След на воде

– А я говорила. Только он не понимает ничего. Он решил, что у меня кто-то другой есть. Следит теперь за каждым шагом. Я его боюсь.

Какая интересная у людей жизнь! Страсти кипят, ревность цветет махровым цветом, молоденькие дурочки боятся вчерашних любовников. Неужели и у меня в двадцать лет так было? Не помню.

– Карина, чего его бояться? Витька как Витька – обычный парень. Объясни ему все по-человечески, без нервов, и не выдумывай себе лишних проблем.

– Ага, объяснишь ему, как же! Он псих какой-то ненормальный. Вдруг он меня убьет от ревности? И зачем я только с ним связалась?

– Ну, псих – это вряд ли. Мы же все перед навигацией комиссию проходили, психов среди нас точно нет. Просто молодой, горячий. Ну хочешь, я ему скажу, что тебя нет уже на работе?

– Скажи! – Карина вцепилась в мою руку тоненькими пальцами и заглянула в глаза. – Наташечка, спаси меня, а! Мне бы только до каюты добраться как-нибудь.

– Балда ты, Кариша! – я погладила ее по растрепавшейся голове. – Как тебя только мама сюда отпустила, такую дуреху?

– Так она и не хотела отпускать. Говорит, я несамостоятельная еще. А как же я самостоятельной стану, если все время дома буду сидеть? – Она уже счастливо улыбалась и смотрела на меня с надеждой. – Отвлеки Витьку, а?

Страдающий от ревности Витька топтался у служебного выхода из ресторана. Вид у него был грозный и решительный. Как это я буду его отвлекать, интересно? Его не отвлекать надо, а уводить отсюда, иначе у Карины нет никаких шансов проскочить незамеченной.

– Привет! – бросила я на ходу как можно непринужденней. Отошла еще на пару шагов и, обернувшись, спросила: – Ждешь кого-то?

– Жду, – подтвердил Витька с вызовом.

– Карину, что ли? Так ее нет уже. Ушла минут двадцать назад.

– Я здесь уже полчаса стою, – малолетний ревнивец смерил меня презрительным взглядом. – Никуда она еще не уходила.

– Так она через главный вход ушла…

– Не парь мне мозги, – прервал меня Витька. – Не могла она уйти через главный вход. Вам через него нельзя ходить, мне Карина сама говорила. Там только туристы ходят.

Осведомленный какой паренек! Карина тоже хороша, болтает обо всем подряд не задумываясь. Конечно, в том, что официантки не входят в ресторан через главный вход, никакого секрета нет. Можно и рассказать, если больше говорить не о чем. Но как тогда Витьку отвлекать, если он в курсе всех наших правил?

– Витя, нам нельзя там ходить просто так. А если по делу, то можно. Карина как раз по делу и пошла. У нас туристка шарф забыла, вот она его и понесла на ресепшн. Это считается по делу. Тем более туристка может сама вспомнить про шарф и за ним вернуться. Тогда они встретятся. А представь, что Карина через черный ход пошла, а туристка за шарфом вернулась. Шарфа нет ни в ресторане, ни на ресепшн. Скандал может случиться.

Я врала вдохновенно – все равно терять уже нечего. Витька слушал меня с недоверием, но не прерывал. Когда я замолчала, посмотрел на меня долгим взглядом и поинтересовался, как мне показалось, с угрозой:

– А если я спрошу на ресепшн, приносила Карина шарф или нет?

– Да пожалуйста! Спрашивай на здоровье. Какой мне смысл врать?

– Да все вы тут заодно, – выкрикнул он с отчаянием и сжал кулаки. Потом решительно развернулся и зашагал в сторону главного фойе – наводить справки.

Я выдохнула с облегчением. Путь свободен, можно выпускать нашу ветреную болтушку. Да и самой надо бы делать ноги, пока Витька не вернулся. Я вспомнила, как он с хрустом сжал кулаки, и подумала, что Карина не так уж не права в своих опасениях – убить такими ручищами можно запросто.

Глава 3

Завтрак в нашем ресторане – шведский стол со свободной посадкой. Туристы приходят, когда хотят, и рассаживаются, где удобно. Со временем большинство и завтракает на той станции, к которой прикреплены. Привыкают к соседям да и к официанткам тоже. Но это случается уже к концу круиза. А в первые дни знакомых лиц среди завтракающих гостей почти не видно. Даже русская группа разбрелась по залу. Это я вчера Димыча и Вадима просветила. А то так бы и маячили они все у Зотовой перед глазами. Светка, кстати, успокоилась немного. Или просто смирилась со своей участью. Снова за Жанну взялась, воспитывает.

Зато Димыч явился к нам за двадцатый стол. Специально узнал вчера у меня, какие столики «наши», и не промахнулся. Заявил, что успел по мне соскучиться и вообще робеет в непривычной обстановке, поэтому решил держаться поближе ко мне.

Физиономия при этом у него была очень искренняя. Но меня не проведешь, я на эти уловки давно уже не попадаюсь. Димыч – тот еще артист, привык на своей оперативной работе втираться в доверие к людям. Катя с Кариной поверили его рассказам про неуверенность и робость, приняли как родного, терпеливо отвечают на многочисленные дурацкие вопросы и стыдят меня за то, что я от Димыча отмахиваюсь. Тоже мне, дамский угодник! Он еще и не один пришел, привел с собой Вадима и Серегу-олигарха. Олигарх, вопреки Светкиным опасениям, оказался вполне приличным дядькой, приземистым, с коротким седым ежиком на голове, носом картошкой и значительным животиком, обтянутым майкой с эмблемой нашего теплохода. Майку эту он сразу по приезде купил в магазине сувениров и не снимал вот уже два дня. На фоне вовсю резвящихся Димыча и Вадима богатый и знаменитый Серега выглядит просто паинькой. С вопросами и уточнениями не пристает, всем доволен и за все подряд благодарит. Еще и по сотне на чай нам сунул, уходя. Да Зотова молиться должна на такого туриста.

До конца завтрака оставалось минут пятнадцать, ресторан уже почти опустел. Можно было идти за салфетками. Я вышла через служебный ход на главную палубу, прошла по коридору и стала спускаться в твиндек, в прачечную. Еще на лестнице услышала оживленную беседу прачки Марины с кем-то из стюардесс.

– Салфетки? Вон лежат, бери, – кивнула Марина на стопку отглаженных салфеток. – Только не все, а то сейчас пойдете друг за другом, и все орать начнут.

Я кивнула и отделила от стопки на глазок. Можно и уходить, но очень уж интересно послушать, чем это так взбудоражены Марина с незнакомой мне девчонкой. Не то чтобы я на сплетни очень падкая, просто событий у нас мало. Замкнутый коллектив, работа без выходных. Из развлечений – только посиделки на корме, да сплетни.

– Представляешь! Старпом уже два раза сегодня прибегал. А с утра ваши девчонки к ней стучались. Бесполезно. И не отвечает, и не выходит – из каюты ни звука.

– Может, проспится еще, тогда и выйдет, – неуверенно предположила стюардесса с именем «Masha» на бэйджике.

– Ха! – картинно подбоченилась Марина. – Проспится она, как же. Дня через два, в лучшем случае. А нужна сегодня в пять часов. Настюшка с ресепшн прибегала, чуть не плачет – у нее две туристки записались на сегодня. Извиняться-то Насте придется. Да и вообще в солидных компаниях такого быть не должно.

– Марина, что случилось? – подала я голос от салфеток.

Маринка – золотой человек – нисколько не возмутилась тем, что я влезаю в разговоры, не со мной начатые, и охотно пояснила:

– У Михалны нашей, парикмахерши, запой. Закрылась в каюте и не отзывается. А на сегодня к ней туристы записаны.

Я уставилась на Марину, забыв про салфетки. Сказанное ей просто не могло быть правдой. Слово «запой» никак не могло иметь отношение к нашему лощеному теплоходу. «Михаил Зощенко» – это мало того, что флагман нашего местного флота, так еще и один из лучших туристических теплоходов, арендуемых в России швейцарцами. Какой может быть запой, когда у нас все по высшему разряду?

– Марина, этого не может быть! Ей, наверно, с сердцем плохо. Не может быть, чтобы запой.

Марина с неизвестной мне пока Машей посмотрели на меня, как на дурочку.

– Ты новенькая, что ли? Первый год у нас? Тогда понятно. Не переживай, никакого приступа у нее нет. Проспится и выйдет.

Я влетела в опустевший уже ресторан, распираемая потрясающей новостью. Первой мне попалась Катя. Выслушала она меня без интереса и небрежно махнула рукой.

– Тоже мне новость. Парикмахерша в своем репертуаре. Я удивляюсь, как она в этом году продержалась так долго.

– Так она что же, каждый год в запой уходит?

– И не по одному разу. Она алкоголичка, тут уж ничего не поделаешь. Пока держится, все нормально, работает она неплохо. А как сорвется – хоть караул кричи. По несколько дней до нее достучаться не могут. Перед туристами извиняются, врут, что мастер заболела. Позорище!

Мы переглянулись с подошедшей Кариной и почти одновременно поинтересовались:

– А зачем же ее на работу берут, если все в курсе, что она алкоголичка?

– Загадка, – развела руками Катя. – У нее кто-то в пароходстве работает, вот и устраивает каждый год.

– Да швейцарцам должно пофиг быть на ее кого-то из пароходства! Как они допускают? – не унималась пораженная Карина.

Катя вздохнула и объяснила нам, наивным, как происходит набор персонала на «Михаил Зощенко». Швейцарцам этим заниматься недосуг, они у пароходства теплоход арендуют и ему же поручают набрать необходимых работников. Ну, не могут они проверять каждую прачку и официантку. А у пароходства свое агентство есть, вот оно и выбирает из многих претендентов самых достойных. Или тех, за кого есть кому словечко замолвить.

– Как, вы думаете, наша Жанна сюда попала? По конкурсу, что ли? Как бы не так! Жанночка у нас из блатных – папа у нее с кем-то из руководства близко знаком, а дочурка захотела на модном пароходе прокатиться, да еще и денежек получить немножко на косметику. Вот и развлекается. Она же не знала, что тут пахать надо. Если бы кто из нас, по конкурсу набранных, такие фортеля выкидывал, нас после первого же круиза на берег бы ссадили. Прямо там, за Полярным кругом. До дома на свои добирались бы. А Жанну не ссадят, она всем еще нервы потреплет. Спасибо хоть Нечипорук ее с одной станции на другую перекидывает, дает отдохнуть от такого ценного кадра.

– Но ведь из-за этого дело страдает, – не унималась правдолюбица Карина.