Светлый лик, темный след

Алексей запустил ладонь под кофточку жены, достиг плеча, прислушиваясь: ей это приятно? Она готова к…

Александра быстрым движением разорвала застежки (ух ты, они оказались кнопками!) и перетащила его ладонь к себе на грудь. Страшно соблазнительную, надо признать.

Дыхание их смешалось, стало шумным; руки пустились в лихорадочную пляску, поглаживая, сжимая и пощипывая. Еще через несколько минут Алексей и Саша сорвались с дивана и оказались, сбросив одежду по пути, в душе. Гель превратил их тела в каток, на котором ладони и губы устроили фигурное катание… С элементами высшей сложности.

День второй

Кис действует

С утра детектив забурился в любимое кресло на Смоленке и, забросив ноги на стол, размышлял. Итак, можно сказать, что Ася реабилитирована. По крайней мере, для него, Алексея Кисанова. И это важный вывод, поскольку теперь можно заняться другими версиями.

Других же версий по-прежнему ровно две: первая – подстава, вторая – совпадение.

Подставить Асю имел возможность только ее муж, как детектив уже объяснил Александре. Только в его власти было обеспечить хронометраж событий. Однако у Андрея Изюмова (вот же фамилия мужику выпала, слаще некуда!) не имелось никаких – абсолютно никаких! – мотивов. Он ровным счетом ничего не выигрывает от ареста жены.

Зато от смерти Ольги Кучеровой кто-то наверняка выигрывает. В таком случае искать убийцу надо в ее окружении. Мужчину, с учетом силы удара. Ключи от квартиры были ему доступны в силу близких отношений, так что дверь взламывать не приходилось. Скорее всего, он пробрался в квартиру до того, как Кучерова уселась на коврик для упражнений. Где-то прятался, выжидая начала медитации… Из чего следует, между прочим, что он хорошо знал расписание Ольги. Затем подкрался неслышно и нанес первый удар. Его хватило, чтобы женщина упала навзничь. Ослепленная, она не могла сопротивляться… И мужчина нанес еще несколько ударов, пока жертва не перестала двигаться. Ребенок либо плакал все это время, либо заплакал в этот момент, почуяв смерть…

Убийца быстро покинул квартиру, не заперев дверь, – а вскоре в нее вошла Ася.

Тот факт, что дверь осталась открытой, отлично ложится в первую версию, версию подставы: так и было задумано, чтобы Ася оказалась в квартире, иначе как ее смогли бы обвинить в убийстве? Отмычек у нее нет, а хозяйка квартиры Асю не жаловала, сама бы ей не открыла.

Но жизнь всегда богаче логики. По логике, убийца (у которого не имелось никаких целей подставлять Асю Каверину) дверь должен был закрыть: не в его интересах, чтобы труп Ольги нашли сразу. Чем быстрее приедет полиция, тем точнее заключения судебно-медицинского эксперта о времени убийства и тем лучше память случайных свидетелей – мало ли кто-то находился в районе подъезда (гулял с собакой, к примеру) и заметил выходящего оттуда мужчину…

Так что убийца, если только не тупица, дверь в квартиру Ольги должен был за собой закрыть. Однако – поскольку жизнь богаче логики – его мог испугать внезапный шум на лестнице (или за дверями одной из квартир), отчего он поспешил удалиться с места преступления, не став тратить время на запирание замка.

Впрочем, убийцы часто оказываются тупицами. Ищешь спрятанный мотив и хитроумный ход, обходя в рассуждениях то, что лежит на поверхности, – ну ведь преступник не может быть таким кретином, думаешь ты! – а он как раз может. И есть. Как сказала Ася, ухажер Ольги интеллектом не блистал…

Не принципиально. Дверь оказалась открыта, только это важно. И стала ловушкой для Аси. И теперь надо девушку из ловушки вызволять.

А для этого необходимо пристально изучить окружение Ольги Кучеровой. Что, скорее, вдохновляло: мотивы для убийства непременно найдутся. Тогда как от ареста Аси не выигрывал никто – ни морально, ни материально.

В уголовном деле имелись показания соседей, но они касались только вечера убийства, что и в какой момент люди услышали да увидели. Детективу же сейчас требовалась совсем другая информация, и он снова отправился в Медведково.

Его не смущало то обстоятельство, что стрелки часов едва перебрались за полдень и большинства жильцов наверняка нет дома. С пенсионерами разговоры могут оказаться долгими: кого-то придется уважить, согласившись на чай с вареньем; кого-то придется умасливать так и эдак. Так что время пролетит быстро, а там, глядишь, и народ с работы-учебы подтянется.

Первым ему открыл подслеповатый мужичонка, неряшливого и неприветливого вида. Из его квартиры несло тухлятиной и кислятиной. Надежд на беседу с таким типом практически никаких, но Алексей на всякий случай попробовал, спросил о мужчине, навещавшем Ольгу Кучерову.

Получив в ответ короткую матерную тираду, в переводе означавшую «мне ни до кого нет дела», детектив кивнул и направился к следующей двери.

За два с половиной часа он обошел все девять этажей. Большинство квартир, как он и предполагал, отозвались тишиной, в остальных обнаружились вполне предсказуемые персонажи. Заспанный студент-прогульщик, надевавший джинсы по пути к двери и запутавшийся в штанинах; пара аккуратных бабушек с внучатами; несколько молодых мамаш с грудными детьми – одни просили не шуметь, другие – помочь с коляской; пожилая доброжелательная пара; домохозяйки и даже одна домработница. Иными словами, дефиле персонажей, вполне обычных для такого дома и для дневного времени. Лишь в одну квартиру не позвонил Алексей: к Асе Кавериной. Сегодня ему не о чем было с ней беседовать.

В характеристике Ольги Кучеровой жильцы были единодушны: неприветливая, заносчивая, с соседями не зналась и даже не здоровалась. «Будто все время погружена в себя», – сказала одна из опрошенных дам. Мужчину, с которым она встречалась, пока он ее не бросил, некоторые сумели описать весьма подробно. И даже имя прозвучало: Гриша. Но никто не знал ни его фамилии, ни адреса.

К счастью, среди соседок нашлась та, кому Ольга дала номер своего мобильного и, уезжая, оставляла ключи. Как оказалось, Евгения Семеновна, одинокая пенсионерка, сама выступила инициатором: она жила в квартире на первом этаже, прямо под Кучеровой, и боялась, что у Ольги, не приведи бог, что-нибудь прорвет в ее отсутствие. И тогда вода хлынет в квартиру Евгении Семеновны.

Уезжая в роддом, Кучерова снова дала ей ключи. Но с тех пор их не забирала – наоборот, она обращалась к Евгении Семеновне несколько раз, прося ее присмотреть за младенцем, когда ей требовалось куда-то уехать. И связка находилась до сих пор в распоряжении соседки.

Это было большой удачей, несмотря на то что Евгения Семеновна мало что знала об Ольге, – лишь добавила несколько красок к портрету убитой.

– Да, они часто ссорились с Григорием. Мне слышно было, перегородки-то у нас тут хлипкие… Оля рассчитывала, что Гриша на ней женится, а потом его попрекала, что тот не хочет ребенка. Оля не из тех женщин, что умеют деликатно, мягко, а то и дипломатией, хитростью… Она много резкостей ему наговорила – слова не всегда разобрать, но тон-то понятен! Рожать она решила вопреки желанию Гриши, надо думать, – говорила Евгения Семеновна, подливая чаю детективу. – В общем, ушел он от нее, она еще беременная была…

Упившись чаем и объевшись сушек с айвовым вареньем, детектив насилу вылез из-за стола.

– Номер ее сотового продиктуйте, пожалуйста.

– Так ей теперь не позвонишь, Оле-то! – удивилась соседка.

– Само собой. Я хочу посмотреть ее входящие. Нужно этого мужчину найти.

– А что, правильно, может, это он Олю и убил! А Асенька случайно в квартиру вошла!

– Есть такая вероятность, – кивнул детектив. – Поэтому я должен с ним побеседовать… И я хотел бы забрать ключи.

– Ключи? Но я не могу… Вы чужой человек, вдруг чего возьмете? Не обижайтесь, я же вас не знаю. Думала вот в полицию отнести…

Полиция, к слову, должна была сама поинтересоваться, нет ли у кого запасной связки от квартиры жертвы. Мало ли, вдруг убийца вернется туда за какой-то вещью, которая могла указать на него. Но, получив Асю, тепленькую подозреваемую, прямо в руки, никто в полиции утруждать себя не стал.

– Не беспокойтесь. Хоть я и частный сыщик, у меня такие же обязательства, как у полиции. А вот вы как раз не имеете права хранить их у себя, вы в курсе? Вы туда не заходили после убийства?

Вопрос был важен: детектив собирался осмотреть жилище Ольги Кучеровой и хотел убедиться, что там все осталось на своих местах, как в день ее гибели.

– Что вы, что вы, меня дрожь пробирает только при мысли о покойнице! – воскликнула пенсионерка, тут же сунув ключи в руки Алексею – даже, как ему показалось, с облегчением.

Великолепно. Детектив вышел из подъезда, вдохнул полной грудью свежий, немного прохладный воздух. Стояло бабье лето – осень красиво обставила свое вступление на престол: ослепительно-чистым низким солнцем, щедрой синевой неба, трепетом ярких, как цыганские юбки, листьев. Настроение у Алексея было отличным. Результат оказался куда лучше, чем он рассчитывал. Номер мобильного Ольги позволит узнать о ее звонках и контактах – а среди них непременно и Гриша найдется! Ну а ключи – это уж всем подаркам подарок: не придется взламывать квартиру. А осмотреть ее детективу очень хотелось. Он надеялся обнаружить в ней, наконец, зацепки. Поскольку в этом деле он до сих пор ни одной не нашел.

И, к слову… Квартиру ведь кто-то наследует… Двухмесячный малыш, Ольгин сын, само собой. И где он? Что за родственница забрала его? Какие вообще имеются у Кучеровой родственники? Сестры-братья, мать с отцом? А у них есть ли ключи? Они могли что-то уже забрать из квартиры, вынести…

Алексей вернулся в подъезд, снова позвонил в дверь Евгении Семеновны. Спросил насчет ребенка и родни. Но она ничего не знала.

– Малыша увезли в тот же вечер, а куда потом его пристроили… – она горестно вздохнула и пожала плечами.

– Вот вам моя визитка, – протянул детектив карточку. – Вдруг кто-то наведается в квартиру Ольги. Наследником является по закону ее сын, но кто-то должен малыша опекать до совершеннолетия… И вдруг этот «кто-то» решит осмотреть вверенное ему имущество, – улыбнулся детектив.

– Ой! Ой, погодите, – всплеснула пухлыми ручками Евгения Семеновна. – А ведь приходила в Олину квартиру женщина! Я как увидела ее на лестнице, так будто сразу почуяла: к покойнице она! Пошла за ней, и точно: она отпирала Олину дверь. Я ее еще окликнула: мол, на каком основании? А она такая же неприветливая, как Оля. Глянула на меня мельком, будто я просто столб какой-то, отвернулась и вошла в дверь. Я снова: вы кто? Сюда никому входить нельзя, это место преступления! Это нам полицейские так сказали, когда уезжали, – ну я и повторила… А она снова оглянулась и закрыла дверь прямо перед моим носом. И уже из-за двери сказала: «Я родственница, мне можно».

– И ничего к этому не добавила?

Евгения Семеновна лишь покачала головой.

Как у каждого крупного провайдера мобильной связи, у Алексея был свой «человечек», способный отследить звонки с определенного номера. Строго говоря, разглашение подобной информации было незаконным, но детектив пользовался ею осторожно, только в процессе расследования, и официально никогда не обнародовал полученные сведения, равно как и их источники. Вот и сейчас, определив через Интернет, к какому оператору относится префикс номера Ольги Кучеровой, он позвонил соответствующему «человечку» и дал задание. Результат обещали к концу дня. И это, надо заметить, чрезвычайно скоро (тем более что конец дня близился), – даже полиция, случалось, ждала пару дней. Ведь люди, работающие в сотовой связи, чрезвычайно заняты текущими делами, им непросто выделить время на просмотр «истории» звонков конкретного номера. (Или они делают вид, что непросто, для пущей важности?)

Алексей завел свой джип и вырулил со стоянки на улицу. Он ехал, посматривая по сторонам в поисках приличного кафе. Жестоко хотелось кофе – чай с сушками и вареньем произвел отвратительное впечатление на его желудок. Детектив не любил ни мучное, ни сладкое.

Наконец, в зоне видимости появилось заведение общепита, вид которого ему не внушал опасения… или не слишком. Расположившись за столиком, Алексей заказал кофе, рюмку коньяку и принялся набрасывать соображения в блокноте. С некоторых пор он отказался от классического бумажного и перешел на заметки в смартфоне, хоть и с некоторым трудом: сила привычки была велика. Однако электронная «бумага» имела неоспоримые преимущества перед настоящей – возможности дописывать, вставлять, править, не портя текст, – и пренебрегать ими было бы глупо.

«МОТИВЫ» – написал он крупно на экране. Имелись в виду мотивы гипотетические, конечно, но они существовали, что радовало. Тогда как для подставы Аси ни один мотив, даже гипергипотетический, не просматривался.

«Первое: Гриша, бывший ухажер и, вероятно, отец ребенка. Он его не хотел, на Ольге не женился. Возможно, у него есть виды на другую женщину. Кучерова могла его шантажировать.