Я справлюсь

– Пойдемте, я вас с парнями познакомлю, – отвлекаюсь от приятных мыслей.

Когда мои друзья видят девчонок, то сразу делаются важными и отважными. Саня выпрямляется, выпячивает все свои достоинства, не зря же он в спортзале зависает. Паша задирает нос кверху, дабы показать, что удав – птица гордая, и все в том роде. После он садится на плюху, я его как следует пинаю, и Паша летит. Делов-то.

Ваня держится уверенно и спокойно. Подмечаю, как он по-взрослому ведет себя с девушками. Становится понятно, что он имеет хоть какой-то опыт в общении с противоположным полом в отличие от этих индюков. А я продолжаю держаться Полины, обвиваю ее рукой и смотрю, как друзья разыгрывают представление. Ради интереса все же окидываю взглядом новых знакомых девушек. Ну Вероника, иначе говоря, Ника, безбашенная особа с побритой наголо головой, насколько я услышал. Катается на тюбинге исключительно по-пингвиньи, то есть на животе. Лёля – местная модель. Стоит в красивеньком розовом комбинезончике, позирует. Часто хлопает своими длинными наращенными ресницами, когда чего-то не понимает. И Света, нормальная такая девчонка, как я говорю – попроще. Захочет – скатится с горы, где весело – посмеется, когда нужно – промочит. Ничего лишнего, все к месту и по-настоящему.

В какой-то момент мне приходится отпустить Полину, и она скатывается со склона, я почти следом. Встречаемся внизу, беремся за руки и идем вместе подниматься. Мимо проносятся люди с ором и хохотом. Среди них я вижу маленькую Юлю. Это означает, что где-то наверху стоят Марк и мама. Как бы не так.

– Слушай, это не твоя ли мама несется там? – показывает пальцем Полина.

Сумасшедший женский крик, глаза почти навыкате, шапка-ушанка набекрень, руки буквально вросли в плюху. Моя мама подскакивает на волнах горки и снова катится вниз. Орет так, что видно ее гланды. Я стою как вкопанный, когда она проезжает мимо нас. Провожаю ее взглядом. И ладно бы этим все закончилось, но нет! Следом за ней несется Марк! Этот вечно грустный и серьезный мужик (мы с ним почти каждое утро здороваемся, когда встречаемся в подъезде), и он смеется. Где-то там внизу сбивает маму с ватрушки, и они валяются в снегу. Вот это да! Не думал, что она способна съехать с высокого склона, видно, ее очень сильно задели мои слова. Нужно будет по приходе домой извиниться.

– Ты идешь? – тянет меня за руку Полина.

– Иду.

– Не знала, что ты прихватил с собой всю семейку.

Не отвечаю. Полина прекрасно знает, что я живу только с мамой и у меня нет отца. Зачем она так? Или ее эта картина тоже задела? Ни разу не видел Полину с родителями. Ну, мама ее постоянно откуда-то забирает: то со школы, то с гимнастики, то от репетиторов. И отчим забирает. В этом заключается совместное времяпровождение. Никаких прогулок, посиделок или игр. Мы с мамой хотя бы в «дурака» иногда играем, киношки всякие смотрим, каждый день у нас совместный ужин. Я и мама ближе, чем Полина и ее предки. Это и обидно. Внезапно понимаю, что нужно ее поддержать. Снова останавливаюсь, беру ее подбородок и нежно целую в губы, после обнимаю.

– Никуда тебя не отпущу, – говорю ей.

– А надо бы, – усмехается Полина.

Как оказалось, мы слишком сильно вышли на горку. Не проходит и секунды, как Санька сбивает нас с ног своей плюхой, и дальше я уже качусь с ним, лежа на его животе. Друг ржет как конь, а я недовольно смотрю на него.

– Че ты вот едешь, когда не надо! – понимаю, что мое обвинение выглядит неуместно по-детски.

Санек продолжает ржать, ждет, когда я упаду с него в снег. Но я держусь: ехать, так ехать до конца, чего уж тут. Полинка тем временем поднимается на горку без меня, тащит две ватрушки за собой. Маленькая, но сильная. Засматриваюсь на нее так долго, как только могу. Когда спускаемся, Санек макает меня в сугроб, между нами завязывается шуточная борьба. Катаемся с ним по снегу, удерживая друг друга за шиворот. Так полагается, это по правилам. Я получаю снежком по морде, Саня получает снежком по морде, на этом и успокаиваемся.

Все-таки отличный вечерок выдался. Я весь мокрый от снега и пота, уставший настолько, что сил нет куда-либо идти. Щеки болят от смеха, голос сел от громкого ора, но внутри хорошо. Я отдохнул от уроков и этого скрёбанного ЕГЭ, встретился с пацанами, познакомился с подругами Полины, в конце концов – покатался на плюхе. И как же сильно горжусь маминым поступком! Правда, по пути домой она сидит в машине никакая. Вроде веселая, но видно, что испуганная. Этот спуск с горы был ради авторитета, уверен в этом. Ради меня. Она хотела мне доказать, что ничего не боится. И доказала. Марк, сидя за рулем, тоже восхищается ее поступком. Юля на удивление притихла, только сейчас замечаю, что она уснула в своем бустере. Опустила голову к окну и теперь стукается о стекло. Я осторожно берусь за ее голову рукой и поправляю, встречаюсь взглядом с Марком в зеркале заднего вида. Его глаза выглядят суровыми, но это больше из-за возраста. На самом деле он ими улыбается, благодарит меня за помощь.

Ведь это у него умерла жена? Не могу представить, каково это. Я, например, не видел своего папу. Мама мало рассказывала о нем. Да я и не особо интересовался, когда узнал, что он бросил ее беременной. Как можно бросить мою маму? Она же самая лучшая! Так, о чем это я? Точно, о Марке. Я не скучал по отцу, потому что не знал его. Другое дело – Марк. Сколько себя помню, он жил вместе со своей женой в квартире напротив. Помню их с коляской. Жена у него была худая – жуть, даже худее моей мамы. Она всегда ходила, удерживая Марка под руку, казалось, у нее не было сил идти самостоятельно. Точно так же моя мама сегодня ухватилась за него… От этого ему тяжело, но он скрывает, беседует на отдаленные темы. Хотя прошло не так много времени. Конечно, он скучает по жене.

Чтобы отвлечься от потока мыслей, утыкаюсь в телефон. Скоро будем дома. Горячий чай и крепкий сон – лучшее лекарство от воспоминаний.

Глава 4

Марина

Мне не хватает душевного спокойствия. Я слишком долго не ходила на свидания. Но и этот раз не стоит считать свиданием, просто встреча двух одноклассников на концерте. Смотря в зеркало, ухмыляюсь самой себе. Если это всего лишь встреча, то зачем я покрасила волосы, сделала брови и маникюр? Для чего надела шикарное белое платье в пол? Его разрез достигает моего бедра и оголяет правую ногу. Я даже взяла с собой туфли на каблуках, чтобы переобуться. Конечно, перед этим примерила их и подумала: «Счастливая женщина носит кеды».

Но сегодня я счастлива выбраться из дома и ходить по залу в туфлях. Находясь все там же у зеркала, громко ойкаю, когда завожу руку вверх. Это остаточное явление от моей поездки со склона на плюхе. Удивительно, как я все кости не переломала! Отделалась ушибом и небольшим синяком на руке. Однако этого достаточно, чтобы обеспечить себе повод для нытья.

Иду к Роме в комнату. Дверь открыта, поэтому стучать не приходится. Сын сидит на диване с гитарой и пытается разобрать новую песню, чтобы сделать на нее кавер.

– Нормально? Как считаешь?

Рома поднимает на меня глаза и зависает. Для дополнительного эффекта кружусь вокруг своей оси, показывая, как платье выглядит сзади и по бокам. Похоже, сын не верит, что это я.

– Ништяк вообще! – качает головой Ромка. – Ты в магазин?

Цокаю языком, чтобы навязать ему обиду. Все он знает, просто издевается. Напоминает мне, что я давно никуда не выбиралась.

– Ладно, я пошутил. Оторвись там как следует! Звони мне каждые полчаса, – передразнивает меня за то, что я когда-то контролировала его любые походы на всякие праздники.

– Очень смешно. Давай, пока!

Не того эффекта я ожидала, но восторженный взгляд сына прибавляет мне немного уверенности в сегодняшнем вечере. Мое пальто скрывает большую часть платья, но не до конца. Его подол выглядывает из-под верхней одежды и небрежно ложится на сапоги. Решаю шапку не надевать, иначе от моей прически ничего не останется.

«Детка, я на месте», – звякает мой телефон сообщением от Сережи.

На выходе из квартиры стараюсь не ловить себя на мысли, что поступаю неправильно. Я не должна уходить вот так на концерт. Я должна готовить ужин. Да, Рома сказал, что сделает себе яичницу или макароны, но меня все равно мучает совесть. Надо было думать об этом раньше! Сварганить хотя бы тот же самый омлет перед уходом.

– Королева, – встречает меня у машины Сергей и целует руку.

Протягивает букет из роз. Они не белые и их не девяносто девять, это уже хорошо. Сергей открывает передо мной дверцу машины, и я сажусь. В салоне тепло, мое оголенное бедро, пусть и в колготках, успело замерзнуть. Отогреваюсь. Оглядываю салон. Кожаные сиденья, спортивный руль, подстаканник для напитков, в воздухе пахнет чем-то древесным. Мужской аромат разносится по салону автомобиля, когда на соседнее сиденье садится Сергей. Сегодня он в идеальном состоянии: та же голливудская улыбка, блондинистые волосы, перчатки из кожи и серое пальто.

– Нужно было занести их в дом, – обращаю внимание на розы, – или обернуть в газету, так они замерзнут.

– Профессиональный взгляд, да? Понял. Как давно работаешь в цветочном? – выкручивая руль, Сережа разворачивает машину и выезжает с парковки.

– Семнадцать лет, – это выглядит немного жалко. Я не меняла работу с тех пор, как Рома появился на свет. В этом не было необходимости. Хочу себя оправдать и добавляю: – По крайней мере, в цветочном все стабильно.

– Стабильно? Девочка моя, стабильно – это когда зарплата каждый месяц поднимается на несколько пунктов. А то, что ты называешь стабильностью свои… сколько там? Двадцать-тридцать тысяч? Это не стабильность, это постоянное падение. Цены-то растут, а зарплата топчется на месте.

Выделывается, вот говнюк! Разумеется, Сёма мне уже говорил что-то такое: он занимается инвестированием, зарабатывает на разнице между валютными парами или что-то вроде того. Я в этом абсолютный лох, честное слово. Но от Сережи не ожидала подобных слов. У меня нет никакого желания пререкаться, поэтому остаюсь достаточно спокойной, чем и подбешиваю господина Кравцова, у которого все стабильно, блин. Оставшуюся дорогу до концерт-зала мы едем почти молча. Иногда Сережа что-то спрашивает, я что-то отвечаю. Делаюсь незаинтересованной, набивая тем самым себе цену. Пусть не рассчитывает, что просто так получит мое расположение!

После долгих поисков места для парковки мы оставляем машину и идем внутрь здания, где будет проходить концерт. Оно трехэтажное: на первом расположена гардеробная и туалет, на втором как раз таки сцена, VIP-столики и последующие ряды для обычных зрителей, на третьем – ресторан. Я была здесь однажды, когда в Липецк приезжал известный скрипач, Рома подарил мне билет, пришлось идти.

– Мариночка, шикарное платье! Ты выглядишь великолепно! – помогает мне с пальто Сережа.

– Спасибо!

Улыбаюсь: это какое же длинное и наигранное слово – великолепно. Только вдумайтесь: ве-ли-ко-леп-но. Слишком лестно, не находите? Но радостно принимаю комплимент, одновременно оценивая своего спутника взглядом. Сережа одет в рубашку и джинсы, сверху напялен важный пиджак. Понимаю, что как бы этот блондин ни вырядился, подлецу все к лицу. Он уже несколько раз прошелся глазами по моему бедру, сложно не заметить его животный интерес. Об этом тоже стоит промолчать.

Сергей провожает меня за VIP-столик, снова целует руку и уходит. Я остаюсь ждать начала. Надо же, не обманул! На столе действительно стоит тарелка с фруктами и бутылка шампанского. Мне не нужно особое приглашение, наливаю розовой булькающей жидкости себе в бокал, делаю глоток и отрываю несколько ягодок от виноградной грозди. Зря я не поела перед концертом, чувствую, как напиток оседает в животе.

Когда я «приговариваю» половину винограда из тарелки, на сцену выходит неизвестный мне мужчина. Сзади все аплодируют. Зрители за VIP-столиками смотрят на него как-то свысока, хотя сидят значительно ниже сцены. Не хочу показаться одной из этих невежд, тоже начинаю хлопать. Собираю на себе чужие взгляды мажоров. Ну почему все откровенно пялятся на мою оголенную ногу? На всякий случай оглядываю ее. Колготки целы, все в порядке.

Мужчина на сцене начинает говорить. Говорить качественно и много. С таким подвешенным языком ему здесь самое место. Его история для стендапа на самом деле скучная, но то, как он ее преподносит, заставляет верить ему и улыбаться. Я на подобном мероприятии оказываюсь впервые, зато считаюсь опытным зрителем у экрана телевизора, так сказать, со стажем. Заливаю целый бокал шампанского, когда на сцене сменяются мужчины. Этот шутит про секс, отпускает всякие пошлые шуточки, и все начинают смеяться. Людям это нравится, им весело. Шампанское внутри придает мне еще больше уверенности, поэтому я сижу с каменным лицом и смотрю на выступающего. Он ловит мой взгляд, и все последующие шутки направлены в мою сторону, чтобы я засмеялась. К концу это выступление превращается в схватку: засмеюсь или не засмеюсь. Кажется, парень расходует себя и выдает лучшие житейские анекдоты. Перед самым уходом он отмачивает шутку про Царевну Несмеяну в белом платье, я не удерживаюсь и расплываюсь в улыбке. Он так радуется, что сам одаривает себя счастливыми аплодисментами.

Третьим выступает Сережа. Свет в зале приглушается, и оставшееся освещение акцентируется на площадке. Сережа ведет себя расслабленно. Он легкими шагами передвигается по сцене, держит руки в карманах джинсов, словно ему все равно на толпу. Говорит саркастично и с некой долей пофигизма. Мне нравится его голос – приятная хрипотца, играющая на грани между сексуальной и притягательной. Его все слушают, в зале тишина, разве что сзади кто-то перекидывается парой фраз. Именно оттуда я узнаю, что Сережа в этом зале гость и не входит в «основной состав» стендаперов Липецка. Может быть, поэтому такая заинтересованность?

– Отчего-то в жизни все циклично. Нам не нравится думать, не нравится работать головой. Мы совершаем одни и те же действия, постоянно. Вот ответьте мне на вопрос: кто замечал? Кто это испытывал, когда не хочется куда-то идти или что-то делать?

Слышатся одиночные выкрики из зала. Сережа понимающе кивает и, показав жест «о, кей», продолжает:

– Хоть я и привык гастролировать, но вы бы знали, как мой мозг отвергал переезды! Собираю вещи – тяну резину, машина уже подъехала, я закрылся в туалете, думаю, пересижу там, может, уедет без меня?