Серебро ночи. Тетриус. Книга 2

Начала уже было дремать, когда в углу послышался какой-то противный шорох, заставив ее сесть на постели. Агнесс инстинктивно посмотрела вниз, заметила лежащий возле кровати кинжал и испуганно ахнула.

Единственный камень в основании рукоятки светился зловещим красноватым светом, таким же, как тогда, когда она лежала на колонне, окруженная крысами.

Опасность!

Понимание пришло интуитивно: граф здесь! Она метнулась в комнату, чуть не загасив свечу, схватила свой мешок, запихала в него все, что ей показалось своим, и бросилась в коридор. Там на полу на разостланном графском плаще безмятежно спал Феррун. Но он немедля проснулся, едва она открыла дверь.

– Что случилось? – вопросительно посмотрел на нее, приподнявшись на локте и щурясь от света свечи.

– Здесь граф! Бежим!

Ничего не спрашивая, он вскочил, накинул на себя плащ, задул свечу в руке Агнесс, схватил ее за локоть и потянул обратно в комнату. Подойдя к камину, забрал у нее мешок, помог забраться внутрь и показал на едва видимые выступы в дымоходе.

– Вперед, смелее! Я тебя поймаю, если сорвешься. Здесь слишком узко, чтобы взбираться рядом, – и полез следом.

Агнесс ничего не видела в полнейшей темноте, и он руками ставил ее ноги на выступы. Добравшись до главного дымохода, она упала и долго лежала, с трудом восстанавливая дыхание. Феррун спокойно сидел рядом, ожидая, когда она придет в себя. Успокоив сердцебиение, Агнесс тоже села, прижав руки к груди.

– Больно? – с сочувствием спросил Феррун.

– Боли нет. Просто сил нет никаких, слабость изнуряет.

– Ты потеряла много крови. Но давай я еще намажу тебя своей целебной сажей. Она тут рядом. Станет полегче, вот увидишь.

Он сходил и вернулся с полными пригоршнями липкой сажи. Агнесс пришлось раздеться, это она сделала неохотно. Было стыдно от прикосновения мужских рук к своему телу, да и чувствовать на себе эту грязь неприятно, но она вытерпела всю процедуру. И ей в самом деле стало гораздо легче.

– Как ты поняла, что здесь граф? – спросил Феррун, закончив натирать ее сажей.

– По кинжалу. – И она вытащила из ножен кинжал. Теперь камень светился еще ярче, с переливами.

– Ух ты! Красота какая! – восхитился Феррун. – Полезная вещь.

Она чуть слышно прошептала, боясь, как бы ее не услышали те, кого она так боялась:

– Он уже светился раньше, когда на меня напали крысы. Поэтому я и догадалась, что опасность рядом. А опасность – это граф.

– Хочешь сказать, что он светится, только когда опасность рядом?

– Не знаю. Это не мой кинжал, а графа. Я взяла его у него в сундуке.

– А, это он про него вопил, а я-то думал, с чего он так негодует.

Агнесс сконфузилась.

– Я искала самый простой. Все остальные были полностью изукрашены драгоценными камнями, а у этого только один, на рукоятке. Я не знала, что он такой ценный. – Посмотрев на яркий камень, опасливо предположила: – Может быть, он так зовет своего хозяина? Тогда его лучше выбросить.

– Дай посмотрю! – Феррун протянул руку, и Агнесс вложила в нее кинжал.

Он обнажил лезвие и нараспев прочитал какие-то странные слова, выгравированные старинной вязью по краю лезвия.

Она склонилась ниже, пытаясь хоть что-то разглядеть, но безуспешно. В темноте ничего не было видно.

– Что ты сказал? Я не поняла.

– Здесь написано: защищаю хозяина, – высокомерно перевел Феррун. И пояснил, будто объясняя ребенку: – Значит, он защищает тебя.

Агнесс с ним не согласилась:

– Но он принадлежит графу, поэтому речь идет о нем. Надо кинжал выбросить. Хотя мне его жаль. Он мне во многом помог.

Феррун взмахнул кинжалом. По острию зазмеились красноватые сполохи.

– Не думаю, чтоб он служил графу. Кинжал такой старый, что не может помнить всех своих хозяев. Теперь его хозяйка – ты, тебя он и предупредил об опасности. Но давай посмотрим, что там делает граф.

Она провела рукой по телу. Ладонь тут же стала отвратительно липкой и жирной.

– Я не могу, мне нужно вытереться. Я вся липкая и грязная.

Он негодующе фыркнул:

– Какая ты изнеженная! Ну ладно, принесу тебе мокрое полотенце.

Феррун ушел, через пару минут вернулся с горой мокрых полотенец. Кинул их ей.

– Давай пошустрее! Или помочь?

– Я сама, – быстро отказалась она от его нескромной услуги. – Только отвернись.

Пожав плечами, он отвернулся. Агнесс не видела, отвернулся он или нет, но, напомнив себе, что он уже видел гораздо больше, чем положено, и это все равно не поправишь, протерла тело сначала одним, потом другим полотенцем. Сажа оттерлась, но не вся. Кожа все равно была слегка липкой.

Натянула одежду, встала, покрутила головой, размяла тело и поняла, что почти здорова.

Феррун подал ей кинжал. Тот продолжал светиться все тем же угрожающим светом. У Агнесс от страха подгибались колени, граф внушал ей неизбывный ужас.

– Не бойся, он нас не увидит! – Феррун подал ей руку и помог пройти в темноте через длинный воздуховод.

Подвел к засветившемуся едва заметному отверстию в стене и чуть подтолкнул. Заглянув в него, Агнесс узнала кабинет графа. Посредине метался сам до предела разозленный граф, перед ним навытяжку стоял бледный начальник стражи.

– Замок ограблен! Пропало столько вещей! Вы мне за это ответите! – в неистовстве кричал Контрарио.

– Нас из замка выгнали крысы, господин, – упрямо заявил не чувствовавший вины начальник стражи и волком посмотрел на некогда всевластного графа. – Это было ужасно! Они напали на нас всем скопом! Им не было числа! Мы ничего не смогли сделать. Вы же видели на дороге обглоданные дочиста скелеты людей?

– Я еще и доспехи видел у предмостной башни, и скелеты псов посредине площади! А это значит, что здесь были сыновья Беллатора! Если они нашли то, что искали, вы мне за это ответите!

Начальник стражи угрюмо молчал. Но в его молчании уже не было покорного страха, как прежде.

Граф почувствовал это и нехотя сменил тон:

– Ладно, это дело прошлое, ничего уже не поправить. Нам нужно найти Агнесс. Она здесь, в моей комнате все перемазано сажей. Для чего она это сделала? Решила таким образом мне отомстить? Но это глупо. Тем более что у меня в руках ее сообщник. Этот упрямый мальчишка на постоялом дворе все равно рано или поздно заговорит. Он не сбежит? – от этих безжалостных слов Агнесс похолодела и бессильно впилась ногтями в ладони.