Уйти нельзя остаться

После танцев они еще полночи просидели на террасе, потягивая коктейли, и, расставаясь, чувствовали, что это почему-то трудно…

Следующий день был отмечен необыкновенной спортивной активностью. Лера никогда не увлекалась экстремальными видами спорта, но с Данилой она согласилась и на парашюте полетать, и на водном скутере покататься. Переполненная новыми ощущениями, среди которых было – пожалуй, главное! – удивительное доверие к этому едва знакомому мужчине (уж раз она с ним на парашюте отважилась!), Лера легко согласилась пойти поужинать с ним в город.

Свечи, экзотическая кухня, полумрак – и эти серые глаза с мягким выражением всепонимания. «Такие глаза бывают у святых, наверное», – подумала она с некоторым сожалением. Она, конечно, никаких видов на него не имела, но все же, все же… Святые не совсем в ее вкусе…

Однако недолго ей пришлось сожалеть. Вечер плавно перетек в ночь. Мартини на террасе гостиничного бара, снова разговоры, и уже рука в руке. А потом само по себе стало ясно, что было бы огромной глупостью, лицемерием и ханжеством разойтись сейчас по своим номерам.

«Как это по-русски называется… Курортный роман , кажется? – думала она, стоя под душем. – Да какая разница! – решила она, закручивая краны. – Пусть никак не называется. Этому названия вообще нет…»

Додумать сию глубокую мысль ей не удалось, потому что дверь в ванную распахнулась и Данила, отбросив в сторону полотенце, которое она едва успела взять в руки, схватил ее, мокрую, на руки и потащил на широченную кровать.

– Я не могу ждать, – говорил он, целуя ее куда попало, – не могу, Лерка, иди ко мне, иди, это какое-то безумие, я так хочу тебя, у меня сейчас сердце выпрыгнет…

…Расставались они трудно. Он приехал сюда на неделю раньше ее, и его срок уже подошел к концу. Автобус должен был забирать отъезжающих из отеля туристов через полчаса. Они говорили о всякой ерунде, о важном не имело смысла говорить, это всего лишь слова, названия и определения чувств, а какой смысл определять чувства, у которых нет продолжения? Разные континенты – это вам не разные улицы… Даже смешно говорить о серьезных вещах, потому что все закончится прямо сейчас, через несколько минут, оставшихся до отъезда.

– Напиши мне, что ты решила с Москвой. Если приедешь, я тебя встречу.

– Обязательно. А ты напиши, как долетишь. Я отсюда, из интернет-кафе, твое письмо прочитаю.

– Обязательно…

Она ткнулась ему в шею, куда-то под мягкую бородку. Так бы там и жила.

За спиной громко фыркнул автобус. Отъезжающие курортники стали подтягивать чемоданы.

– Иди, – отстранилась она, отпуская его.

– У меня только сумка, с собой возьму. – Он притянул ее обратно. – Подыши мне еще в шею…

Они стояли в стороне от автобуса, у пальмы, но на виду, а где еще стоять? На них посматривали. Русская мутант-бригада тоже покидала отель и даже была, кажется, относительно трезвой. Освободившись от чемоданов, они принялись изучать парочку, подталкивая друг друга локтями. Курортный роман не ускользнул от внимания обитателей отеля, да Лера с Данилой и не удосужились его скрывать.

– А американка-то небось с икрой уезжает! – хихикнула блиннолицая.

– Вот хорошо, больше наших, русских, в их Америке будет!

Лера не очень поняла, что имелось в виду, да и не хотелось понимать. Данила только крепче прижал ее к себе, будто хотел укрыть своим телом от пошлых взглядов и слов.

– Забудь о них. Это выродки, – шепнул он. – На самом деле таких мало. Это исключение, а не правило, поверь мне. Приезжай в Москву, сама увидишь. Приезжай, Лерка… К Москве и ко мне.

– Я напишу, Данила, напишу тебе. Мы не расстаемся, то есть не совсем расстаемся.

– Да…

– У нас есть интернет…

– Да…

– И по телефону можем говорить…

– Да…

– Отпускай меня, сейчас ребра хрустнут…

– Да…

До них долетел голос сопровождающего, просившего отъезжающих пожаловать в автобус.

– Иди. – Она вывернулась из его рук, поцеловала в губы и подтолкнула. – Иди же!

Он сделал несколько шагов, обернулся.

– Я никогда не знал, что так бывает, Лера…

И она не знала. Какое-то острие, тонкое и стальное, насквозь прокололо ей сердце. Было очень больно, очень…

– Я напишу тебе… – повторила она. Других слов не нашлось.

Она стояла, пока автобус не скрылся из виду, а потом наступила пустота. И Лера совершенно не представляла, как в ней жить.

…Она была влюблена только один раз в жизни: в мужа. И потом много лет осваивала непростое искусство принимать другого таким, как он есть. Они оказались очень разные с мужем, но это и нормально! Даже в книжках пишут, что именно на разности любовь держится. Что с человеком, похожим на тебя по складу ума и характера, тебе просто будет скучно. Ведь так?

Парадокс был в том, что с Данилой они оказались схожи в чем-то очень важном. У них мысли о жизни были похожие, они угадывали их с полуфразы. У них отношение к людям было похожее, и оттого каждый из них чувствовал другого, предугадывая еще не родившееся сомнение, ловя любую эмоцию еще на взлете.

– Я не очень понимаю классическую музыку, меня к ней не тянет, – говорил он.

– Она трагична по своей сути, она уводит за пределы жизни. Если любовь – так смертельная, если разговор – так с Богом, – говорила она.

– А вот джаз гармонизирует меня и мир, – говорил он.

– А джаз радостный, и в то же время он соединяет в себе многие важные вещи. В нем есть любовь и есть мысль, – говорила она.

– А вот всякие песенки я не особо слушаю. Слова у них обычно простые, как три копейки! – говорил он.

– Во-первых, не всегда, а во-вторых, под них танцевать можно! – возражала она.

Ну, надо же хоть в чем-то не совпадать!

– Я люблю детективы, а ты? Фантастикой увлекалась в детстве, теперь не тянет. А фэнтези совсем не понимаю: сказки для взрослых. Толкиен мне очень понравился в свое время, но Гарри Поттера не осилила, – говорила она.

– А я люблю и фантастику, и боевики, и детективы, – говорил он. – А из серьезной литературы… Я когда-то составил себе список из классиков – Шекспир, Бальзак, Хемингуэй и так далее, – которых необходимо прочитать. И всех прочитал, хотя заняло у меня это лет десять…

– У меня даже больше! Я не работала, была домашней хозяйкой – вот в свободное время и поглощала книги всех времен и народов!

– Знаешь, что я заметил? Что западные авторы только описывают то, что происходит с людьми, но редко объясняют, почему. А наши любят анализировать, покопаться в причинах, дать объяснение…

– Надо же, ты тоже об этом подумал! Мне всегда не хватало у европейских и американских писателей объяснений. Я все время спрашиваю себя мысленно, по мере чтения: «почему?» – но не получаю ответа, – отвечала она.

– И еще наши любят мораль почитать!