Уголовно-правовое воздействие

§ 3. Объект уголовного наказания

Из законодательного определения наказания видно, что оно направлено на правовой статус личности[1 - А. Э. Жалинский считает, что личный характер наказания лишь подтверждает теорию объекта наказания как личности в правовом, социальном и биологическом смыслах. Рассматривая обозначенные им аспекты, можно заключить, что в понимании автора воздействию подвергается личность:– как часть животного мира и вершина его эволюционного развития (homo sapiens), с присущими человеку анатомическими, генетическими, физиологическими и иными особенностями, составляющими биологический аспект;– в социальном смысле как отдельно взятый человек, достигший определенного уровня психологического развития и обладающий устойчивыми психическими свойствами; являющийся продуктом индивидуального опыта и социального взаимодействия и одновременно отдельной составляющей общественной организации, характеризующейся совокупностью уникальных индивидуальных черт, общественных связей и ролевых функций; как субъект социальных отношений и сознательной деятельности, свободно и ответственно определяющий свою позицию среди других посредством проявления мотивов поведения и практических действий, интересов, склонностей, мировоззрения и прочих черт;– в правовом – гражданин, наделенный правами и обязанностями, охраняемыми и гарантированными государством, и реализующий их в тех или иных урегулированных правом отношениях (см.: Уголовное право России. Общая часть / под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. М., 1998. С. 368).Анализ этой позиции см.: Чучаев А. И., Фирсова А. П. Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация. М., 2010. С. 93–95.]. Как отмечал А. А. Жижиленко, «поскольку мы признаем, что наказание как вид правоохранительных средств заключает в себе отнятие у человека принадлежащего ему блага или умаление его, мы должны сказать, что все те меры, которые этого элемента в себе не заключают, не являются наказанием, хотя бы применение их и вызывалось наличностью преступного деяния»[2 - Жижиленко А. А. Очерки по общему учению о наказании. Пг., 1924. С. 11.].

Содержание объекта наказания изменялось на протяжении всей истории. Так, согласно Русской правде подвергались воздействию главным образом имущественные права виновного. Денежные взыскания уплачивались за различные по тяжести и характеру преступления в виде штрафа в пользу государства (вира, продажа) и компенсации потерпевшему (урок, головничество).

Исключительные меры составляли поток и разграбление (ст. 35, 83, 84 Русской правды). Содержание потока заключалось в изгнании из общины, разграбление лишало виновного имущественных прав путем конфискации, а также трудовой свободы посредством превращения в холопов самого преступника и членов его семьи[3 - См.: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: в 9 т. Т. 1: Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 87.]. Русская правда не знает наказания в виде смертной казни.

Рассматриваемый период характеризуется отсутствием принципа личной ответственности за вину. Так, господин мог выкупить холопа у потерпевшего, уплатив последнему двойную цену вознаграждения (ст. 46, 63, 65 Русской правды)[4 - Как отмечает В. И. Сергеевич, господа должны были быть вызываемы в суд при слушании дел об их рабах для ограждения своих интересов. В Новгороде это право было формально признано, в других местах, возможно, практиковалось (см.: Сергеевич В. И. Древности русского права: в 3 т. Т. 1: Территория и население. М., 2006. С. 91).]. В иных случаях объектом уголовного наказания мог выступать правовой статус членов семьи виновного (ст. 83, 84 Русской правды) и имущественные интересы жителей местности, на территории которой произошло преступление (ст. 3 Русской правды).

Псковская судная грамота вводит новые виды наказания – смертную казнь и заключение в колодки. Смертная казнь обозначается формулой «живота не дати» и применяется за совершение особо тяжких преступлений, таких, как конокрадство, поджог, измена, кража из храма (ст. 7, 8).

Сословно-представительная монархия соответственно высокой оценке объекта посягательств, непосредственно направленных против государственных основ и интересов общественной элиты, производит усиление и карательных мер. Продолжают иметь место нормы о возмещении вреда потерпевшему. Более того, несостоятельный преступник мог быть отдан истцу в холопы до отработки долга (ст. 1 °Cудебника 1497 г.), что влекло существенное изменение правового статуса виновного, в особенности если последний относился до этого к категории свободных лиц. Однако имущественные взыскания перестают носить доминирующий характер, законодатель начинает затрагивать иные стороны правового статуса личности: права на телесную целостность и неприкосновенность, свободу, жизнь.

По Судебникам 1497 и 1550 гг. получает распространение новый вид воздействия – торговая казнь, представляющая собой телесное наказание в виде битья кнутом. Количество ударов нормативно не устанавливалось и, как полагают исследователи, определялось судом, исходя из конкретных обстоятельств дела[5 - См. подробнее: Рожнов А. А. Уголовное право Московского государства (ХГУ-ХУЛ вв.). Ульяновск, 2007. С. 60.В целях устрашения исполнение наказания производилось прилюдно в местах большого скопления народа, что ограничивало не только права личности на здоровье и физическую неприкосновенность, но и ущемляло честь и достоинство осужденного. По свидетельству историков, данная мера часто представляла замаскированный вид смертной казни и понималась исполнителями как приказание засечь преступника до смерти, особенно в случаях, когда исполнять ее предписывалось «без поттталът» (см. об этом: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: В 9 т. Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. М., 1985. С. 73).]. Зачастую торговая казнь дополнялась тюремным заключением как на неопределенный срок, так и пожизненно (ст. 8-13, 33, 34, 52, 56 Судебника 1550 г.). Достаточно часто закон предписывает в наказание и саму смертную казнь: «живота не дати, казнити смертною казнью» (ст. 8, 9, 11, 13, 39 Судебника 1497 г.; ст. 5, 6, 57, 59–61 Судебника 1550 г.).

Последующие эпохи еще более характеризуют жестокость наказания, в особенности за преступления против религии, государства и монарха, сословный характер и неопределенность санкций. По Соборному уложению 1649 г. главенствующими становятся смертная и торговая казни. Формируются различные виды телесных наказаний и наказаний в виде лишения свободы.

По справедливому замечанию К. А. Сыча, свобода личности в условиях господства крепостного права не могла составлять годный объект уголовно-правового воздействия, поэтому в большинстве своем использовалась лишь наряду с лишением личности других благ (чести, гражданских и политических прав, свободы трудовой деятельности)[6 - См.: Сыч К. А. Уголовное наказание и его состав: теоретико-методологические аспекты исследования: дис… д-ра юрид. наук. Рязань, 2001. С. 45.].

Уложение предусматривает возможность употребления заключенных на различного рода работах (ХХ1, 9), а ссыльным предписывает «в окраинных городах быть, в какой чин пригодится» (ХХ1, 9, 10).

Уголовное право продолжает отстаивать интересы потерпевшего от преступления, предусматривая возмещение материального и морального вреда (I, 5–7). Несостоятельному должнику денежные штрафы могли заменяться телесным наказанием (Х, 91).

Из числа мер, посягающих на имущественные права виновного, наибольшее распространение имела конфискация имущества (II, 5, 9; ХХ1, 14, 17), при этом в ряде случаев усматривается соответствие характера содеянного и наказания за него.

Следует отметить, что объектом уголовного наказания продолжает оставаться правовой статус не только виновного. Правоограничения могли налагаться на членов семьи осужденного (II, 9; ХХГ, 73), господина дворового холопа (ХХГ, 66, 67) и ряд иных лиц. В ряде норм (II, 6-10) Уложение устанавливает начало личной ответственности, исключая наказание жен и детей изменников[7 - Н. Д. Сергеевский отмечает декларативность данных положений. «Слабость судебно-следственной власти, с одной стороны, и слабость средств полицейского надзора, с другой, вызывали действительную, практическую необходимость возлагать кару на лиц подозрительных и опасных, хотя бы виновность их не была доказана» (Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве ХУП века. СПб., 1887. С. 67).].

В некоторых случаях в качестве наказания государственной властью определяются церковные наказания, которыми являлись публичное покаяние в церкви и отсылка в монастырь или к духовным властям. Однако описание содержания таких мер и неопределенность формулировок оснований применения («за неистовство», «за скорбь и за изступление ума», «от пьянства вытрезвить») не позволяют говорить об их особой мягкости. Они включают комплексные обременения и затрагивают не только честь и достоинство лица, но и прочие социальные ценности: свободу, труд, физическую неприкосновенность[8 - См.: Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве ХУП века. С. 247–249.]. Можно только предполагать, что по условиям содержания такие меры, ограничивающие свободу лица, были более благоприятны, чем зарождающиеся учреждения пенитенциарной системы.

Разрыв с историческими традициями, усиление монархии и укрепление военной мощи приводят к ужесточению репрессий. Российское уголовное законодательство начала ХУШ в., преследуя цели устрашения и извлечения государственной пользы, в качестве объектов воздействия использует жизнь, свободу, здоровье, телесную целостность, имущественные и трудовые права, а также иные ценные для личности блага. В Воинском артикуле Петра I доминирующее положение занимает смертная казнь (арт. 1, 3, 19, 20, 24, 97–99, 137–140, 154, 155, 160–163 и др.). Ее исполнение зачастую зависело от характера совершенного деяния и сопровождалось особыми страданиями виновного. Широко применялись болезненные и членовредительские телесные наказания.

Осужденные могли ограничиваться в свободе посредством ссылки (на определенный срок и бессрочно) и ссылки в каторжные работы (на галеры, строительство различных объектов) (арт. 167, 170), а также тюремного заключения (арт. 158). Ссылка в каторжные работы и ссылка на поселение приобретают все более отчетливые различия и становятся основными видами наказания. Косвенно свидетельством распространения ссылки может служить Указ от 8 января 1765 г., по которому свобода и трудовые права крепостных крестьян, «по продерзостному состоянию заслуживающих справедливое наказание», могли быть ущемлены по усмотрению помещиков посредством осуществления уголовной юрисдикции и ссылки крестьян на каторжные работы. Это максимальные возможности, предоставленные помещикам на протяжении всего времени существования крепостного права в России[9 - См. об этом: Российское законодательство Х-ХХ веков / под ред. О. И. Чистякова: в 9 т. Т. 5: Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 499.].

Законодатель не перестает подвергать воздействию имущественные права виновного, применяя штрафы и конфискацию имущества. При этом характер совершенного преступного посягательства не принимается во внимание при установлении меры воздействия за него. Так, конфискация не обязательно применялась за корыстные или корыстно-насильственные преступления, виновный мог «живота лишен быть» и за общественно опасные деяния против религии, личности государя, военной службы (арт. 4, 5, 19, 20, 22, 23, 99 и др.).

Вводится особая система наказаний в отношении лиц, обладающих специальным правовым статусом военнослужащего. Так, офицеры могли подвергаться отставлению от службы (арт. 71), лишению чина и достоинства (арт. 114, 115, 128, 134), службе в качестве рядового, аресту у профоса (палача) (арт. 11), вычету из жалования (арт. 8, 100) и др.[10 - См. об этом подробнее: Муфтиев Р. Г., Сидоркин А. И. Воинские наказания в русском праве XVI – начале XX в. Уфа, 2008.]

ХУШ в. вносит в карательную деятельность новые формы, в числе наиболее тяжких мер такого рода находился новый вид наказания – шельмование. Оно заключалось в позорном обряде лишения прав состояния: «прибивания имени осужденного к виселице», преломления над ним шпаги (если преступник был дворянином) и исключения его из общества честных людей. Одним из последствий шельмования было то, что виновный лишался покровительства законов, поэтому посягательства на него не влекли ответственности. Особые виды воздействия составляют и церковные наказания, к примеру, уже упоминавшееся церковное публичное покаяние (толкования к арт. 1, 6, арт. 8).

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. предусматривает сложную систему мер принуждения, включая общие наказания, дополнительные (ст. 61), особенные наказания за преступления и проступки по службе (ст. 65). Юридическая техника отражения объекта в лестницах уголовных и исправительных наказаний заключалась в переходе от наиболее к менее правоограничительным (ст. 17, 30 Уложения).

Обязательным дополнительным наказанием по Уложению 1845 г. выступало лишение прав («эволюционированное» шельмование). По объему правопоражения различались три его вида: максимум – лишение всех прав состояния; средний – всех особенных прав и преимуществ и минимум – некоторых прав и преимуществ. Осужденный лишался не только сословных, политических и имущественных прав, но и семейных (супружеских, родительских). Содержание ограничений находилось в непосредственной зависимости от правового статуса виновного и являлось неравномерным для лиц различных сословий[11 - См. подробнее: Алексеев В. И. Институт лишения прав как дополнительное наказание по Уложению о наказаниях 1845 г. // Российский следователь. 2006. № 4. С. 59.]. В ряде случаев правовой статус осужденного определялся конкретно (к примеру, ст. 43), однако большинство норм были отсылочными.

Последствием лишения лица «полноты средств юридической защиты и законного проявления своих сил и способностей» становился особый «правовой статус бесправия»[12 - Фойницкий И. Я. На досуге: сборник юридических статей и исследований с 1870 года. Т. 1. СПб., 1898. С. 582–583.].

По замечанию П. Д. Калмыкова, лишение лица покровительства закона ставило его в более уязвимое положение по сравнению с приговоренным к смерти, поскольку предоставляло «полную свободу всякому нанести ему всевозможный вред»[13 - Калмыков П. Д. Учебник уголовного права. Часть Общая. СПб., 1866. С. 53.].

Однако А. В. Лохвицкий приходит к выводу, что понятие гражданской смерти представляет собой фикцию. Автор основывается на нормах Устава о ссыльных, согласно которым за осужденными сохранялись права на имущество, приобретенное в месте ссылки, возвращалось прежнее движимое имущество, взятое с собой, поощрялось заключение браков, а по истечении 10 лет они могли поступить в «звание государственных крестьян» и приобрести вытекающий из этого правовой статус[14 - См.: Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1867. С. 77.]