Я иду по твоим следам

Лида только рукой махнула. И вдруг резко повернулась к дочери:

– Ну, а провалиться в это треклятое озеро вы могли? Это ведь в любое время суток – пожалуйста…. Я всё-таки наивная дура… Вывезла, называется, ребёнка, спасла от эпидемии…. Нет уж, если вы будете искать приключений на свою голову, вы их получите на свою, извини, задницу! Чтобы больше в одиночку… без меня… никуда… никогда…

Даша подумала о том, слышит ли разбушевавшуюся маму их маленькая гостья. Ульяша после их утреннего вояжа сбегала домой, «сказалась бабушке», и через полчаса уже каталась на калитке у Даши. Ульяша была девочкой воспитанной, она дожидалась, когда ее пригласят. Чтобы ускорить этот момент, она отталкивалась ногой, калитка, скрипя, то открывалась, то закрывалась…

– Это выше моих сил! – сказала мама, – Хуже, чем ножом по стеклу. Позови свою новую подружку, будем пить чай с булочками.

Ульяша оценила не только плюшки, но и бутерброды с колбасой, вчерашний суп, макароны с сыром и шоколадку. После этого Лида заметила, что глаза у девочки закрываются – и немудрено, встала-то она ни свет, ни заря. В прямом смысле слова.

– Уложи её в гамак, – вдохнула Лида, – Возьми там, в комнате, одеяла и подушки…

Теперь девочка безмятежно спала в гамаке, а Лида пыталась воззвать к Дашиной совести. Даша в очередной раз подумала, что мама совершенно не умеет ругаться.

– Я понимаю, тебе скучно будет всё лето тут просидеть – на даче,– Лида задумалась, – и сверстников здесь же нет твоих, да? Или – вот этот мальчик…Но уж если маленькая Ульяша до подобной вылазки додумалась, я уж не знаю, что большому мальчишке в голову взбредет. Ладно! Я что-нибудь придумаю, будем выбираться куда-нибудь вместе.

Сама Лида не умела скучать. Сейчас она опять сядет за швейную машинку, и не сегодня-завтра очередной манекен наденет новый наряд. Вот уж во что не играла Даша в детстве, так это в бумажных кукол, для которых полагалось вырезать из цветной бумаги платья. Она помогала маме обряжать «больших кукол» – манекены. И возможно раньше эта горящая золотом, расшитая камнями чадра, что лежала у мамы на постели, ожидая примерки, заворожила бы Дашу. Но не теперь.

Ульяша вышла к вечернему чаю, разрумянившаяся после сна на свежем воздухе. Лида, намазывая хлеб маслом, строго сказала ей:

– Дашу я больше со двора не выпускаю. Она может быть только у нас в саду. Не зови её никуда, поняла?

– Ну и ладно! – согласилась Ульяша, – Мы и тут найдём, чем заняться. Дашка, мы ж с тобой в колодец собрались залезть, звёзды смотреть, помнишь?

Не отдавая себе отчёта, Лида прижала руку к груди и опустилась на стул. Ульяша даже не представляла, какое она впечатление произвела на маму подружки. И ждала, когда ей разрешат спуститься прямо туда, в чёрную пасть колодца. Даша тихо фыркнула.

Когда девочка закончила ужинать, Лида крепко ухватила её за запястье (она слышала, что маленьких детей нужно держать именно так – чтобы точно не вырвались) и повела к бабушке. Даша ещё какое-то время слышала затихающие Ульяшины крики:

– Нет! Она меня скоро спать уложит! Она меня запрёт! На два замка! Я хочу к Ваське, к дедушке! Он интересно рассказывает! Я больше спать не буду никогдаааааа……

Даша невольно перевела дыхание. Теперь и ей можно, наконец, взять книжку и прилечь, и может быть, задремать. Она ведь тоже не выспалась. Будто сквозь дрёму Даша слышала, как вернулась мама:

– Там замечательная бабушка! Интеллигентная…Но такую внучку надо держать в ежовых рукавицах, а не увещевать её нежно. Во всяком случае, на сегодняшний вечер бабушка мне клятвенно пообещала – и двери на замке держать, и за форточками следить.

Мама принесла плед и укрыла Дашу, и больше та уж ничего не помнила, «камушком упала и уснула». Так говорила её собственная бабушка.

Даше приснилось, что оказалась она в каком-то странном месте. На вершине горы. Если ниже был лес, то тут не росли деревья. Тянулась в небо игла телевышки, густо завешанная сверху донизу «тарелками». Рядом стояло несколько стеклянных зданий. И люди ходили группами, так обычно передвигаются экскурсанты. Что могло быть интересного тут для них? И куда идти ей, Даше? Там, внизу, у подножья горы, лежал её город. Она это знала. Но не видела домов, улиц, знакомых «маяков», по которым легко сориентироваться – Дворца культуры, театра, Дома природы, увенчанного высоким серебряным шпилем. Всё это сейчас тонуло в тумане.

И Даша пошла в самое больше из тех зданий, что стояли на вершине. Толкнула дверь. Гулкий пустой зал, стеклянные стены… И людей нет внутри. Справа что-то вроде табло, касс… Всё здесь отчего-то напомнило Даше вокзал. Если это так – на табло должно отображаться расписание. Может быть, вниз по графику идут поезда, или скользят над склоном горы вагончики канатной дороги. Надо купить билеты…

Какой-то мальчик дёрнул Дашу за подол голубого платьица:

– А ты уже была у ведьм? – спросил он.

Забавный мальчишка. Полненький такой, лёгкие светлые волосы курчавятся как стружки, и очки отблёскивают.

– У каких ведьм? – Даша присела перед ним на корточки.

– Ну, как же? Что же ты собралась уезжать? Ведь все приезжают сюда к ведьмам. Вон лавочка, где продаются ведьмы-куклы. И есть ведьмино кафе, и ведьмина гостиница. Тут всегда жили колдуньи, они появились на этой горе раньше, чем динозавры. Пойдём, я тебе покажу.

Мальчик крепко уцепил Дашу за руку, вывел её наружу и показал:

– Ты посмотри, сколько гор вокруг! А эта, на которой мы стоим – самая высокая. Отсюда удобно разогнаться, вскочить на метлу, и полететь над этой долиной, окидывая взглядом каждый её уголок. Тебе повезло – внизу обычно лежит туман, а сейчас он рассеялся.

И точно – теперь куда ни глянь, лежали зелёные долины, подымались горные хребты. Но где же город? Он исчез вместе с туманом.

– А в гостинице, – доверительно сообщил мальчик, – Если останешься на ночь, то утром тебя может никто не найти. Ведьмы по ночам собираются у своего древнего каменного круга, и жгут там костёр. И ты можешь увидеть пламя, услышать их голоса, но если пойдешь на огонек, то уж не вернёшься, останешься с ними. А если будешь тосковать по своим родным, которых оставила на земле, то станешь являться людям в тумане – таким светящимся призраком. Примешься просить всех, чтобы они передали весточку твоим близким, но люди начнут пугаться тебя, шарахаться прочь. И тщетно ты будешь бежать за ними.

– А это что за пещера? – указала Даша.

На этой горе была ещё одна вершина, круглая, каменистая, она поднималась по левую руку. Темнел вход в пещеру, и именно туда стекался туман. Вот уж и последние его хлопья…

– Что это? – повторила Даша.

Но никого не было рядом с ней. И тогда она пошла туда, в эту пещеру – пошла против воли, обречённо, точно уж зная, что не вернётся.

Проснулась она в самый глухой час, где-то в два ночи, когда и летом ещё нельзя ожидать рассвета. Сердце колотилось, как сумасшедшее, хотя казалось бы, что же страшного? Ну гора, ну мальчик, пещера…

Но это странное чувство обречённости….

И лёгкий топоток чьих-то ножек, от которого всё оборвалось внутри. Даша приподнялась рывком, сметая с лица волосы, всматриваясь… А это ёжик заглянул посмотреть – не налили ли ему молока.

… Лида сдержала слово, и стала обследовать их дачный уголок, пытаясь найти тут что-то интересное. Но с Дашей они видели всё по-разному. Прошли вдоль дороги, по которой автобус привёз их сюда. По обеим сторонам тянулись маленькие дачки. На одних хлопотливо трудились хозяева, другие были заброшенными, встретились даже несколько сожжённых. Дачный Гарлем. Ни одного особняка не было в округе. Люди богатые теперь уже строили не крохотные домики кума Тыквы а загородные поместья, и места выбирали более красивые – у реки где-нибудь, у леса.

Потом дачный массив оборвался, и началась просека, через которую тянулись линии ЛЭП. Поднимались тут деревца – и густо, но были они ещё малы – не выше человеческого роста. Куда-то сквозь них вилась тропинка, и Даша подумала, что шагнуть на нее – как в леса Амазонки, продираться придётся. И, тем не менее, её манила эта дорога, шагнуть бы на тропку – и узнать, куда она приведёт. Сладко пахли жёлтые и белые цветы, будто воздух перемешали со свежим мёдом. И кузнечики стрекотали так громко, словно выступали в театр, на публике, и перепевали гудение проводов. За просекой шёл лес.

– Видишь? – Лида вытерла вспотевший лоб, – Дальше ничего интересного, всё то же самое.

Даже подняла глаза и увидела гору, нависавшую над лесом. То есть видела она её всегда, и знала, что любят сюда приезжать туристы, и фотографировать, поднявшись на вершину. Но будто только сейчас она заметила на горе телевышку. Это была та вершина, из сна. Она осознала это, и снова забилось сердце.

– Мам, – сказала она, – А давай как-нибудь пойдём туда…

– Куда? – Лида прищурилась и прислонила ладонь козырьком ко лбу, – Туда, на самый верх? Тебе правда хочется? Я слышала, на склоне есть асфальтированная дорога. Автобус каждый день возит тех, кто работает на телевидении. А почему тебе интересно?

Даша пожала плечами с видом – ну, мол, тут же других развлечений нет. «Если забраться наверх, на самую мачту-иглу, – подумала она, – Это, наверное, головокружительно». Она вообще плохо переносила высоту. Прежде, каждую весну, когда они с мамой гуляли в городском парке, то непременно поднимались на Колесе обозрения. Это было прекрасно – тёплый весенний ветер, город, тонувший в цветущих садах, плавный подъём колеса, плывущие вниз вершины тополей….

Но на самом верху, когда вертикально стояла ось, удерживающая их кабинку, и приходило осознание – как далеко до земли – тогда Даша вцеплялась в поручни, и боялась, что вопреки своей воле – вдруг неудержимым движением метнётся к краю, и прыгнет вниз. Об этом она маме никогда не говорила. Почему же рождается это чувство – я себе не хозяин, против своей воли сделаю?

– Можно завтра же пойти, – сказала Лида, – Сегодня закончу костюм…. Только мне надо будет отвезти его в город. Ты можешь побыть одна так, чтобы мне было спокойно? Никаких побегов, никаких колодцев….

Даша приподняла руку, сжала пальцы в кулак:

– Обещаю!

Конечно, Ульяша уже дожидалась их, и даже на калитке ей на этот раз не удалось покататься, та была заперта. Поэтому она сидела прямо на траве, у забора, и завидела их издали, и бросилась навстречу, раскинув руки, как птица.

– Куда вы без меня ходили?!

– По делам, – Лида решила не вдаваться в подробности, – Завтра, если захочешь, и бабушка твоя позволит, можем взять тебя с собой. А нынче, Христа ради, никаких приключений! Я только до театра, сдам костюмы – и назад, одна нога здесь, другая там.

Но девочки не скучали. Проводив Лиду, они уселись на крылечке, и Даша раскрыла книгу Гоголя. Она сама не знала, зачем взяла её с собой. Как память о детстве, которое останется с тобой, даже если весь мир вокруг изменился? Даша никогда не любила сказок о животных, о всяких там медведях и зайчиках. Да, легко было представить, что зверята двигаются и разговаривают, как в мультфильмах. Но завораживала девочку нежить – русалки и кикиморы, лешаки и ведьмы. В говорящего зайчика она могла поверить лишь условно – для малышей сочинили! Но в то, что в лесу леший может тебя заморочить, сбить с тропинки… Что где – то там, в чаще, стоит избушка, и её хозяйка умеет колдовать – в это Даша верила свято. Гоголь уверил её когда-то в этом, описывая мистические существа так достоверно, что и сомнений быть не могло – они есть, только не приведи Бог их увидеть!

И в тысячный раз, Даша трепетала над «Майской ночью», и вся история убеждала Ульяшу, что на озеро лучше не ходить, потому что среди русалок есть ведьма, она снова затесалась в их стайку, и если встретишься с нею, то….

Лёгкий стук в калитку спугнул девочек, и даже Ульяша сильно вздрогнула.

– Кто это? Твоя мама ведь просто открыла бы и вошла…

Даша невольно встала со ступенек, и увидела, что за калиткой переминается Василий.

– Дедушка просил вас позвать, – начала он, и Даша заметила, что он не мог скрыть своей радости .Он был счастлив, что она оказалась дома.

– Нам нельзя, – с сожалением сказала Ульяша,– Вот когда у Даши мама вернётся, и она у неё отпросится.

Лида приехала уставшая и расстроенная – в театре тоже многие подхватили заразу, а жена режиссёра лежала в больнице, и шёл разговор о том, чтобы перевести её в реанимацию. Отлучиться Даше она разрешила легко.

– Только не засиживайся до темноты.

…И они сидели в кухне, за длинным столом, все вместе, и ели шашлык.

– Дедушка позвонил знакомым торговцам – можно, мол, у вас купить мяса на шашлык? Там говорят: «Приезжайте, нам привезли баранов, в какого ткнёте пальцем, того и зарежем». Дедушка поморщился и говорит: «Васька, не могу я никого к смерти приговорить! Ты поезжай, знаешь, магазин птицефабрики…. Возьми у них чего-нибудь, что можно нанизать на шампуры. Курица – птица безмозглая, её не жалко». Ну вот, а соус дед сам сделал. Его научили друзья с Кавказа.

– Может, это и есть такой тайный знак дружбы? – задумчиво сказал Илья Григорьевич, – Пробуй цахтон… каждый раз, когда я готовлю его – вспоминаю своих приятелей. Памятка. Дружба в осязании. Не только в сердце, но и на языке.

…На следующий день прогулка чуть было не сорвалась. Когда Даша проснулась, ей показалось, что ещё слишком рано, толком даже не рассвело. Но, выглянув в окно, она увидела, что небо затянуто низкими тучами. Вышла в сад – было тепло и безветренно, но время от времени накрапывал мелкий дождь.

– И куда мы пойдём? – вслух рассуждала Лида, стараясь убедить не только дочку, но и себя. Она тоже уже настроилась провести сегодня день праздно, – Только отойдём от дома, как ливанет… А там и укрыться негде.

Лида заварила кофе, не торопясь нарезала хлеб, сыр, колбасу. Поставила на стол масло. Даша представила – они целый день сидят тут, на маленькой даче. В сад и носа не высунешь – сырость и грязь. Мама шьёт, а она сама мается за книгами, потому что, сев за них с утра, перечитает уже к вечеру. Да и большинство книжек, которые она привезла сюда, изначально уже прочитанные, так идти по кругу? Денёк ещё можно перетерпеть, но если плохая погода установилась надолго?

– Ну, давай всё-таки пойдём, – попросила Даша мать, не рассчитывая особо на успех, – Там же везде асфальт, ты говорила…Значит, не раскисло. Зонтик возьмём…

Только одно могло быть интересно в сегодняшнем дне. Подняться туда, на вершину. То мучительное, тревожное чувство, которое она испытала во сне – ей надо было знать, что на вершине его не будет. Что там всё иначе, не как в её сне. Тогда можно спокойно жить дальше. А то будто стоит что-то у тебя за плечом, а ты не решаешься оглянуться…А сделать это надо, необходимо понять, что опасность не подкрадывается незаметно.

Лида колебалась. В лесу сейчас так славно пахнет мокрой листвой, землёй…Но всё решилось само собой. Они ещё не закончили пить кофе, как сквозь тучи проглянуло солнце, зажгло алмазами капли дождя на стекле.

– Одевайся, – сказала Лида, – Но зонтик мы всё-таки возьмём.

Обе, не говоря друг другу, задумались о том, брать ли с собой Ульяшу. Если проигнорировать девочку, обида будет смертельной.

– Я даже не знаю, где она живёт, – сказала Даша.

Лида поняла её без слов:

– Ладно. Давай на усмотрение бабушки. Если она отпустит внучку с нами… Но на покой в этом случае рассчитывать уже не приходится.

Через четверть часа они стучались в деревянную калитку. Дача, где жила Ульяша, была лишь ненамного больше, чем их собственная. Но видно было, что люди тут живут давно, и всё уже приспособили для своего удобства. Голубая кабина летнего душа, аккуратно подстриженный газон, на котором лежал большой надувной мяч – белый, в красную полоску, под яблоней – стол, покрытый клеёнкой, и две скамьи.

– Мы тоже всё так устроим, – сказала Лида, с лёгким оттенком зависти.

И Даша знала, почему. Мама прекрасно шила, преображала ткань, кружева, тесьму. Но преобразить быт вокруг себя, навести уют – не умела никогда. «Руки-крюки», – ругала она себя, попытавшись в очередной раз сделать дома какое-то подобие косметического ремонта. Своими руками, потому что лишних денег на мастеров не было никогда. Обои и краску – и то чаще всего приходилось покупать на распродаже. Обои ложились криво, краска вздувалась, будто за кисточку взялся первоклассник….

Дверь домика приоткрылась, они услышали сердитый плач, а по дорожке к ним уже спешила пожилая полная женщина. Она куталась в синий платок с кистями, и была такой классической бабушкой, каких Даша видела на картинках для малышей. Ещё бы кресло-качалку, спицы с вязаньем и кошку у ног.

– Извините, пожалуйста, – торопилась она, ещё не подойдя к ним, – Моя сегодня с вами не пойдёт. Лежит с температурой тридцать восемь. Нет-нет, не ковид! Вместо того, чтобы вечером сидеть дома и пить чай с ватрушками, она отправилась к дяде Сене, а тот её угостил колбасой. А холодильника у него нет. Бог весть – сколько и где лежала у него та колбаса. Ульяшу всю ночь тошнило, я с ней сидела…

– Может в аптеку надо? Какие-то лекарства? – Лида взглянула на дочь, – Мы можем сходить. Или посидим с Ульяшей, пока вы сходите…

– Вы знаете, я лекарств с собой взяла, наверное, больше, чем в больнице есть. Вы уже представляете, на что этот пострелёнок способен…

Вопли сзади усилились. Бабушка опасливо оглянулась и вздохнула:

– Вы уж идите, куда собрались, а я постараюсь выдержать этот бой.

…Конечно, они сделали ошибку. Не пошли по асфальтированной дороге, которая вилась по склону – идти так показалось им слишком долгим, и они решили взять гору в лоб. Тем более, что уже распогодилось. Дождь перестал окончательно, земля стала подсыхать. Лишь вершина горы была ещё – то ли в низких тучах, то ли в тумане…

Лида шла первой. Ясно было, куда подниматься – всё выше и выше. Но даже подобия тропинки тут не имелось, и местами приходилось продираться сквозь траву, порой просто карабкаться по каменистому склону, оступаясь в ямы. А потом Лида вдруг остановилась так резко, будто наткнулась на что-то, и сказала:

– Извините, пожалуйста.

– Что там? – спросила Даша.

– Змея, представляешь? Кажется, гадюка. Нет, мы всё-таки две идиотки. Надо было по дороге…

Лида несколько минут выискивала глазами палку, наконец, нашла её – достаточно длинную, и теперь ощупывала траву, прежде, чем туда ступить.

Пару раз они делали перекур. Обе уже запыхались от трудного подъёма и отдыхивались долго.

Вышли, выкарабкались они – к финальному отрезку дороги, которая теперь шла полого по вершине – к телемачте. И Даша вздохнула с облегчением – ничего похожего на её сон не было здесь. Если бы она не знала, то подумала бы, что они в обычном лесу, сквозь который ведёт трасса. Ничего необычного, загадочного не было тут. Впереди – металлический забор, узкая калитка в нем, и кнопка звонка. Просто так сюда не пускали. За забором – двухэтажное здание, и мачта, иглой уходящая в небо. Теперь можно было рассмотреть её близко. Но тут она уже не казалась такой тонкой и острой – какой виделась у подножья горы. Действительно, вся она от макушки до пят была увешана тарелками. И от этого «растолстела».

Казалось, забор не обогнуть – лес везде.

– Ну и куда нам теперь? – немного растерянно спросила Лида, – Я думала, тут хоть есть смотровая площадка…. Полюбуемся сверху на город. Сфотографируем на телефон.

– Какое сфотографируем! Внизу всё дымкой скрыто…

Они заметили охранника, который прохаживался по ту сторону ограждения. Невысокий, сухощавый седой человек в черном форменном костюме.

– К нам нельзя без пропуска, – сказал он.

– Да мы понимаем, – вздохнула Лида, – Снизу гора смотрится как-то иначе….А тут прямо чаща.

Охранник их понял:

– Вы сверните направо. Вдоль самого забора вьётся тропинка, она выведет вас на поляну. Туристы обычно туда идут….

Лида поблагодарила с чувством облегчения. Не зря они, оказывается, целый час поднимались. Она представила, как завтра будут болеть все мышцы….Тропа действительно скоро привела их в то место, где лес отступил. И Лида чуть не ахнула:

– Дашка, посмотри! Я так высоко никогда не была! Весь город как на ладони…

И не только город – с его районами – был перед ними, под ними. Вдалеке, серебристой лентой лежала Волга, и все окрестные горы тянулись – ниже.

Но Даша замерла. Вот тут, в том месте, где они сейчас стояли, всё было как в её сне. И группа людей – туристы, наверное? – поодаль. И каменная «шишка» неподалёку. И пещера в ней.

А ещё в той пещере стояли два человека. Один высокий, черноволосый, немолодой уже, высокого роста. Замшевые брюки и такая же куртка. Черты лица – правильные, твёрдые, точно резцом высеченные. Прищуренные глаза. Во всём его облике было непередаваемое ощущение величия.

Если не первом мужчине была одежда – вне времени – в такой можно было представить и охотника века из восемнадцатого, то второй был вполне современен. Джинсы и светло-голубая рубашка, короткая стрижка… темноволосый тоже, и с голубыми глазами, он был хорош, как модель из журналов. От таких тащатся девочки.

Первый взглянул на девочку сначала мельком, потом задержал взгляд. Помедлил, и словно против воли сказал:

– Она нас видит.

– Кто? – откликнулся второй небрежно. Он будто поразвлечься сюда пришёл. И сейчас во вкусом закуривал.

Первый дёрнул подбородком, указывая на девочку. Тогда и второй всмотрелся. И зорким, цепким стал его взгляд. Даша в это время тоже изучала их. Глаза их встретились.

– Видит! – второё затянулся, но как-то нервно, на задумываясь об этом, и тут же бросил сигарету под ноги, – Я зову её….

– Нет, – сказал первый.

– Когда в последний раз ты видел такое? – заговорил второй, и в голосе его чувствовалась какая-то даже страсть, – Что ж, младенцев забирать из люльки, у которых ещё есть зачатки дара? Так потом, когда подрастут, они все потеряют его…

– Вот уже много лет ты отдаешь мне детей, чтобы я учил их, – первый заговорил медленно, точно подбирал слова, которые могут убедить второго, – И каждый раз я знал о трагедии, которая стоит за плечами каждого моего ученика. Я понимал, что чувствует его мать, потеряв своего ребёнка навсегда. Я знал, что почти все мои ученики, как бы хорошо я ни готовил их – обречены на гибель. Я не мог дождаться того дня, когда уйду на покой. И этот день настал. Я не возьму больше никого, Йэн. Я понимаю, что ты – паромщик, и это твоя работа. Но теперь ты будешь искать детям другого учителя.

– Но ты же понимаешь, ради чего всё это делается?! Пусть она будет последней, Горан! Я больше никого не приведу к тебе…

– Нет!

Но Йэн его уже не слушал. Он вздохнул, а потом лицо его преобразилось, расцвело улыбкой. И он поманил девочку, которая его видела.

В это время Лида говорила с туристической группой. Ребята приехали из Подмосковья, и были в восторге от здешних мест. На ночь они собирались встать тут лагерем.

– Это ведь древнее место! Люди тут жили в незапамятные времена. Археологи находили здесь бронзовые и железные украшения, – делился с Лидой парнишка лет шестнадцати в клетчатой рубашке, – А знаете, переночевать там, где несколько тысячелетий назад тоже горели костры – это такой ощущение…

Даша, не отрываясь, смотрела в эти голубые глаза, которые звали, приказывали, гпнотизировали. И этот приглашающий жест рукой… Она сделала шаг, другой… И уже сама не заметила, как стояла у входа в пещеру.

Йэн подал ей руку. Она приняла её – и шагнула во тьму. Туда, где ещё раньше растворился Горан.