Черное кружево, алый закат

– Ян… – она легонько отстранилась. – Давай на этом остановимся.

– Как скажешь…

– Я уже сказала.

Он разжал руки, выпустив ее из их кольца.

– …Это будет лишним… – добавила Александра и тут же пожалела. Разве банальным словом «лишнее» описывается происходящее? Разве оно исчерпывает всю немыслимую сложность человеческих отношений?

…Когда-то Алеша ей изменил.[2 - См. роман Т. Гармаш-Роффе «Ведьма для инквизитора», издательство «Эксмо».] Но Александра отнюдь не считала, что этой изменой он выдал ей индульгенцию наперед. Мысль о мести тем более не посещала ее – это было бы попросту низко. С точки зрения Александры, право собственности не распространяется на душу и поступки другого человека, пусть и любимого… Она не присваивала себе даже право прощения: ведь это означало бы, что она его судит! А на каком основании? Он ей не принадлежит, он сам по себе, он поступил, как поступил, и только ему об этом судить!

Только ей было больно. Больно, она ничего поделать не могла.

Сейчас же, оказавшись сама на грани измены, Александра вдруг с неожиданной ясностью поняла, что тогда произошло с Алешей. Ей открылось, как можно раздвоиться в чувствах, какой разной бывает любовь, каким непохожим желание и как трудно с этим управляться…

И еще она знала, что ему будет больно от ее измены. Так же, как ей тогда.

Врать? Это пошло. У Александры слишком хороший вкус, чтобы опуститься до пошлости.

Как все запутано в наших душах… Но только разве это называется словом «лишнее»?!

– Я не то сказала… – повинилась она.

Ян не ответил. В его глазах, мягко и чуть тревожно, мерцала грусть. Та грусть, с которой мудрец взирает на мир.

– Санька… – проговорил он наконец, – хочешь, пойдем погуляем по пляжу?

– Да, – ответила она. – Пойдем погуляем…

И в этот момент в ее кармане завибрировал сотовый.

«Алеша!» – подумала Александра, доставая телефон.

– Если муж мне звонит в такое время, – проговорила она обеспокоенно, – значит, что-то серьезное. Не дай бог с детьми!

Наконец она выпростала из кармана мобильный. На входящий посмотреть не успела, боясь, что звонки иссякнут.

– Касьянова, это вы?

– Кто же еще, – ответила она, пытаясь сообразить, чей голос слышит, понимая только одно: голос не Алешин, хотя и вроде бы знакомый.

– Вы добились своего, журналистка! Сегодня из-за вашей статьи убили моего директора! Вместо меня!

– Кто говорит? О чем речь?!

– Степан Катаев говорит. Моего директора, Костика, убили, понятно?! Из-за вашей статьи! А ведь я вас предупреждал: поосторожнее, дамочка! Тут у нас не шуткуют, у нас дела серьезные! Предупреждал? Предупреждал. А вы не послушались. И вот – Костика убили! Вместо меня! Вам бы только статью написать, свой гонорар получить да славу журналистскую слупить, а что люди из-за вас могут погибнуть, так вам по барабану, а?!

Он был пьян, Степан Катаев, Александра явственно слышала по его голосу. Но даже пьяный вряд ли бы такое сочинил…

– Объясните мне подробней! Почему из-за моей статьи, отчего вы так уверены?! И почему вы решили, что его убили вместо вас?!

– Да иди ты, гражданочка, нах!

И он отключился.

Ян смотрел на нее во все глаза.

– Янька… Тут что-то непонятное, но очень плохое произошло… Прости, иди к себе.

– Расскажешь завтра?

– Обязательно, – рассеянно пообещала она.

Александра вышла на балкон, пытаясь совладать с непомерно бьющимся сердцем. Катаев, он сказал ей, что ПО ЕЕ ВИНЕ убили человека?! Из-за ее статьи?!

Она еще с полчаса смотрела на тихо мерцающее под звездами море, перебирая в уме фразы из своей статьи, пытаясь примерить к ним столь страшное обвинение… Затем, очнувшись, бросилась вниз, в интернет-кафе. Но, к ее удивлению и досаде, по ночам оно не работало!

Поколебавшись, она набрала свой домашний номер. Алеша спит, без сомнения, – но делать нечего, ситуация требовала немедленного разрешения.

Услышав его сонный голос, она попросила его сначала поплескать холодной водички в лицо, чтобы проснулся хорошенько, но Алеша заявил, что он привычный и слушает ее внимательно.

– Мне надо срочно вернуться в Москву, Алеш! Тут Интернет по ночам не работает, а мне нужен срочно билет, – ты можешь посмотреть в Интернете?

– Да объясни же, что случилось, Саш!

Александра объяснила в двух предложениях. Собственно, даже если бы ей захотелось приложить все свое красноречие, все равно больше двух предложений она не наскребла бы: вышла ее статья – и в тот же день убили директора ассоциации, деятельность которой служила ей для статьи примером. Хотя нет, у нее имелось третье предложение, с жирным многоточием в конце: директора убили вместо президента… Так, во всяком случае, он заявил.

– На твой взгляд, дурная шутка исключена?

– Полностью!

Алексей доверял Сашиным мнениям о людях, – если и существовал у нее какой-то процент ошибок, то небольшой. Да и у кого его нет, процента ошибок?

– Саша, слушай меня внимательно: ты никуда не полетишь! Оставайся на курорте – ведь если все это правда, то и ты тогда в опасности, сечешь?

– Почему я?

– Сашка, перестань паниковать и включи мозги: у нас журналистов убивают за разоблачения, ты в курсе?

– Алеш, но я никакого разоблачения не писала! Я даже имя президента ассоциации не назвала, который мне интервью дал, – сослалась на то, что мой собеседник пожелал остаться инкогнито, как он и просил! И все, что я вывела из нашего разговора и моих расследований, – так в статье и написала: «В моем воображении нарисовалась следующая картина». В МОЕМ ВООБРАЖЕНИИ, Алеш! Это проблемная статья, как я обычно пишу, и все остальное служило лишь иллюстрацией к проблеме! Какие у кого могут быть к нему – или ко мне – претензии?!

– Саш, если ты попала в точку… А ты, без сомнения, в нее попала… Даже если это были выводы, основанные исключительно на твоем воображении… все же каким-то людям твое воображение пришлось не по вкусу. Оно у тебя слишком хорошо развито. Ты только смоделировала ситуацию, да, – но, надо полагать, очень уж верно… Так что даже и не думай возвращаться!

– Алеш, но…

– Никаких «но». Мы поступим иначе. Дай мне телефон этого Степана… Как его?

– Катаев… Погоди, найду его номер…