, что и сарай не купишь, и соседская междоусобица перерастает в освободительную войну. И сам дом начинает постепенно открывать свои тайны, обреченным защитникам помогают и родные стены и тени прошлого.

Татьяна Чистова

Черные списки судьбы

Макс не сразу понял, что это летит ему в голову, увернулся в последнюю секунду. У виска что-то грохнуло, срикошетило к стене, раздался звон. Бутылка, как оказалось, у нее отлетело донышко, и образовалась «розочка», с более длинным, нежели в классическом варианте, «стеблем». Голоса внизу стихли на мгновение, потом раздались насмешливые матюки.

– Что там? – Наташка толкала Макса в спину, – лампочка перегорела? Иди быстрее, и так опаздываем.

Так бывает, что перегоревшая лампочка взрывается как граната, но не сейчас. Во-первых, лампочки на их этаже жили недолго, от силы день-два: их то выкручивали, то тупо разбивали, и под потолком торчали останки, похожие на монстров из старой компьютерной стрелялки. А во-вторых компашка на площадке между вторым и третьим этажом искала иных развлечений. «Отдыхали» они уже часа полтора, сначала из подъезда слышались тихие голоса, потом громкая ругань, потом убогая музыка, потом о стены стали бить пустую посуду. Два «разрыва» Макс слышал из-за закрытой двери, и вот третий снаряд едва не разбил ему голову.

Прилетел он снизу, от окна c накрытым, как стол, подоконником. Бутылка, наполовину полная, разноцветные жестяные банки, криво нарезанная колбаса в пакете, консервы, хлеб. На Макса от «стола» пялился парень лет двадцати с небольшим – жирный, нескладный, с широкой бледной рожей, взгляд пустой, без единой эмоции. Рот перекошен, полуоткрыт, того гляди слюна потечет на грязную полосатую футболку. Второй, на вид постарше, тихарился в углу, прикрывал рожу козырьком бейсболки, третий, в черных трениках и толстовке сидел на корточках и подпирал стенку, не шевелился под капюшоном. Макс спихнул разбитую бутылку вниз, та покатилась по ступенькам и врезалась в тапки сидящему, а он точно этого и не заметил. Зато из-под козырька бейсболки мелькнул острый совершенно трезвый взгляд, дядя с насмешкой глянул сначала на «розочку», потом на Наташку, что высовывалась у Макса из-за плеча и ухмыльнулся. Макс попятился, наступил Наташке на ногу и получил кулаком в спину.

– Ты чего…

Он не дал девушке и слова сказать, прикрыл дверь и толкнул Наташку в комнату.

– Иди переоденься.

– Что? – девушка аж задохнулась, распахнула глазища. Макс повернул ее за плечи и впихнул в комнатенку справа.

– Давай, давай, быстро. Платье вчерашнее надень, оно мне больше нравится.

Наташка нравилась ему в любой одежде, а без нее так выглядела ну просто на загляденье. И сейчас не отказался бы полюбоваться, но время поджимало.

– Оно к туфлям не подходит, – растерялась Наташка, Макс хлопнул ее ладонью пониже спины, закрыл дверь и выскочил в подъезд. Наташке пора на работу, у него тоже дело намечено, так что придется поторопиться. Поймал на себе взгляд мужика, так и прикрывавшего рожу козырьком, заметил, что пальцы у того все в наколках, сбежал по ступенькам вниз. Третий так и медитировал на стенку перед собой, от троицы воняло, как от мусорного бачка в жаркий полдень, колбаса на подоконнике разила рыбой.

– Выпьешь с нами? – дядя с наколками потянулся к бутылке, бледный олигофрен заржал. Макс скинул на пол выпивку и закуску, бутылка покатилась по полу и улетела на второй этаж, колбаса разлетелась по площадке. Хлопнула дверь вверху, Макс обернулся. Но это была не Наташка, а соседка из квартиры напротив, истасканная, как метла, тетка непонятных лет. Мужик у нее работал вахтой, приезжая, напивался до чертей, правда, тихо и незаметно для окружающих, и выкидывал жену из дома, зачастую, в чем была. Хорошо, если в халате, а бывало, что и без оного. Вообще без всего. Полиция наводила порядок, мужик приходил в себя и снова сваливал на вахту, потом все повторялось по новой. Сейчас тетка куда-то собралась, но, почуяв неладное, шмыгнула обратно в свою нору и закрылась на все замки.

– Ты обалдел? – улыбнулся черными зубами наколотый дядя. Олигофрен изумленно таращился то на разлетевшуюся по полу закуску, то на приятелей. Третий не шевелился, так и тянуло потыкать в него палочкой и посмотреть реакцию, если таковая последует. Макс негромко предложил им пойти во всем известном направлении, причем незамедлительно. Вышло грубо и очень невежливо, олигофрен немедленно обиделся, покраснел, рот у него задергался. Наколотый перестал улыбаться, сунул руку в карман, Макс повернулся так, чтобы видеть всех троих одновременно. За спиной раздалось глухое ворчание, олигофрен попятился, налетел на стену, дядя в наколках заметно растерялся.

По лестнице спускался мелкий жилистый мужик, нелепый в слишком широких для его роста джинсах, да еще и длинных вдобавок. Штанины почти что подметали пол, и как дядька в них не путался, оставалось загадкой. Рядом на полусогнутых лапах шла здоровенная немецкая овчарка, лохматая, как мамонт, мощная зверюга. Мужик держал ее неожиданно сильными для своего роста руками, овчарка глухо ворчала в намордник и дыбила загривок.

– Тихо, Ларс, тихо, – мужик прошел мимо, на ходу сунул Максу руку, сжал сильно, как клешней. – У нас две вязки сегодня, ехать далеко, в область. Ларс, рядом!

Кобель оскалил белейшие клыки, рыкнул из «корзины», олигофрен вжался в стену. Дядя из-под бейсболки следил за псиной, что-то сжимал в кармане и не двигался. Тут делов-то было: снять намордник и дать Ларсу, добрейшей псине, на самом деле, высказать все, что он думает по этому поводу. Но хозяин поволок рычащего производителя дальше, поскользнулся на колбасном огрызке, чертыхнулся и пропал из виду. Приоткрылась дверь квартиры на третьем этаже, Макс обернулся и едва н прозевал удар. Олигофрен кинулся неожиданно резво, Макс перехватил его за руку, вывернул на ходу, дожал, и, едва не задохнувшись от вони, швырнул того вниз. Тот грохнулся на коленки, заорал матом от боли и злобы, кинулся, было, обратно. А дядя в кепке скользнул вдоль стенки, вырвал руку из кармана, замахнулся и дернулся вперед. Бил сверху и справа, целил в висок, Макс мешать не стал, увернулся, дядю пронесло мимо и он со всей дури влепился кулаком в стену. Матюкнулся коротко, развернулся на пятках, но Макс его уже ждал: встречный под дых, коленом промеж ног и отправил вниз по лестнице. Что-то зазвенело под ногами, самодельный шипастый кастет из черной нержавейки, как оказалось. Макс отшвырнул его к стенке и в последний момент перехватил за капюшон неожиданно шуструю тень. Третий без боя покидал ристалище, Макс, брезгливо морщась, ткнул парня носом в объедки:

– Приберись тут и проваливай.

Тот принялся сгребать к себе растоптанную еду, потянулся к кастету. Макс отпихнул его руку, подобрал кастет, сунул в карман. Снова загремел замок, на этот раз их с Наташкой квартиры. Макс пинком спустил третьего с лестницы, повернулся. Наташка в синем платье до колен стояла на пороге и подозрительно смотрела вниз.

– Красиво, тебе очень идет, – Макс взбежал по ступенькам, на ходу чмокнул девушку в щеку и схватил большую спортивную сумку. Глянул на часы: времени оставалось в обрез, опаздывать не хотелось. Наташка глядела то на пустую площадку, то на Макса.

– Что тут было?

– Ничего, – Макс захлопнул дверь квартиры, закрыл замок, подергал за ручку. Предосторожность излишняя, захотят обчистить – обнесут легко и непринужденно, и свидетелей не будет. Наташка на каблуках боком осторожно спускалась по ступенькам, аккуратно обошла колбасный обрывок.

– Дрянь какая, – поморщилась она, Макс промолчал.

На улице он оказался первым, в лицо дунул почти зимний ветер, налетел мелкий дождь. Старый тополь угрожающе шуршал листьями над головой, по луже перед подъездом расплывались широкие круги от капель. Ну и лето, одно название: дожди, серость, солнца нет и не предвидится, как и отпуска в этом году. Макс перепрыгнул через лужу и пошел к парковке между двух облезлых от времени блочных пятиэтажек. Пьяной компашки и след простыл, все было как обычно: вросшие в землю гаражи-ракушки вдоль разбитой в хлам дороги, свора дворняг у помойки, вороны на бортиках контейнера, разросшиеся деревья закрывают и без того скудный свет пасмурного июньского дня. Один плюс: МКАД рядом, по вечерам и ночью слышен неумолчный гул машин с кольца, и до метро на маршрутке полчаса, а от остального выть охота, точно оборотень на луну.

На душе стало еще тяжелее от серости и безнадеги вокруг, и где-то очень далеко, на манер крохотной звезды из дальнего космоса грела надежда, что эта жуть для них с Наташкой скоро закончится. Не век им в съемном гадюшнике куковать, меньше года осталось. И деньги, что от продажи родительской квартиры в провинции, в надежном банке под процент лежат, и с работой, наконец, повезло тьфу-тьфу три раза.

На площадке напротив парковки дети копались в поросшем лопухами песке, орали не хуже ворон, кидались друг в друга тем же песком и подобранным неподалеку мусором. Мамашкам, трем оплывшим теткам с мятыми рожами на потомство было плевать: размалеванные нечесанные бабищи курили неподалеку, пялились то в смартфоны, то на Наташку, что в белом плаще поверх голубого платья обходит гигантскую лужу около первого подъезда.

«Дворники» прижимали к лобовому стеклу «пежо» яркий журнальчик. На обложке потасканного вида красотка призывно раздвинула ноги и обещала джентльменам изысканные удовольствия по сходной цене. Макс выдрал рекламу борделя, скомкал, огляделся. У первого подъезда маячил сутулый парень с большой сумкой через плечо, он сунул под «дворник» иномарки такой же журнал, двинул дальше. «Тебе бы еще навалять, да некогда» – пискнула сигнализация, Наташка на ходу открыла дверцы. Макс поставил сумку на заднее сиденье, выкинул завернутый в журнал кастет в переполненный мусорный контейнер и сел рядом с Наташкой. Та поехала вдоль дома, аккуратно огибая ямы в асфальте, остановилась на перекрестке. Макс посмотрел по сторонам, Наташка положила руку ему на колено.

– Где-то вляпался уже, – она терла штанину ладонью и смотрела куда угодно, только не на дорогу. – Встречают по одежке, забыл?

– Не забыл, поехали. – Макс наскоро отряхнул брючину. В самом деле, перемазался в чем-то и не заметил, а времени реально не оставалось, навигатор показывал, что у выезда на МКАД движение затруднено, а опаздывать не хотелось. Наташка обогнала маршрутку и остановилась на светофоре. Посмотрела на себя в зеркало, поправила гладкие темные волосы и проговорила, не глядя на Макса:

– Мама тебе хороший вариант предлагала, ты отказался. Подумаешь, посидел бы в замах…

Ее мама им много чего предлагала – Макс смотрел на расчерченное дождевыми штрихами лобовое стекло. И квартиру в минуте ходьбы – сам проверял по часам! – от кольцевой станции метро, и работу ему, действительно неплохую, и деньги в долг без процентов. Будущая теща трудилась главным бухгалтером в фирме по торговле алкоголем, зарабатывала предостаточно, дабы осчастливить и единственного ребенка, то есть Наташку, и потенциального зятя, ну и себя не забыть. Макс от предложенных благ отказался, Наташка его поддержала. Теща дернула бровями и сказала, что подождет.

– А через год стал бы руководителем. Уже бы стал.

Уже год прошел, да. А он и не заметил, они уже год вместе. Макс повернулся к Наташке, положил ей руку на колено. Девушка сделала вид, что ничего не замечает, смотрела строго перед собой на проезжую часть. Слева промелькнул черный «форд», из открытых окон гремел рок. Машину мотало по дороге, осторожная Наташка взяла правее и говорила со своим отражением в стекле:

– Снова непонятная работа какая-то. Сколько можно, в самом деле, время-то идет.

Макс молчал, смотрел в окно. На этот раз все как раз очень даже понятно, но предпочел пока помолчать. Придет время, и Наташка сама все узнает, очень скоро. Завтра, в крайнем случае, послезавтра.

– Нормальная работа, не волнуйся. Хорошая. – Он сжал Наташкино колено, девушка по-прежнему точно ничего не замечала.

На это раз без подвоха, как полгода назад или последняя: попытка поработать безопасником в крупном банке провалилась, когда коллеги Максу объяснили, что премию тут платят только тем, кто работает без штрафов, а лепят их по принципу «не так сидишь, не так свистишь». Чтобы лично в этом убедиться, хватило пары недель, задерживаться там Макс не стал. Подумал потом, что, может, зря, мог бы и потерпеть год-другой ради справки для ипотеки хотя-бы и решил, что примет первое же предложение, лишь бы не охранником в магазин. И тут повезло, наконец-то, в полном соответствии с поговоркой «везет тому, кто везет». А прямо сейчас Наташка везет его к огромному магазину на пересечении кольцевой и Ярославского шоссе, где и назначена судьбоносная встреча.

– Надеюсь. – Наташка перестроилась и включила правый поворотник, – отметим, если все получится. – Она положила ладонь поверх его руки, чуть сжала пальцы:

– Я отгул взяла на завтра. Надеюсь, не зря.

Быстро глянула на Макса и отвернулась, точно ей было все равно.

– Само собой, не волнуйся.

Вышло несколько рассеянно, Наташка могла обидеться. Макс крутил головой по сторонам, но пока без толку, потянулся за сумкой на заднем сиденье.

– В зал пойдешь? – поморщилась Наташка, – опять до закрытия? Фанатик.

– Только в бассейн, на часок – пообещал Макс, поцеловал ее в щеку и выскочил под мелкий дождь. Махнул девушке на прощанье и двинул к входу в метро, оглянулся. Убедился, что Наташка уехала, и бегом рванул обратно, на ходу вытащил из кармана загудевший мобильник

– Не вижу тебя! – выкрикнул, перекрывая шум улицы, потом следуя указаниям, прошел вдоль стены торгового центра, повернул и остановился. Стоявший у выезда с парковки длинный черный, блестящий, как кит, «порш» помигал фарами.

– Иди, иди, – чуть насмешливо раздалось из трубки, – ты все правильно понял.

Макс перебежал дорогу и уселся на заднее сиденье «поршака». Белая кожа упруго прогнулась под его весом, в машине было тепло, сухо и до того удобно, что моментально потянуло в сон, и весь недавний нервяк куда-то подевался. Мягко рыкнул мотор, машина едва заметно дрогнула, Левин Серега, владелец этого монстра, обернулся с переднего сиденья.