Шантаж от Версаче

– Ты пойми, – снова заговорила Александра, – быть хорошей девочкой – этого мало, чтобы привлекать к себе внимание. И даже быть хорошенькой – мало. На рынке выигрывает не тот товар, который лучше, – на рынке выигрывает тот товар, у которого реклама лучше! Реклама, подача, презентация! Такая, которая точнее схватывает психологические особенности покупателя на данный момент общественного развития… Ты следишь за моей мыслью?

– Товар – это я, покупатель – это мужчина, а реклама – это… Что? Быть стервой? Именно это соответствует «психологическим особенностям покупателя»?

Сашка не ответила, глядя на Ксюшу исподлобья, задумавшись. За ней водился такой взгляд: опустив голову, она поднимала сосредоточенный взгляд, фиксирующий некий предмет. И если этот предмет оказывался ее собеседником, то предмет начинал ерзать и чувствовать себя не в своей тарелке. Но Ксюша привыкла к причудам сестры и только поинтересовалась:

– Эй! Кто-нибудь есть дома?

С кухни снова долетело: «Девочки, где вы? Чай стынет!»

– Даже хорошо, в конечном итоге, – прорезалась Сашка. – Даже еще лучше! Твоя коса, твои наивные глаза создадут контраст. А чем сильнее контраст, тем больше он вызывает интереса, интригует… Да, именно!

– А с чем будут контрастировать мои глаза и коса? – поинтересовалась Ксюша.

– С душой убийцы.

Ксюша покрутила пальцем у виска и отправилась на кухню пить чай. Александра не замедлила появиться следом. Молча прихлебывая горячий чай, она не принимала участия в общем разговоре и сидела с отсутствующим выражением.

– Что ты, Сашенька? – участливо спросила мама. – У тебя все ли в порядке?

– У меня, мамочка, не только все в порядке, у меня все потрясающе отлично! – отозвалась Сашка. – Просто я статью сочиняю.

Что верно, то верно – у Сашки всегда такой вид, когда в ее уме разворачивается план и складываются фразы. Но сейчас – Ксюша была уверена – у Сашки в голове складывался другой план: план захвата француза, в котором Ксюше отведена роль Шарон Стоун.

И она не ошиблась. Потому что, едва закончив пить чай, Александра звонко опустила чашку на блюдце и потянула Ксению за рукав.

– Пойдем, пойдем. Мне надо тебе кое-что сказать.

Едва они очутились в комнате одни, Саша заговорила, понизив голос:

– Ты придешь к нему просить помощи! Ты скажешь, что убила человека и просишь его помочь тебе замести следы! Потому что – объяснишь ты – ты не можешь обратиться с такой просьбой к русскому детективу: они все обязаны сообщать о преступлениях в милицию. А он – француз! И он – не обязан!

Ксюша помотала головой. Нет, Сашка просто сошла с ума! Надо же такое придумать!

– Ничего не получится, Саша. Я не смогу это сделать. Я на это не способна. Ни на убийство, ни на такой спектакль!

– Получится, еще как получится! Я же не прошу тебя убивать кого-нибудь, а спектакль – ты сыграешь, вот увидишь! В конце концов, тебе не приходило в голову, что умение играть – это часть твоей будущей профессии? Какой из тебя журналист, если ты не можешь подобрать ключ к собеседнику? А собеседники у тебя будут разные, и ключи придется подбирать разные – и потому актерский талант совершенно необходим журналисту…

Что и говорить, когда Сашка рассуждала о профессии, ей можно было верить на все сто – она своей личной журналистской карьерой доказала это. Ксюше сразу стало стыдно за свой непрофессионализм.

– Ну, и как ты себе это представляешь? – неохотно сдавала она позиции.

– Значит, так: приходишь, глаза огромные, серьезные и загадочные. Коса… Нет, лучше распусти! Так женственней, сексуальней, мужики сходят с ума от длинных волос! Объясняешь: я к вам пришла… чего же боле… что я могу еще сказать… В общем, письмо Татьяны к Онегину помнишь? Примерно в таком духе. Мне нужен совет… Я попала в такую ситуацию… Мне не к кому больше обратиться… «Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать»… – Александра плавно водила по воздуху кистью своей красивой руки, будто дирижер в такт будущим Ксюшиным словам, которые она произносила с драматическим завыванием. – Вы здесь чужой, вы никакими обязательствами не связаны, вы можете мне помочь… Потому что только к вам я могу… только вам я могу рассказать… «А вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, – вы не оставите меня…»

И здесь ты р-раз – и замолчала! Молчишь, молчишь, молчишь и смотришь на него. Он тоже молчит. Ждет продолжения. Но ты настойчиво молчишь, и глаза твои – желательно – наполняются слезами. Тут он не выдерживает. Он спрашивает: так что у вас стряслось? Тогда ты вдруг выкрикиваешь: ничего! Ничего я вам не скажу! И убегаешь. Он тебя догоняет и…

Не выдержала пока что Ксюша. Ксюша ее перебила:

– Как это у тебя все получается здорово! Только с чего ты взяла, что именно так и будет? Почему это он меня спросит, что со мной, и почему он должен броситься за мной вдогонку?

– Объясняю, – сказала Саша с жалостью. – Для умственно отсталых специальный выпуск. Значит, так: он тебя непременно спросит, потому что в затянувшейся паузе всегда кто-то нарушает молчание первым… и если это не ты, то это – методом исключения – он. Понятно?

– Понятно…

– Далее, он побежит за тобой, потому что ты будешь убегать. Ты убегаешь – мужчина догоняет, понятно?

– Нет.

– Мужчина всегда догоняет убегающего, у него такой инстинкт. Охотника.

– А вдруг у него нет такого инстинкта?

– Тогда он не мужчина.

– А что мне тогда делать?

– Тогда он тебе не нужен.

– А-а… А может, лучше ему все сразу объяснить? Может, не надо убегать и ждать, что он за мной побежит?

– Надо! Так ты интересней. Слушай внимательно и по возможности запоминай на будущее. Пункт первый: когда ты что-то недоговариваешь, то возникает загадка, интригующая тайна. А тайну всегда хочется раскрыть. Пункт второй: ты в нем уже вызвала какую-то жалость, сочувствие, желание помочь и…

– Почему?

– Что? – опешила Сашка.

Ксюша почувствовала себя действительно идиоткой, поскольку старшая сестра даже не поняла ее вопроса.

– Почему я уже вызвала желание помочь? – пояснила она.

Саша потерла губу об губу, будто помаду растирала. Посмотрела на Ксюшу внимательно.

– Ты прикидываешься? – поинтересовалась она.

– Нет. Хочу быть уверенной, что я все правильно понимаю, – выкрутилась младшая сестра с достоинством.

– А-а-а… Ладно, значит: хорошенькая девушка с круглыми наивными глазами приходит и лепечет, что только он может помочь… И слезы на глазах… Какой мужчина может устоять?

– Ясно. Значит, я уже вызвала желание помочь, а тут еще и интригующая тайна. Да?

– Да. Далее, когда ты якобы решила ничего не говорить и стала убегать, в этой композиции из эмоций возникает еще один компонент…

– Инстинкт охотника…

– Верно, но не только. В этом жесте есть еще и твое отчаяние, которое его пугает! Он уже боится за тебя, потому что уже немножко почувствовал свою ответственность за тебя, за что-то, что может с тобой случиться: ведь ты пришла – к нему! Ты явно сделала какую-то глупость и, похоже, собираешься сделать другую, еще большую. Надо тебя спасать! Женская глупость – это ядерное оружие. Против него не устоит ни один мужик. Это фон, на котором он полноценно реализуется как мужчина, и в эту ловушку попадает любой представитель сильного пола. Тут он умный, сильный, защитник и спаситель. Как же ему за тобой не побежать?

– С тобой все становится так ясно, как в математике. Я думала, что человеческие отношения непредсказуемы.

– Ну, отчасти непредсказуемы…