Вынужденный брак

Он хотел аргументированно возразить, но не мог собраться с мыслями. Эта новая Наталья Владимировна смущала и интриговала его. Наконец он стыдливо, удивляясь самому себе – не смущался уже лет сто! – проговорил:

– Понимаете, меня Лора попросила с вами переговорить. В последнее время Женька стал сам не свой. Мечтательный такой, всё о чем-то думает. Ларису в упор не замечает.

Она скептически хмыкнула и убрала со лба прядь пышных волос. Николай проследил за этим невинным жестом жадным взглядом. Он показался ему гораздо более возбуждающим, чем откровенные танцы полуголых красоток, развязно мелькающих по всем каналам телевидения.

– А раньше что, замечал? Мне с первого взгляда показалось, что она для него не человек, а так, привычный предмет обстановки, что-то вроде табуретки. Если она вдруг исчезнет, он заметит, конечно. Ведь здесь столько лет что-то стояло. Но вот только что? С первой попытки и не припомнит.

Николай Иванович замялся. Он тоже так считал, но говорить об этом не собирался. С непривычным трепетом признался себе, что рад такому обороту дел, но не за Лариску, а за себя. Давненько его так не волновала женщина. Хотя на этот раз, похоже, объект попался очень сложный.

– Ну, я очень рад, что ей всё это только показалось.

Наталья Владимировна поправила:

– Ну, радоваться тут особо нечему. Если жена чувствует, что муж глядит налево, то это, как правило, вполне оправданно. Как говорится, шерше ля фам. Только вот я в данном случае вовсе ни при чем. Ищите другую.

Николай Иванович пожал плечами. Ларкино задание он выполнил, теперь самое время позаботиться о себе. Если на вечере Наталья ему не нравилась, казалась чопорной и пустой зазнайкой, то теперь, скинув маску, откровенно его заинтриговала. Если ее в таком виде хоть раз видел Женька, то его поведение вполне оправдано.

Он осторожно попросил:

– Может быть, чайку попьем?

Наталья Владимировна с недоумением посмотрела на назойливого гостя.

– Какой чай? В вас что, еще что-то может влезть? Да как вас жена-то кормит? Вы же троглодит!

Он поправил, проглотив обиду:

– Я не женат, так что проблем нет. И к тому же обычно я ем очень мало.

Понятливо на него посмотрев, она сделала верный вывод:

– Итак, вы пытаетесь продлить знакомство! А для чего? Тоже Лариса Львовна велела? Отвлечь неприятеля на себя, чтобы не зарился на чужое достояние?

Он неискренне возмутился, потому что именно об этом та и просила его в их последнем разговоре. Правда, выполнять он это дурацкое указание не собирался, просто уж так совпало.

– Да при чем тут Ларка! Я ведь не мальчик по вызову, чтобы мне подобные указания давать! – при этом он так старательно таращил глаза, чтобы выглядеть правдивей, что Наталья Владимировна обо всем догадалась.

– И кого вы решили провести? Учителя с моим опытом работы? Да я нечестные физиономии с закрытыми глазами определяю! Идите-ка вы отсюда, да побыстрее, пока я всерьез не разозлилась! – дабы он понял, что это вовсе не шутка, поднялась и встала рядом, дожидаясь, когда он последует ее примеру.

Он неохотно поднялся и побрел к двери. Посредине коридора внезапно остановился и повернулся, и она, шедшая сзади большими решительными шагами, воткнулась в его грудь. Не мешкая, он обхватил ее руками и прижался к ее рту. Просто для того, чтобы попробовать, какова она на вкус и стоит ли тратить на нее свое время.

И тут произошло чудо, не бывавшее с ним уже лет двадцать, а может, и никогда: сердце остановилось, ухнуло куда-то вниз, а потом начало биться тяжкими жадными точками. Низ живота неистово свернуло тугой трубочкой, отчаянно жаждавшей прижатого к нему женского тела.

Нет, он никогда не был импотентом, но чтобы захотеть женщину, ему нужна была долгая прелюдия: нежные ласки, чистая постель и обязательный душ до и после. И вдруг он хочет, нет, откровенно жаждет эту полузнакомую женщину в совершенно непривычной обстановке!

Более того, при малейшем поощрении он без всякого колебания готов устроиться с ней на голом полу посредине этого микроскопического коридорчика! Он не узнавал самого себя. Или он вообще себя не знал?

Отстранился только после чувствительного тычка в бок. Жалко попросил, заранее зная, каким будет ответ:

– Можно мне остаться?

Услышав ожидаемое «нет», почувствовал себя маленьким обиженным мальчиком, которому не дали обещанную конфету. Но уходить всё же не хотел. Подперев плечом дверь, стоял перед ней и впервые в жизни раздумывал, что бывает за принуждение женщины. Термин изнасилование применять не хотел, потому что был уверен, что до этого не дойдет – в пылу борьбы она непременно захочет того же, что и он.

Догадавшись по помутневшим глазам мужчины о его зловещих намерениях, хозяйка предупредила:

– Вы не боитесь за свою драгоценную машину? Сразу предупреждаю: у нас здесь полно людишек со специфическими способностями! Для них никакой замок не преграда!

Он взмахнул рукой, отметая такую возможность. Тут же, наказывая его за легкомыслие, за окном взвыла его бедная машинка, и ему пришлось броситься вниз, расстроенно услыхав за спиной безнадежный стук закрываемой двери.

На мгновенье пожалел, что не остался, плевать на Вольво, оно застраховано, но ноги привычно несли его на вопли родной иномарки. Выскочив на улицу, увидел, что вокруг никого нет.

Открыв дверцу, убедился, что внутри всё в порядке. У подъезда метнулись чьи-то длинные тени и раздался сдавленный смех. Он понял, что местные детишки решили проверить крепость его чувств.

Наверняка решили, что оторвали его от самого приятного. Что ж, они не намного ошиблись. Посмотрел наверх, раздумывая, есть ли смысл вернуться. Но смех стал громче, и он понял, что в покое его всё равно не оставят, а бегать вверх-вниз, радуя невзыскательных зрителей, не в его характере. Громко чертыхнувшись, завел мотор и уехал.

Лариса протирала последний бокал богемского стекла с вычурным золотым вензелем. Она не доверяла эти изящные вещицы ни посудомоечной машине, ни помогавшей во время семейных празднеств помощнице.

Поставив его в элегантную горку из карельской березы, прошла по квартире, оценивающе взглядывая вокруг. Везде был порядок. Делать больше было нечего. Напольные часы с позолоченным херувимчиком громко пробили второй час ночи.

Лариса призадумалась. Время для разговора с мужем неподходящее. Он спит. А если и не спит, то разговаривать с ней наверняка не будет. Он никогда с ней не разговаривает. Даже вопросов ее не слышит.

Склонив голову, прошла в комнату, где еще пару часов назад танцевали гости и встала в уголок. В голове тотчас зазвучала музыка, и перед глазами возникло непривычно оживленное лицо Евгения, просительно заглядывающего в глаза сватье, и, что уж самое ужасное, совершенно неприлично притискивающего ее к своему напряженному телу.

Лариса защитным жестом прижала руки к животу и жалко шмыгнула носом. Неужели сбываются ее худшие сны, и муж уйдет к другой? Она много лет не допускала самой этой мысли, внушая себе, что она самая заботливая мать, самая хозяйственная жена и великолепная кулинарка. А что еще нужно мужчинам, которые, по сути, просто животные? Еда, чистое белье и секс. А духовная близость и общие интересы всего лишь жалкие выдумки.

Тишина в пустой квартире оглушала. Евгения не было слышно. Она подошла к дверям кабинета и прислушалась. Ни звука. Спит. А вот ей не до сна. Она в последнее время вообще спала мало и плохо. Недаром все знакомые заметили, как неважно она выглядит, несмотря на все ее ухищрения и несколько сеансов, проведенных в косметическом салоне.

Сколько ей сегодня довелось выслушать и искренних и не очень вопросов о самочувствии!

А всё началось с той дурацкой свадьбы. Муж с таким сочувствием поглядывал на молодую жену сына, что она поневоле заподозрила его не в самых отеческих чувствах. Но сдержалась, ничего ему об этом не сказала. Только постаралась, чтобы молодые не так часто появлялись в их доме.

Хотя запретить ему навещать сына с женой, конечно, не могла. Он ей об этих визитах ничего не говорил, она узнавала о них из случайных высказываний сына, и это только укрепляло в подозрениях. А что? Сколько таких случаев? Не сосчитать! Она знала, что Чарли Чаплин отбил невесту у собственного сына. Правда, среди ее знакомых таких примеров не было, но это не означало, что и не будет.

Поняла она, что он нацелился вовсе не на дочь, а на мать, только год назад, когда они отмечали ее день рождения. И зачем только она пригласила на него Наталью Владимировну? Хотя это было прямое указание Жени, но ведь день рождения-то был ее, и она вполне могла приглашать лишь тех, кого сама хотела! Да еще затеяла дурацкий спор с этой учителкой о том, что должна, а что не должна делать молодая жена.

Хотела-то она укорить не умеющую вести дом Александру, а получилось наоборот. В ушах до сих пор стоял собственный, как ей тогда казалось, спокойный голос, дипломатично спрашивающий, считает ли сватья, что в доме всё должно лежать на своих местах.

– Понимаете, когда я прихожу к нашим молодым, у них всё везде раскидано. Разве можно нормально жить, если в доме беспорядок?

Конечно, она несколько преувеличила и особого беспорядка у Саши не бывало, но так хотелось ткнуть эту пренеприятную особу в то, что собственную дочь она воспитала из рук вон плохо. Так хотелось, чтобы Наталья Владимировна покраснела и начала стыдливо оправдываться, но та недоуменно пожала плечами и спокойнехонько признала:

– Да я никогда внимания не обращаю на этот так называемый порядок. Главное, чтобы все нужные вещи были под рукой, а уж что где лежит – какая разница? Я сама стараюсь тратить на уборку самый минимум времени, его и так мало. Я вообще жалею тех женщин, которые всю свою жизнь бездарно потратили на уборку, стирку и мытье посуды.

И в недосказанных словах подразумевалось: но тем, кто не работает, видимо, просто делать больше нечего. Но как это убого – провести всю жизнь в роли прислуги! Догадавшись, что это поняли все окружающие, Лариса побледнела и попыталась сохранить лицо, для чего строго указала:

– Но как жить, если вокруг настоящий хаос? Ведь даже древние считали, что без порядка не совершишь великих дел!

Это прозвучало на редкость высокопарно, это она поняла и сама, без укоряющего взгляда мужа. Но сватья и не думала смущаться. Наоборот, она приняла вид всё знающей педагогини и подчеркнула: